Край

Артем Ермаков, Василий Пичугин

Российским чиновникам посвящается.

– Жил человек. Звали Никита. Благочестием не отличался. Ему было за тридцать. Дом – полная чаша. Жена. Дети. Уважение окружающих. Какая профессия? Хорошая. Успешный русский чиновник. Когда жил? В конце двенадцатого века. Жил в полном довольстве и достатке. Занимался сбором налогов. Благодаря чему и сумел себе достаток обеспечить. Никакие слезы людей, из которых он выбивал налоги до последней копейки, его не трогали. По всей видимости – собирал всё и больше, а князю рассказывал, как народ обнищал и сполна платить налоги не может. Понятно, что вся разница оказывалась у него в кармане. Хотя необходимо отметить, что и здесь чувство меры знал – налоги в княжью казну поступали исправно. И в честности своего промысла Никита не сомневался, в храм захаживал, пиры устраивал – то есть не таился.

Но в своем лихоимстве Никита переступил какую-то невидимую черту, какой-то страшный рубеж – и пошел по пути в геенну огненную. О чем Господь ему и сообщил. В первый раз в церкви, во время Великого поста Никита услышал, как читали слова пророка Исайи: «Омойтесь. Очиститесь; удалите злые деяния от очей Моих, перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову». Эти слова поразили Никиту, он почувствовал, что это про него, но сразу что-то менять в своей жизни он не решился. И тогда вечером того же дня его жена в котле, где готовилось мясо для гостей, увидела части человеческих тел. И он тоже их увидел, рассердился на дерзкую шутку и приказал вылить содержимое на пол. А там – ничего... Теперь Никита не сомневался: его обличает сам Бог и четко показывает, что своими делами он просто-напросто заедает жизнь окружающих.

Далее вроде всё как обычно, как во многих житиях: уход в монастырь, суровые аскетические подвиги, чудесные исцеления страждущих, прославление в лике святых... Есть только несколько «но».

Во-первых, Никита стал первым русским столпником. Этот подвиг на Руси сложно повторить вследствие естественных геологических и климатических причин. Но русские преодолевают природу. Никита выкопал свой тесный «столп» в земле и много дней стоял в нем под открытым небом, пока сердобольные паломники не поставили над его головой легкий навес. Этого мало. Железные вериги, навечно заковавшие его тело, сохранились до сих пор и тянут килограммов на восемь. Другие, весом около 40-ка килограммов, Никита носил поверх одежды. Они пропали в двадцатом веке. Еще раньше пропала каменная шапка святого, которую так и не успели взвесить. Зачем Никита вколачивал себя в землю и таскал на себе всю эту тяжесть, не понимали даже его современники. «Ради экстрима», – сказали бы сегодня. А ему просто нужен был тормоз. Узда для тела, привыкшего к исполнению малейших прихотей и всеми силами рвавшегося обратно, в прежнюю веселую жизнь госслужащего.

Во-вторых, эта самая прежняя жизнь никак не хотела принять то, что Никита ее бросил. Сослуживцы и подчиненные, друзья и родственники до самой кончины не могли взять в толк, что же произошло. Одни думали, что Никита проворовался и укрылся в монастыре от княжеского суда. Другие считали, что он сбежал на столп от семейных проблем. Третьи полагали, что он просто сошел с ума… от жадности. Так боялся хоть на миг расстаться со своим серебром, что выковал из него неснимаемые кресты и цепи. Двое самых смелых друзей сообразили, что с мертвого тела вериги очень даже снимаются. Они пришли и убили Никиту. Стянули груз с мертвого тела, сели на берегу реки и стали делить добычу. А когда увидели, что цепи и на самом деле железные, наконец убедились в том, что носить их на себе мог только настоящий безумец. Недрагоценные вериги бросили в реку. Но они не утонули, а поплыли вниз по течению. Впрочем, это уже другая история.

В-третьих, после кончины Никиты его монастырь стал местом паломничества крупнейших государственных руководителей русской истории. Туда неоднократно приезжал Иван Грозный. Там несколько месяцев жил Петр I. Они и десятки других начальников рангом пониже чувствовали в святом родственную душу, искушаемую деньгами и властью. Грозный даже сам составил в память Никиты несколько молитв и оставил в монастыре покаянный синодик с именами всех пострадавших от казней. Но вот пойти дальше он не смог. Рубеж, на котором руководитель двенадцатого века оставил себя и шагнул в новую жизнь, стал непреодолимым для руководителя шестнадцатого века. Сказывалось влияние модной западной идеологии, уже тогда утверждавшей, что «человек есть мера всех вещей». А, стало быть, начальнику можно всё, что он может.

И еще одна маленькая деталь. Прежде чем принять Никиту в монахи, игумен монастыря велел ему вернуть всё неправедно нажитое жителям города и просить у них прощения. Жители с удивлением и удовольствием приняли эту компенсацию, но Никиту не простили. Еле-еле потом игумен вытащил его, отчаявшегося, из болота. Выходит, дело не только в жестоких лихоимцах у власти? Почти каждая жертва коррупции оказывается столь же жестокой, когда ей позволят решать…

P. S.

– Неужели каждый чиновник после чтения такого жития на столп полезет и оставит свою «прекрасную жизнь»?

– Думаю, нет, наоборот – почувствуют свою неспособность так круто изменить себя, и глядишь, да и уменьшат свое лихоимство, не переступят через край.