Как вы помирились?

Мария Первозванская, 20 лет, студентка МГУ, Москва:

В моей жизни был, пожалуй, только один серьезный конфликт. Начиная с первого курса нам в расписание упорно ставили предмет, название которого варьировалось от «Планета Земля» до «Концепций современного естествознания». Общее у этих курсов было одно – преподаватели не желали их читать. Но в конце четвертого курса оказалось, что нам придется сдавать предмет, про который мы слышать не слышали, причем до конца этой недели. Пока мы тихо возмущались, выяснилось, что и преподаватель, принимающий зачет, слышит про свои обязанности впервые и ни в какую не желает принимать зачет у 150-ти человек за раз. Учебная часть, в свою очередь, заявила, что без зачета нас не переведут на следующий курс, лишат стипендии и вообще исключат. И в первый раз весь наш курс объединился, и мы пошли к инспектору: доказывали свои права, пытались понять, почему так вышло. Я лично была в инициативной группе, которая координировала действия, собирала подписи и назначала время митинга. Митинг, правда, так и не состоялся, потому что, прослышав про его планирование, учебная часть тут же нашла какого-то преподавателя, который согласился прийти с другого факультета и проставить зачеты. Мы было уже успокоились, но тут оказалось, что нужно сдать рефераты. Правда, по этому поводу возмущаться уже не было сил, да и желания, так что мы принесли доклады на предложенные преподавателем темы. В общем, разрешилось всё мирно, но неприятный осадок всё-таки остался.

 

Ярослав Стремченков, 25 лет, юрист, г. Витебск:
Уйти, не влезать в конфликт – это мудрое, но сложное решение. Мужчине важно доказать: я не слабак, я могу ответить. Я думаю, важно доказывать делом, а не словами.
Пару лет назад был конфликт в моей семье – моим родителям не нравился мой образ жизни. Они постоянно критиковали: «Сидишь ночами за компьютером, бардак в комнате, после тебя на кухню зайти страшно», – и прочее. Можно, конечно, подстраиваться под родителей, но это уже не мой варинат, я вырос из того возраста. Бардак – моя комната, и мне так комфортно. И я ушел от конфликта – ушел из дома. Стал снимать, было тяжело поначалу, работал курьером. С родителями сейчас нормальные отношения, и это я почувствовал: надо вовремя уйти из дома, чтобы и они понимали, что ты уже сложившаяся личность, а не школьник
 

Геннадий Богачев, 42 года, исполнительный директор, Москва:

Мы договорились с одной девушкой встретиться и посидеть в кафе. Но не заладилось. Сначала она попросила прийти немного пораньше и занять места, но кафе оказалось с курящими, а я не склонен и даже как-то брезгую. Потом она припозднилась на промежуток времени, выступающий за рамки приличий для такого рода опозданий. Потом выяснилось, что я забыл деньги, и мне пришлось у нее занимать, чтобы расплатиться за ужин. Потом мы не нашли взаимопонимания еще по ряду вопросов. В результате я даже не стал провожать ее, тупо посадил в метро, а сам пошел побродить по центру. Вечером позвонил, но девушка была холодна как лед. Оно и понятно. Образовалась пикантная ситуация. Вроде как мы уже и в ссоре, да еще и поужинали за ее счет. Ну чем не альфонс?

Короче, поскольку на мои звонки перестали отвечать, осталось решить один вопрос – как передать деньги? Я купил букет цветов, взял конверт, распечатал на листке фасад того кафе, где мы сидели, сунул в конверт сумму задолженности, вызвал курьера и отправил его по рабочему адресу подруги. Ребята, сработало! Девушка позвонила, мило щебетала в трубку, и конфликт был исчерпан. Кстати говоря, преодоленные ссоры очень укрепляют отношения. Уж сколько лет прошло, уже и у нее, и у меня свои семьи, а до сих пор дружим.

 

Александра Фасюра, 26 лет, менеджер в страховой компании, Москва:

Самое главное, что я поняла, так это то, что в основном, а может быть, и всегда причиной конфликта в той или иной степени являюсь я сама, точнее, моя гордыня и лень... Нежелание выслушать человека, пойти на уступки, терпеть его немощи, принять чье-то мнение, поставить желание и нужды другого человека над своими, сделать лишнее движение для ближнего... Конфликты у меня случаются с завидной регулярностью, пусть и мелкие, но берут количеством. А разрешаются обычно только призванием Господа, чтобы Он помог мне усмирить гордость, дал терпение, смирение, охоту к трудолюбию и показал, как лучше поступить, а дальше – только старание и работа над собой. И самое необходимое – исповедь и причастие, ведь без них практически невозможно справиться со своими грехами, а там, глядишь, и батюшка подскажет что-нибудь и помолится за тебя. Скажу сразу, не очень в этом преуспела, но другого решения я не нашла. Даст Бог, всё получится!

 

Ирина Владисова, 57 лет, инженер-радиоэлектронщик, г. Екатеринбург:

Даже при сильной обиде стараюсь найти силы и простить. По опыту уже знаю, как прощение легко возвращает мир в души. Помню, маленький сынок был горько обижен. Всё личико перекошено гневом. Прошу его: попробуй просто сказать слово – «прости». Он всхлипывает и по-детски доверчиво это делает. И – улыбка во всё лицо.

 

Антон Сибиряков, 32 года, режиссер монтажа, Москва:

Я, бывает, конфликтую с сестрой. Она совершенно неуступчивая и грубая женщина, разжигает конфликты на пустом месте и никогда не идет на мир первой, приходится мне мириться. Но из-за напряженности ситуации я чувствую дискомфорт, неспокойствие и даже неприятные ощущения в теле. Попираю свое эго, не реагирую на грубые выпады, точнее, осознаю свои реакции и их контролирую – пытаюсь найти конструктив и понизить ноты, успокоить ситуацию. Ну и конечно, потом становится легче и спокойней от знания, что всё правильно сделал. Если есть рефлексия в таких ситуациях, то это хороший метод усмирять свое эго…

 

Полина Тарасова, 37 лет, преподаватель истории в МИТХТ им. Ломоносова, Москва:

У меня несколько лет назад были такие тяжелые отношения с мамой, что мы не могли даже пять минут, даже по телефону (!) поговорить спокойно… Мне казалось, что хоть какое-то понимание между нами уже невозможно. Шло время, и, хотя общались с мамой мы редко, я начала ей рассказывать о том, что у меня происходит, о каких-то своих планах и переживаниях, так, как бы я рассказывала это своей подруге. И – удивительное дело! – мама начала меня слушать, не критикуя, что-то советовать, помогать, поддерживать. И мне уже самой хотелось лишний раз приехать, позвонить, пообщаться с ней… Я думаю, что мы просто обе повзрослели и наши отношения тоже «повзрослели».

 

Надежда Лещинер, 27 лет, домохозяйка, Австралия:

Я училась в девятом классе. Как-то раз одна из одноклассниц попросила опустить письмо в почтовый ящик, так как мне было по пути. По прошествии некоторого времени выяснилось, что письмо дошло, но его явно кто-то прочитал и оттуда что-то пропало. Одноклассницы устроили мне бойкот. Правда была на моей стороне, я всё отрицала и мужественно переносила отсутствие общения. Постепенно всё само собой наладилось. Время прошло, и отношения потихоньку восстановились.

 

Мария Контарева, 23 года, студентка 1-го курса МГГУ им. Шолохова, Москва:

Несколько лет назад я работала в одной компании, у меня была начальница, которая всегда была всем недовольна, цеплялась ко всему без какой-либо мотивации. Я долго планировала увольнение, и последней каплей был такой случай. Я поехала на семинар (по работе) и выключила телефон на время доклада. А когда я его включила, позвонила начальница по какому-то несерьезному поводу и орала пятнадцать минут: зачем ты выключила телефон?! Я спокойно ее выслушала, объяснила, почему я так поступила, выслушала еще столько же, приехала на работу и сказала, что увольняюсь. Но сказала это очень тактично и дала ей полгода на то, чтобы найти мне замену. Потому как на мое место человека найти было очень сложно… В итоге мы расстались очень хорошо, хотя обычно от нее люди уходили, разругавшись вдрызг.

 

Иван Подрезин, 23 года, студент, г. Краснодар:
Меня в классе ребята всё время доставали, такой я у них был изгой, как часто бывает. Прятали школьную сумку, шнурки один раз так завязали, что пришлось разрезать (после физкультуры обнаружил). Однажды на спину наклеили лист (я не заметил) с надписью: «Пинай меня». Ну, что делать – я пошел учиться борьбе. И друзья у меня в секции появились, готовые защитить, если что. И от меня постепенно отстали.

 

Светлана Демидова, 34 года, психолог, Москва:

Как-то подруга, которой я всецело доверяла, обманула меня. Когда я узнала об этом, то позвонила ей и сказала, что не хочу больше ни видеть ее, ни слышать о ней – в моей жизни такому человеку нет места.

Она извинялась, но обида за обманутое доверие была сильнее меня, я не могла простить, так и жила с этим камнем за пазухой. Наступило Рождество, я стояла на службе и думала о том, что нельзя находиться одновременно с Богом и с непрощенной обидой в сердце. Надо что-то менять. Из храма я пошла к подруге и попросила прощения. Я не считала себя виноватой, я просто понимала, что надо что-то делать! Она посмотрела на меня и молча обняла, а потом мы стояли и плакали вместе. С тех пор прошло около десяти лет, и в наших отношениях не было больше ни обмана, ни ссор.

 

Татьяна Садовникова, 48 лет, выпускающий редактор, Москва:

Однажды при встрече я надерзила одному уважаемому человеку. Прошло несколько месяцев, и совесть стала робко напоминать об этом. Я оправдывалась, что давно с ним не общаюсь, контакты потеряны, и что он наверняка давным-давно об этом забыл. Но совесть была несговорчива. И когда муки были уже совсем невыносимы, вдруг… вы не поверите, раздается телефонный звонок, и он как ни в чем ни бывало спрашивает: «Слушай, это не ты мне вчера звонила?» Конечно же, я сразу попросила прощения и примирилась со своей совестью. До сих пор вспоминаю об этом звонке как о маленьком чуде.

Виктор Рассохин, 35 лет, юрист, г. Видное:

Дело в том, что разрешать конфликты (от долга в 200 млн руб. до ножевых ранений) – это моя работа. То есть чужих историй сотни. Из личной жизни историй не много… Например, в школе я поссорился с лучшим другом, так как он попал в плохую компанию. Один раз мы сильно подрались, я попал в больницу, он – нет, но в драке на его стороне участвовали несколько человек, преимущественно болельщики и скинхеды. Сначала хотели возбудить уголовное дело. Я пришел и забрал заявление. Конфликт замяли, но больше мы с ним не общались. Потом я стал заниматься тайским боксом, и почему-то больше никогда драться не приходилось. Я простил обидчика, а он меня – не знаю.