православный молодежный журнал | ||||||
Как повезло сестре, если брат рядом№ 28, тема Долг, рубрика Образ жизни
Автор Елена Коровина Я приехала в Питер знакомиться с парнем моей старшей сестры. Ну и Питер посмотреть, конечно. У них все было серьезно и вроде как дело шло к свадьбе. Дима встречал меня на вокзале. Вежливый и прикольный – тут же с шутками подхватил мои сумки. И кстати, очень симпатичный. И стрижка у него была клевая, видно, что в салоне стригся. Серьга в ухе, рубаха, джинсы потертые. Ну, я всегда на внешний вид обращаю внимание. В общем, повезло Аньке, губа не дура. Сама она меня не встречала – чего там, сестра приезжает какая-то.
– Аня готовит с утра. Пирог печет, – доложил Дима.
– Ну-ну. И давно она готовить-то выучилась? Никогда к плите не подходила. Пельмени как-то собралась варить в холодной воде, – вспомнила я давний случай. И мне вдруг стало неловко: что Дима про меня подумает? – Ну, ей тогда мало лет было. Лет десять.
Дима засмеялся:
– Аня мне так и сказала, что ты про пельмени обязательно расскажешь.
Я тоже засмеялась. Анька хоть и вредная бывает, но я ее люблю. Мы ехали в Димином «Опеле» и болтали. Я про Диму ничего и не знала – Аня, как переехала в Питер, почти перестала звонить. Да и вообще она скрытная, так бывает, когда боишься счастье спугнуть.
Теперь я выяснила: Дима – юрист, коренной питерец, живет с сестрой, мама умерла от рака, а папа живет в другом городе где-то. Свадьба будет, скорее всего, в августе.
Дверь открыла Аня – в фартуке, раскрасневшаяся, прямо такая вся стряпуха-хозяюшка – надо же как любовь человека меняет! Я скинула туфли, поцеловала сестру.
– А это Ника, знакомьтесь. Ника, это Лена. Сестра Анюты.
Я оглянулась, и в первую секунду мне показалось, что в дверном проеме на стуле сидит девушка и почему-то не встает. Потом я увидела, что это не стул, а инвалидное кресло. Господи, девушка-то какая странная! Я невольно подалась назад, меня Аня даже схватила за руку и сжала запястье. В кресле сидела сестра Димы – худющая, с вытянутым лицом и сильно косящими глазами: смотрела куда-то вверх, и зрачки сходились почти у самой переносицы. Губы у нее вздрагивали, были мокрые, а голова как-то странно подергивалась. Руки – тоже худые – лежали на коленях. Ника что-то замычала. Я с трудом выдавила: «Привет». Ну что за ерунда, предупреждать надо!
Дима сел на корточки рядом с коляской и стал гладить Никину руку.
– Вот теперь ты и с Леной познакомилась. Сколько у тебя теперь подруг!
– Да, и не говори, – подхватила Аня. – Ну, идемте есть. Все готово.
Ника зашевелила своими длинными худыми пальцами над пультом управления и коляска поехала. Голова Ники моталась из стороны в сторону. Было видно, что она с трудом эту голову держит. Я села подальше от Ники. Аня принялась разрезать курицу.
– Ты будешь грудку или ножку? Что? – Аня наклонилась к коляске. Ника что-то промычала в ответ. – Хорошо.
Мы стали есть. Дима мелко порезал курицу для сестры, положил в глубокую тарелку и, добавив пюре, смешал. Кормил он ее с ложки, а в руку дал кусок хлеба, смоченного в соусе. Нике иногда удавалось подносить свою дрожащую руку с хлебом ко рту, и тогда она со свистом засасывала внутрь себя хлеб, чавкала и поперхивалась. Аня с Димой ели как ни в чем не бывало. Дима меня вообще поразил. Он сам ел и кормил Нику, роняющую куски изо рта, – он их ловко ловил в полотенце и вытирал ей слюну.
– Чего такое? Не прожуешь никак? Ну давай, выплевывай. – И подставлял ладонь под Никин подбородок. Ника откашливалась ему в лицо, а он только шутил, вытирая с лица пюре. Когда мы пили чай с пирогом, Ника ухитрилась и волосы измазать в вишневой начинке.
– Пойдем умываться, чудо в перьях. То есть, в вишне, – сказал Дима, и Ника, к моему изумлению, засмеялась. Лицо кривилось страшно, но она – смеялась.
Потом она стала что-то мычать.
– Ладно. Аня, мы в туалет. И Дима, подхватив на руки сестру, отправился с ней в конец коридора.
– Помочь? – крикнула Аня вслед.
– Да нет, не надо.
Он замешкался в коридоре.
– Сейчас, я не пойму. Ника, еще раз… Ань, принеси ей шорты, она хочет шорты.
Вскоре в дверях появилась умытая и переодетая Ника на руках у Димы. Ну и колени у нее были – острые-острые. Как из концлагеря.
Вечером, после ужина, Дима вернулся с Никой из ванны… Картина была запоминающаяся: Аня гладила одежду, Ника сидела в кресле в пижаме, за спиной стоял Дима и расчесывал ей волосы. И шутил как ни в чем не бывало.
– Ну что, давай сегодня обычную косу, – сказала Аня, подходя к коляске. Она заплетала Нике косу, а Дима сел на пол возле коляски, и мы все болтали, болтали…
Потом Ника отправилась спать, Дима засел за ноутбук, а мы с Аней пошли на кухню пить чай.
– Ужас какой – эта его Ника! – сразу выпалила я, прикрыв за собой дверь. – Что с ней такое?
– ДЦП. Травма при рождении.
