Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Обустроить мир по-русски

№ 21, тема Дружба, рубрика Тема номера

О миссии России и русского народа в мире мы решили поговорить с Светланой Лурье.

Справка: Светлана Владимировна Лурье
Кандидат исторических наук, доктор культурологии. Ведущий научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург). Автор множества публикаций и монографий "Метаморфозы традиционного сознания" (СПб., 1994) и "Историческая этнология" (М., 1997).

 Беседовали Артем ЕРМАКОВ и Максим ПЕРВОЗВАНСКИЙ

 

– На Ваш взгляд, каковы главные вопросы, стоящие перед русским народом сегодня?

– Вопрос, по сути, один: какова миссия русского народа в мире, как мы хотим обустроить мир? Из понимания ответа на этот вопрос напрямую вытекают наше самосознание, наша внешняя межэтническая политика.

– Наверное, сначала все же стоит выстроить внутреннюю политику?

– Нет, первична здесь именно политика внешняя, потому что она вынуждает нас как нацию осмысленно действовать в мире, что проецируется и на нашу внутреннюю жизнь.
Нация реализует себя через взаимодействие с другими субъектами внешней политики. При этом проявляются идеалы, вытекающие из смысловых кодов нашей культуры. Утверждаются одни ценности и отрицаются другие, находится духовное родство и бросается вызов.
Внешняя политика является выражением глубинного содержания нации. Как внешнеполитический субъект она должна постоянно давать ответы на внешние вызовы и, стремясь закрепить и упрочить свои позиции, свой смысловой суверенитет, должна стремиться к обоснованию своих действий на уровне ценностей.
Так внешняя политика превращается в миссию, в способ распространения в мире своих идеалов, вовлечения мира в свое культурное развитие.

– Но ведь это может быть опасно: если кто-то из наших соседей не согласится с нашей миссией, он автоматически окажется нашим врагом.

– Миссия, за счет своего сложного содержания, исключает черно-белое восприятие пространства. Она дает взгляд, который может быть сформулирован как «свое вовне». Это «свое» характеризуется избирательным пересечением ценностей различных субъектов внешней политики. Поле внешней политики, воспринятое через миссию народа, как бы раскрашивается в разные цвета.
В свою очередь, «разноцветность» внешней политики влияет и на восприятие своей внутренней территории. Внешнеполитическая миссия определяет и внутреннюю жизнь, в том числе формирование межэтнических отношений. Эта сфера также окрашивается в разные цвета и перестает быть примитивным противостоянием «мы – чужие». Возникает пространство воплощения миссии, имеющее свое эмоциональное и символическое значение.

– Получается, русские императоры были правы, часто отдавая внешней политике преимущество перед внутренними реформами?

– Именно так. Внешнеполитическая миссия формирует внутренний национальный проект. Преломляясь во внутренних межнациональных отношениях, он представляет собой сложную живую ткань, в которую вплетается масса нюансов, тонких и прихотливых. Таким образом, миссия формируется во внешнеполитических отношениях, а вполне реализует себя в межнациональных рамках единого государства.

– ХХ век научил нас, что провозглашать на весь мир можно все что угодно, а потом оказывается, что страна, объявившая своей внешнеполитической миссией интернационализм (советские солдаты ведь официально не интересы СССР защищали в Афганистане, а «выполняли интернациональный долг»), – не может справиться с ростом внутреннего национализма. В СССР десятки малых народов вдруг осознали себя нациями. Раньше они об этом и мечтать не могли.

- Интернационализм не предполагает полного смешения наций. Более того – для интернационализма должны иметься в наличии нации. Советский народ должен был не становиться единой нацией, а оставаться совокупностью наций. Таким образом, советский проект как бы воплощал две противоположные цели. С одной стороны, национальное сознание целенаправленно пробуждалось, а у ряда народов оно формировалось советской властью фактически с нуля. С другой стороны, как только национальное самосознание становилось слишком отчетливым, оно подвергалось репрессиям. Равновесие должно было устанавливаться через идеологему «дружбы народов».

– Еще один пропагандистский миф?

– Нет, агрессивный национализм в определенной мере снимался посредством игры, которая состояла в умении правильно выстраивать межнациональные отношения. Это было общество бесконечных взаимных компромиссов, которые оттачиваются до уровня искусства. Это было общество отношений, общество общения, особого «политеса» – мягкости, тактичности, умения в различной культурной оболочке видеть добрые качества людей и апеллировать к ним. Эта игра компромиссов заполняла пустоты моделей общения, не заполненные в национальных моделях. Причем межнациональное единство было не просто лозунгом. Это был навык, который усваивался с младенчества.
Разделение на своих и чужих присутствовало, но чужими были те, кто в эту систему межнациональных компромиссов не включался и сопротивлялся интернационализму на внешней арене, – «империалисты».
Тот, кто участвовал в сценарии «Дружба народов», назывался советским человеком. Кроме того, существовал еще один культурный сценарий, он придавал «дружбе народов» внутренний смысл. Советский человек играл там главную роль. Это – сценарий «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Именно ради этого смысла и шло обучение сложному искусству компромисса, общения и «хорошести» по отношению к своим, коих миллионы и миллионы.

– Зачем вообще русским понадобилось играть с другими народами в подобные игры, создавать себе лишние проблемы?

– У народа, когда он – прирожденный лидер, отношения с другими этническими группами развиты и наполнены содержанием. И тягостная проблема: как ужиться национальному большинству, государствообразующему народу с множеством окружающих народов, как не чувствовать дискомфорта от неизбежного присутствия разнообразных национальных меньшинств – превращается в продуктивное взаимодействие. И национальные меньшинства не мешают, а помогают национальному большинству осознать и реализовать на практике свою силу и свою миссию, и сами реализуют свой потенциал на благо общего целого. Если мы, русские, желаем осознавать себя народом-лидером, то нам надо устроить свою жизнь так, чтобы представители национальных меньшинств России вместе с русскими работали над воплощением русских национальных целей и находили в этом смысл своего существования, более важный даже, чем их собственная национальная самореализация.

– Ну, это уже какая-то утопия.

– Отнюдь нет. Многие представители младшего поколения зачастую не верят, что так может быть, но проведенные, в том числе и мною, соцопросы показывают, что больше половины нынешних студентов в качестве идеала межнациональных отношений называют те, что были в Советском Союзе (хотя практически никогда не могут объяснить их суть). Реализация сценария «Дружба народов» не только не воспринималась как насилие, а осталась в памяти многих представителей народов СССР как приятное воспоминание, а порой и как основа собственной судьбы. В 1999 году я проводила большое исследование на тему взаимоотношений народов бывшего Союза. Оно состояло из множества вопросов. Но сразу бросалось в глаза то, что ответы на вопрос «Была ли дружба народов реальной?» оказались самыми длинными и подробными, зачастую включали не просто эпизоды из жизни респондента, а рассказы о судьбах целых семей.

– Как вообще народы могут дружить? Ходить друг к другу в гости? Дарить подарки?

– Да, в том числе. Вспомним национальные фестивали. Кроме того, народ представляет собой сложную, динамичную и живую систему, которая выражает вовсе не простую, не механическую реакцию на внешние стимулы. Народ несет в себе богатое культурное содержание, и во взаимодействии народов оно проявляется. Если система, состоящая из многих народов, принимает выработанное народом-лидером общее культурное содержание (например мечту, что «и на Марсе будут яблони цвести»), то в своем взаимодействии эти народы будут проявлять свои самые лучшие качества, которые при этом будут направлены на цели, выработанные народом-лидером. А кроме того, благодаря общему позитивному фону они сформируют такую систему взаимоотношений, которая будет для всех общим приобретением, вкладом в копилку опыта народов, в том числе и того народа, который играет лидирующую роль. Причем для последнего – это имперский опыт, поскольку это опыт консолидации народов, подчинения их единой цели и стимулирования их к реализации миссии, которую принимает на себя государствообразующий народ.
Сознание советского человека или даже российского человека (хотя тогда так не говорили) во многих случаях перевешивало сознание этничности. Один пятидесятилетний дагестанец так и сказал мне: «Мои дедушки и прадедушки воевали за Россию, во многих местах лежат кости наших предков, хотя у нас есть обычай хоронить в своей земле. Но мы и считали эту землю своей, потому и не привозили в Дагестан. Это наша Россия, а то, что делают политики, – нас, простых, это не касается».

– Но ведь сам термин «советский человек» был изобретен коммунистической пропагандой!

– Советский человек в подавляющем большинстве ответов в интервью не ассоциируется ни с коммунистическим строем, ни с тоталитарным режимом. Напротив, он существует как бы вопреки им. Если хотите, то это действительно творчество масс в самые тяжелые годы жизни нашей страны, людей, которые хотели не только выжить, но встать «впереди планеты всей», запустить первый спутник, стать самыми сильными. «Советский человек был доволен куском хлеба, тарелкой супа. И такие люди были везде, по всему Союзу», – рассказывает дагестанка 45-ти лет. Человек был доволен тарелкой супа ради того, чтобы летали в космос его ракеты.

– У Достоевского есть мысль, что люди в безбожном обществе будут очень любить друг друга…

– «Дружба народов», наверное, и есть отголосок такой любви. В некотором смысле это суррогат. Но этот суррогат все более и более обретал черты реальной жизни. Столько человечности было в тех отношениях, что как светлая сказка они не могут не остаться в памяти. Просто сама эта человечность должна была найти свое место и свой внутренний стержень.
И потом, нельзя забывать, что весь каркас советской культуры держался на специфическом преломлении имперской русской культуры. Все образованные слои советского общества признавали себя носителями высокой русской культуры: «Мы воспитаны на Пушкине, Лермонтове…» Для части народов русская высокая культура заполнила отсутствовавший или слишком тонкий пласт собственной высокой культуры. Для народов, имевших свою высокую культуру, русская дополнила ее и обогатила. Относительная легкость приятия русского объяснялась тем, что русские (в качестве русских людей, а не власти) не посягали на бытовую культуру других народов (что всеми и всегда воспринимается болезненно), а часто сами усваивали бытовую культуру местного населения: кухню, стиль одежды, некоторые элементы поведения, некоторые обычаи. Чем менее конфликтна была среда, тем процесс взаимного сближения шел быстрее. Русские из Закавказья или русские из Средней Азии по манере держаться, выражать свои мысли, по стереотипам общения, традициям приема гостей, не говоря уже о пристрастии к той или иной кухне, сильно отличаются от жителей Центральной России.
Как объяснял один из респондентов, «от русских вообще ничего не требовалось, точнее требовалось оставаться самими собою».

– Но что-то же все-таки надо было специально делать русским, чтобы удержать такое отношение?

– Задача русских в культурном сценарии «Дружба народов» – центральная, одновременно самая простая (поскольку именно их культура, их модели и стереотипы берутся за основу) и самая сложная – поддерживать костяк здания, возглавлять и направлять действия других. Они должны были вкладывать в лозунги смысл, соединять через себя два лозунга – «Дружба народов» и «Впереди планеты всей».

– Почему же СССР оказался столь уязвим и слаб в конце ХХ века?

– В чем была беда и основной порок советского общества? Его идеологемы:«Дружба народов» и «Впереди планеты всей» – были безрелигиозно-государственническими, то есть держались на стремлении к превосходству как таковому. А значит, на более высоком – духовном – уровне смысл конструкции оказывается потерянным. Центральный принцип империи всегда – «С нами Бог, разумейте, языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог». Крушение веры в коммунизм привело к системному крушению выработанных в советское время моделей поведения. К тому же внешнеполитическая миссия в конце концов оказалась неадекватной и привела к распадению межнациональной миссии внутри государства, а вместе с ней – и самого государства.

– Выходит, туда ей и дорога, этой «дружбе народов»?

– Самое интересное в сценарии «Дружба народов» то, что как стиль жизни он развивался и воплощался стихийно. Русский народ повел себя как лидер именно в тот период, когда вслух называть его лидером было не принято. Получается, что в российской империи русские великолепно налаживали свои отношения с покоренными народами, но без вмешательства власти, стремившейся, например, обустроить жизнь колоний на английский манер. Это позволяет сделать вывод о высокой природной способности русских к самоорганизации и организации окружающих народов. Да так, что у последних возникает ощущение некоего идеального мира и желание во всем помогать русским, идущее от самого сердца.

– Почему же сейчас действия русских не пробуждают ни в ком подобных желаний?

– Для этого русским сейчас не хватает одного – сознания своей миссии в мире. Потускнела идея о яблонях на Марсе, исказился и стал ломаться сценарий «Дружба народов». Но все это не прошло для нас зря, оно останется в русском имперском сознании как бесценный опыт, который снова найдет свое применение. Для этого, может быть, даже ничего не нужно делать специально. Просто у русских вновь должно появиться ощущение своей миссии в мире, своей сверхзадачи.

– А есть предпосылки, что такое ощущение появится? Что-нибудь уже сделано для этого, как Вы считаете?

– Россия сегодня добилась самого главного: она с полным правом определила себя в качестве становящейся сверхдержавы. Это отнюдь не финальный аккорд, наоборот, это исходная точка. Начало конца смутного времени. Еще нет ответа на вопрос, какой сверхдержавой стремится стать Россия. Запад охотно окрестил нас энергетической сверхдержавой. Россия поспешила отвергнуть это определение. Это статус переходный, он соответствует некоей стадии роста, но он ни в коей мере не соответствует нашему самоощущению. Проблема качественных характеристик России как великой державы еще только встает перед нами.
Пока наш арсенал небогат. Стоит отметить только один из тех зачатков проектов-миссий, которые на сегодняшний день у нас под рукой, – идею господства правового миропорядка. Для любого другого государства – да хоть для самой Римской империи – это было бы достойной целью. Но россиянами – и русскими, и нерусскими – такая идея всегда будет восприниматься лишь как средство для достижения чего-то большего, поскольку у нас слабо развито юридическое сознание, доминанты из области юриспруденции никогда не найдут дорогу к нашим сердцам и тем более не смогут лечь в основу национального проекта.
Зато есть один боковой момент, который может прийтись ко двору, – это идея защиты обиженных и униженных на мировой арене. Россия на протяжении истории с переменным успехом примеряла на себя эту роль. У этой идеи может оказаться потенциал, чтобы выстроить некий русский мир в серьезных масштабах и обзавестись пусть не мощными, но преданными союзниками.
Это может послужить началом формирования национального проекта – построения системы взаимосвязей народов России вокруг русских как защитников, как людей нетерпимых к чужому унижению, обладающих душевной добротой, с которыми легко и приятно поддерживать отношения, находить культурное родство и иметь общую Родину. Если взять исследования еще десятилетней давности, то такой образ в глазах народов нашей страны был достаточно отчетлив. Великий принцип жалости и милости как начало нового имперского обретения себя Россией. И тогда – «С нами Бог, разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог»!
Россия сейчас может сделать одно: быть более вдумчивой в отношениях как со своими партнерами, так и со своими оппонентами. Прислушиваться к звоночкам, которые звонят для нас время от времени. Слишком одноцветной была все это время арена нашего внешнеполитического действия. Стоит взять кисти и краски и начать раскрашивать мир в те цвета, какие подсказывает душа.

 

Рейтинг статьи: 4


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru