Больше, чем лошадей

– Наша хозяйственная девочка испекла шарлотку, – сообщила улыбчивая Елена, провожая меня на кухню. – Располагайтесь.

– А где сама Оля? И малыш? – поинтересовалась я.

– Всех детей «раскидали», чтобы спокойно поговорить, – засмеялась в ответ моя собеседница. – У Оли сегодня верховая езда, а с Петей гуляют мои родители.

Уютная кухня, поджаристый пирог, вкусно пахнет печеными яблоками. Молодые приветливые родители по обе стороны стола отвечают по очереди на вопросы, иногда нетерпеливо дополняя ответы друг друга, переглядываются и смеются.

 

 

 – Елена, я знаю, Вы работали воспитателем в детском доме. Почему выбрали такую работу?

– Я много лет слушала радио «Радонеж»: каждую пятницу владыка Пантелеимон (тогда еще просто отец Аркадий) говорил, что нужны сотрудники в детский дом. «Пожалуйста, помогите детям». И я всё время таким фоном слышала, что нужно идти в детский дом, меня зовут туда. И я пришла в детский дом и проработала там восемь лет. А до этого два с половиной года я работала учителем английского в школе.

 

 – Роман, Елена, почему вы захотели стать приемными родителями?

Роман: Я тоже несколько лет работал в очень хорошем детском доме, видел эту жизнь изнутри, знал судьбы детей и понял, что лучше было бы, чтобы всех этих детей устраивали в семьи. Понимаете, если человек хочет создать семью, а это всё никак не получается, то ему не будет хватать даже самого интересного и глубокого общения с друзьями или коллегами по работе. Он всё равно будет ощущать свое одиночество и тосковать. Примерно то же чувствуют детдомовские: каким бы чудесным ни был детский дом, дети там одиноки без родителей, и маму им никто не заменит. И если мы можем это сделать, то почему бы не сделать? Никакого героизма я здесь не вижу.

Елена: Я как пришла в детский дом, у меня сразу появилась мысль взять приемного ребенка. В общем-то, можно сказать, что я восемь лет мечтала о том, что это когда-нибудь случится. Но у меня не было своей семьи, и я прекрасно понимала, что одна не справлюсь. Одной очень тяжело воспитывать даже своих детей, а приемных – особенно. И если нет мужа, то должно быть много друзей, родственников, которые будут поддерживать. А когда уже мы поженились с Романом, мы серьезно задумались о том, чтобы взять себе одну из девочек моей группы.

 

– И вы удочерили Олю?

Елена: Мы оформили опеку. Если бы мы ее удочерили, она потеряла бы право на получение собственного жилья в Москве после достижения совершеннолетия. Для нас это достаточно серьезный аргумент. Лишить ребенка возможности получить жилье только ради того, чтобы дать ей свою фамилию, мы не имеем права.

 

– Как вы определились с Олей, что именно она – «ваш» ребенок?

Елена: Мы брали в гости всех детей из моей группы, и, возможно, кто-то тоже хотел бы попасть к нам, но Оля единственная говорила мне об этом напрямую. Она трудно возвращалась из гостей, говорила, что хочет остаться у нас, чтобы мы были ее родителями. Она и стала нашим 10-летним первенцем. А Петя родился еще год спустя.

 

– Оля хотела братика?

Елена: Оля хотела сестренку. Ну, ничего, и братик сошел! Она, помню, стояла в храме и говорила: «Мама, я завидую, что у других есть маленькие дети. Я хочу, чтобы у нас тоже был малыш!» Она молилась, ставила свечки и сразу ждала результата и возмущалась, что Господь ее молитв не слышит.

Когда мы ей сообщили о моей беременности, она очень обрадовалась. И сразу всем всё рассказала. Оля вообще любую новость готова рассказать всем и каждому.

И радовалась, когда братик родился. Конечно, может и побурчать, когда Петя капризничает или плачет, но гораздо чаще сама просит, чтобы разрешили с ним поиграть, покормить, укачать.

 

 – Расскажите о первых месяцах с Олей, ведь они – самые сложные?

Роман: Наоборот. Нам объясняли в школе приемных родителей, что первый месяц с приемным ребенком – это «медовый месяц», всё будет классно, ребенок будет ласковым, покладистым, а вот потом… И долго объясняли, что будет потом. И действительно, первые шесть месяцев у нас с Олей были очень гармоничными.

Алена с Олей жили на даче, я приезжал на выходные. Мы вместе ходили в лес собирать ягоды, купались в речке, плавали в пруду на надувной лодке – было всё очень здорово, как нам и говорили. Практически сразу Оля стала звать нас мамой и папой.

Елена: Для Оли было шоком, когда мы сказали ей, что я ухожу из детского дома, а ее мы хотим взять себе, хотим быть ее папой и мамой. Оля, услышав это, заплакала. Она ведь столько об этом мечтала, сама просилась к нам, наверное, не очень веря в удачу. И вот ее действительно готовы взять! Наверное, она почувствовала, что всё зависит от ее решения, что ее жизнь может полностью измениться. Это как прыгнуть с парашютом – всё-таки ребенку почти одиннадцать, а семьи у нее никогда не было. Она не сразу согласилась на наше предложение.

Роман: Я тогда испытал разочарование, подумал: «Ну вот, у нас всё готово, а теперь придется, наверное, целую неделю ждать, пока она решит».

Елена: На самом деле ей потребовался час. Через час она сказала, что согласна. Это был мужественный поступок!

 

– На Ваш взгляд, наши органы опеки больше помогают или наоборот – создают сложности при попытке взять ребенка в семью?

Роман: С нашей опекой у нас нормальные отношения. По их совету мы оформили приемную семью. Наше государство материально помогает приемным родителям, и спасибо большое, что оно это делает. Ведь в других странах этого нет. В Америке есть фостеровские семьи, но там родители – профессиональные воспитатели на зарплате. А если ты просто хочешь взять ребенка, тебя будут проверять и перепроверять покруче, чем у нас: какой у тебя уровень дохода, сможешь ли содержать ребенка, какой у тебя дом, какие условия. Там вообще другое отношение, там усыновление – рядовое явление, а у нас до сих пор это отчасти что-то героическое.

Надо сказать, что материальная помощь – не самое важное. Крайне необходима профессиональная поддержка. У нас сейчас широко вводится подготовка приемных родителей, программы сопровождения. Только сейчас собираются в Думе принять закон, который сделает обязательной подготовку приемных родителей. Мы с Аленой осознавали, что нам это нужно, и записались в такую школу.

Еще очень важно сопровождение приемной семьи. Как бы нас ни готовили к усыновлению, всё равно мы это представляли себе немного в радужных тонах. А после усыновления столкнулись с тем, с чем не сталкивались никогда. Даже многоопытные родители разводят руками и не знают, что делать с одним приемным ребенком, когда «медовый месяц» заканчивается.

Елена: Что касается «медового месяца» – с одной стороны, Оля вела себя очень хорошо, с другой – ей всё было в новинку, нужно было привыкать к совершенно новым условиям. То, что у нее появилась собственная комната, был для нее не плюс, а минус, ведь она привыкла жить в коллективе и сильно скучала по детскому дому и по девочкам.

Она очень старалась, но влиться в эту жизнь ей было сложно. Помню, как-то она мне на даче сказала: «Мама, что ты всё время готовишь, убираешься, ты ведь так устаешь! Вот в детском доме есть повара – они готовят, а воспитатели с детьми занимаются». Ей было трудно представить, что вообще-то все люди так живут: и готовят обед, и убираются.

Роман: Знаете, главная проблема таких детей в том, что они не понимают, что такое семья. Им нелегко разобраться, в чем разница между сыном, братом и мужем, они путают эти слова. А понять, кто такие, допустим, тетя или дядя, кто такой племянник, – это вообще высшая математика.

Оля нас как-то спросила: «Для чего нужны мужчины?» С Еленой Николаевной понятно – это воспитательница, которая теперь называется мамой. А тут еще какой-то мужчина регулярно приходит в дом. Кто он такой?

Несмотря на то, что мы сразу стали «мамой» и «папой», за этими терминами поначалу ничего не стояло. Мне кажется, Оля нас тогда воспринимала как пару воспитателей, которые почему-то работают каждый день и никогда не берут выходных. А квартиру – как помещение группы в детдоме. И есть соседняя группа – квартира соседей, можно к ним пойти, попросить покушать, телевизор с ними посмотреть, почему нет? Мы были в шоке.

 

– Оля ходила к соседям поесть?

Елена: Да, был однажды такой случай. Оля приходит из школы, а дома никого нет, она пошла к соседям, с которыми мы тогда были едва знакомы, и сказала, что ей нечего есть. Конечно же, у нас была еда в холодильнике, надо было ее достать, разогреть. Но Оля к этим элементарным действиям не была готова. И потом, она никогда не ела одна, она привыкла, что вся группа идет в столовую. Мне было, конечно, неудобно, но у нас замечательные соседи, я думаю, они всё поняли. Вообще, благодаря Оле мы со всеми соседями познакомились.

 

– У Оли сейчас есть хобби?

Роман: Я увидел объявление секции лыжных гонок и предложил Оле. Она согласилась, втянулась, и ей очень понравилось. Если снег – они на лыжах, нет снега – бегают кроссы, плавают в бассейне, ездят на велосипедах. Летом выезжают на Селигер. Когда мы ездили в Крым, Оля скучала по занятиям, говорила: «Я хочу на тренировку». Олю хвалят, она участвует в соревнованиях, еще год назад получила первый юношеский разряд по лыжам. Очень важно, когда у ребенка есть дело, в котором он достигает успеха.

Елена: Еще – лошади. Это любовь на всю жизнь! Она занимается уже третий год, умеет скакать галопом, осваивает выездку и даже пробует элементы конкура. Она мне как-то сказала: «Мама, ну ты не думай, я тебя люблю… больше, чем лошадей!»

 

 

 – А ваши родственники – как они приняли Олю?

Роман: У меня прекрасные отношения с родителями, они мне доверяют. Если мы на это решились, значит, зачем-то это нам нужно. Мы ездили с Олей в мой родной город к ним в гости. Они сразу ее приняли.

Елена: Когда я работала в детском доме, то мы брали к себе в гости детей, и родители продолжали это делать, даже когда я уже уволилась. У них была мечта, что когда они вырастят своих детей, то возьмут к себе приемных. Так что я сделала то, что они сами давно хотели сделать.

 

С Олей и Петей я всё-таки познакомилась. Оля ворвалась вихрем, пожаловалась, что замерзла, пока каталась верхом, потому что забыла дома теплые перчатки. Потом потащила куда-то на руках веселого пухлого Петю, выпила чаю, деловито стала исследовать шкаф: «Мам, а еще есть сладкое?», похвасталась мне своей вышивкой, выполненной в смешанной технике – бисером и крестиком. Я была впечатлена: работа оказалась сложной и была сделана очень аккуратно. Провожать меня вышли все вместе, Оля беспечно болтала, приглашала в гости еще, и ничего детдомовского я в ней не смогла разглядеть, как ни старалась, – обычная домашняя девочка, смешливая и говорливая, любящая своих родителей и младшего брата.

Беседовала Елена Коровина