– Это ужасно. И как она живет?
– Ну вот так. Нике повезло – у нее такой брат!
– Еще бы… Но вообще, это ужасно – так за ней ухаживать всегда. Есть же больницы… операции делают...
– Леночка, ДЦП не лечится, – сестра смотрела на меня как на дурочку.
– Ну да… Ну… ее же можно отдать куда-то… ну, где за такими людьми ухаживают… Это же ужасно…
– Ленк, да ты у нас мастер гротеска, – Аня улыбалась. – Через слово – «ужасно-ужасно». Ничего ужасного. Просто человек болен. И все. Не, я сначала тоже пугалась… надо просто привыкнуть. Ника – очень милая. У нее интеллект сохранен. Ну, она все понимает. Я быстро этому научилась – ее понимать. Она ведь… знаешь, я бы даже сказала – остроумная. Как иногда прокомментирует что-нибудь... Она много телевизор смотрит. И знаешь – такое все серьезное, не сериалы. Да с ней вообще интересно.
– А как же вы жить будете после свадьбы? С ней? – спросила я.
– Конечно. Я к ней привыкла. Нет, она, правда, очень хорошая, не капризная, добрая. С ней не так много хлопот. Ну, покормить, помыть если. Дима ее сам купает. Когда уходим на весь день, бывает, соседка приходит ее покормить. На ночь – подгузник для взрослых. У нее коляска удобная, в комнате все оборудовано.
Мы молчали. Чай остывал.
– Ну, Дима вообще!.. Это просто какой-то… Молодец, одним словом, – наконец выговорила я.
– Да. Дима – уникальный человек. Он меня многому научил. Лучше сделал. Мне даже самой не верится, что у меня будет такой муж.
– Это его так мама воспитала?
– Даже не знаю. – Аня пожала плечами. – Мне кажется, это либо есть, либо нет. А может, и воспитание. Мама у них не так давно умерла – четыре года назад. Когда Дима о ней вспоминает, у него лицо меняется. Говорит: «Вот моя мама – героиня». Она тащила на себе и его, и Нику – отец их бросил, когда Ника еще грудной была.
…На другой день я вернулась из Петергофа вечером. Ника выехала в коридор на коляске и приветственно что-то мне замычала. Поверх головы у нее были уложены мелкие косы с ленточками.
– Ника спрашивает, как ты съездила. И как тебе Питер, – перевел Дима.
Я ответила на ее второй вопрос. Потом на другой, третий, четвертый… А вопросе на десятом я поняла, что сама начинаю различать мычание Ники. Мы говорили с ней до ночи. Она слушала очень внимательно: затихала, и глаза ее сосредоточенно смотрели в потолок. Ника не перебила меня ни разу, она выслушивала ответ до конца и только потом спрашивала еще.
Полночи я ворочалась, не могла заснуть. Ника – почти моя ровесница, ей двадцать один, я на год младше. И она такая же, как и я, только сидит в своем кресле и даже поесть сама не может… И все понимает! Как же странно это все, и как ей живется – такой, как все, умненькой, в этом кресле? Правда, впечатления очень несчастной она почему-то не производит…
…Я приезжала в Питер к сестре на свадьбу, потом на крестины своего племянника, потом просто так, в гости.
– Я даже Сашку ненадолго с Никой оставляю, могу в магазин сбегать, за чем-то еще… Они так ладят друг с другом, – радовалась Аня.
– Это как?
– Ну как – Санечка в манеже или в кроватке, Ника рядом. Она ему нравится, и он так любит смотреть, как она на кресле въезжает. И вот они друг с другом хохочут, Сашка прям заливается. Или болтают друг с другом – он по-своему лепечет, а Ника ему что-то отвечает. И они друг друга понимают. Или песни как начнут петь дуэтом – хоть беруши вставляй. Визг, писк. Но они довольны и счастливы.
В мой последний приезд у нас с Димой состоялся важный для меня разговор. Я наконец-то решилась его спросить, почему он с такой нежностью относится к сестре. Не устал ли за столько лет?
– Устал – это из другого разряда. Устать я могу на работе, от клиента тупого или там от кипы бумаг. А от семьи – нет. От жены, ребенка, сестры – нет. А Ника… Я даже не могу сказать, что это мой долг – за ней ухаживать. Слово «должен» тут не подходит. Это нормальная реакция нормального человека. Она моя сестра. Ей не повезло в нашем понимании – она такой родилась. Я не знаю, что это – так предопределено было, или еще что… Она попала в этот страшный процент новорожденных с ДЦП. В этот процент могли попасть и Аня, и я, и ты. Но попала Ника. У нас одни родители, одни гены, я не знаю, что там еще у нас одно – мы брат и сестра. Но я родился здоровым, Ника – больной. Вот можешь меня представить в кресле, на месте Ники? Я почему-то очень могу. Сижу себе, слюни пускаю, голова тяжелая слишком, мышцы все напрягаются, ложку донести до рта не могу. Я болен – и все, точка. Я бы мог оказаться на ее месте, но не оказался. Мне дана возможность работать, семью обеспечивать, жену любить, сына растить. И это в порядке вещей – что я помогаю близкому человеку, своей родной сестре, которой этого не дано. Это не ее вина, так вот получилось просто. Так получилось.
Дима допил пиво, пожелал мне спокойной ночи и пошел спать. Как ни в чем не бывало. Для него все это обыденно, ничего особенного. Все как всегда. А для меня все стало как-то по-другому. Я сидела, почти счастливая, и думала: «Да, повезло Нике… А моей Ане как повезло! И мне, мне тоже как повезло – такой человек встретился в моей жизни».
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |