Просто так - неинтересно

Эта война закончилась больше полувека назад. Столько уже о ней сказано, написано и снято. А эти ребята все изучают, разбираются, пытаются что-то понять для себя. Почему?

Витя Адомайтис, 15 лет: фото

– Мы часто с клубом бываем на местах, где происходили военные действия, это очень интересно – изучать, где наши деды и прадеды воевали. Мой дедушка был в армии библиотекарем (я даже не знал, что такая должность на войне может быть), потом пошел в минометное училище и стал командовать минометным взводом.

 

Паша Питашов, 15 лет: фото

– В этом клубе я потому, что мне очень интересно. Не знать историю Великой Отечественной – по-моему, стыдно.

Ведь это неотъемлемая история каждой нашей семьи. Да, дедушка у меня воевал, он прошел боевой путь от Саратовской области до Берлина, ему было тогда двадцать лет, и он уже командовал авторотой... У дедушки три боевых ранения. Участвовал он в боях за Ржев, за Киев, в освобождении Варшавы, Познани, Бреслава – ныне Вроцлав. Привез военный трофей – часы из Рейхстага.

 

Влад Пивнык, 15 лет: фото

– Некоторым ребятам неонацизм нравится, потому что ты вроде не как все, против всех. А многие современные неофашисты даже не знают идеологии, вот надел человек гриндерсы, побрил голову, свастику нарисовал – и, типа, уже круто. Но это позерство, я считаю. Клуб у нас борется с национализмом, хотя и мы патриоты. 16 апреля у нас возложение цветов к Вечному огню, и мы пытаемся показать: воевал народ всей многонациональной страны, все вместе: и грузины, и украинцы, и казахи, все. Сейчас развал, но главное – люди. Любить Родину и любить государство – это разные вещи.

У нас многонациональное государство, и у каждого своя культура. Навязывать свою культуру – это, скорее, признак слабости. Россия не только для русских, ни в какой стране не живет только то население, которое должно жить по определению.

Я не понимаю, как можно человека не любить за разрез глаз и цвет кожи, за то, что у него другая религия и немного другая ментальность. Ну да, он в другой традиции воспитан. И человеком он при этом может быть прекрасным. И я с такими встречался. На то мы и люди, и мозг нам дан.

 

Михаил Аристрахов, 20 лет: фото

 – Я в клубе семь лет, уже сам помогаю нашему руководителю, занимаюсь всем, начиная от аппаратуры и фехтования (у нас каждый член клуба должен владеть оружием) и заканчивая организацией разных акций. Мы много путешествуем, у нас есть свой лагерь в Тунисе, в Греции. Много интересных экспедиций, в последнюю мы ходили под алым парусом. Представляете – море и алые паруса! Нас очень тепло везде принимали – например, в Украине, в городе Николаеве как будто президента встречали, в одной школе вдоль всего школьного коридора стояли столы с угощением, блюда всех видов, все кухни: грузинская, русская, украинская... Это была многонациональная школа, и ученики специально с родителями дома готовили, так приятно было.

Сейчас у нас проходит программа «Память поколений», посвященная 65-летию войны, очень много мероприятий.

Как-то один школьник сказал: «Вот если бы победила Германия, у нас бы и уровень жизни сейчас был как в Германии». Надо с этим школьником побывать на месте, где раньше был концлагерь, и показать ему, что и как было. Чтоб прочувствовал. Я сейчас Ремарка читаю, «Искра жизни» – про концлагеря как раз. Никогда бы мы не жили лучше, неизвестно, что бы было вообще… Войны нет, и все спокойно, значит, можно такими фразами разбрасываться? Надо учиться думать головой.

И надо что-то делать, хотя бы на том месте, где ты можешь. У нас, например, девочки в клубе курили. Я их собрал вместе с ребятами, и говорю:

– Вить, хочешь, чтоб твоя девушка курила? А ты, Паш? Влад?

– Нет.

Никто не хочет.

Я говорю: девушки, делайте выводы. Вы что же – никому не нужны будете?

И они бросили курить.

       
– Сергей Михайлович, Вы с молодежью изучаете военную историю, как Вам кажется, откуда берутся ребята со свастиками, с бритыми головами? Это просто эпатаж, или что это? Почему для них это так заманчиво и вкусно?

– Все это, как практика показывает, наносное. Хотя иногда бывает очень заразно. И если умно и профессионально проповедовать любую, даже самую глупую, идею, то можно внушить людям что угодно. Но перспективы у этого движения нет. Это я говорю профессионально как историк. История это уже доказала неоднократно. Просто с такими ребятами нужно заниматься. Вообще с ребятами нужно заниматься. Тогда все получится. Просто ребята не знают истинной истории, и у них нет хорошего педагога.

У нас был случай, когда молодой человек с неонацистскими взглядами попал в наш фестивальный центр в Греции. Мы же не знаем, кто с какими мозгами к нам приезжает. Он входил в одну из неонацистских организаций, знал идеологию и пытался влиять на своих соседей по комнате. Я, честно скажу, сам был немного ошарашен, тем более, он искренне в это все верил. И что – убеждать, говорить ему, что он не прав? Я не так сделал. У меня было два хороших коллеги, офицеры флота. Я поселил его к ним в комнату. Сначала он хотел оттуда сбежать, потом сказал: «Я все-таки останусь». Не было никакой пропаганды, просто он увидел некое офицерское братство людей с боевыми судьбами. Через неделю разница стала очень заметна. Я не знаю, что с ним будет потом. Но, наверное, что-то все-таки начало меняться в человеке, ведь ему не сказали сразу: «Ах, ты другой, не такой? Все, ты – враг!» Мы говорили: «Сереж, ты не враг, но ты заблудился, ты еще многого не знаешь, а уже претендуешь на роль какого-то лидера. Но у тебя для этого пока нет никакой основы. А у тех, кто тебя за собой повел, есть свои задачи. Вот тебе надо просто понять, куда тебя ведут. Потому что все не так просто».

Но еще раз повторю: все это растает, разрушится очень быстро тогда, когда тебе начнут говорить просто правду и говорить откровенно, не заигрывая, не пытаясь сделать из нее фетиш.

 

– Какой, например?

– Не пытаться делать из наших митингов тусовки, как у нас иногда бывает с некоторыми молодежными движениями и партиями. Все должно быть осознанно. Вот мы сейчас собираем, допустим, антифашистский митинг в Александровском саду (где он и проходит каждый год). Можно было бы сделать очень просто: разослать по школам телефонограммы, и всех привезли бы. Но нам не нужна операция «Зритель»! Нам надо, чтобы ребята пришли туда осознанно, потому что мы хотим почтить память. Это мы хотим! Нам не привезут в картонной коробке цветочки, каждому раздадут и скажут: «Мальчик, вот сейчас всем объявят, ты пойдешь и положишь». Не ты принес этот цветок – тебе его кто-то дал. Ты должен сам до этого дорасти и понять: я иду на возложение, значит, у меня должно быть две гвоздички. Это моя память. Это мой долг. И когда я стою на этом митинге, я понимаю, зачем я сюда пришел.

Вот поэтому мы сейчас ребятам и говорим: вы сами сформируйте группу, подойдите к директору вашей школы и скажите: «Будет вот такое мероприятие. Мы сформировали вот такую активную группу. Мы хотим, чтобы она стала больше. Помогите нам, дайте нам еще пообщаться с ребятами и выделите нам преподавателя, который с нами пойдет». Тогда будет все по-другому. Не директору сказали сверху, он сказал преподавателю, а преподаватель сказал: «Сидоров, Петров, Иванов. А ты чего смеешься? И ты тоже». Куда? Зачем? Ведь просто так – не интересно.

– Вы проводите лагеря в разных странах. Везде ли одинаково радушно вас встречают?

– У нас часто политики не могут договориться, хотя сейчас уже тоже, в общем-то, договариваются. А внизу это все проще решается, что в Украине, что в Польше, что в любой другой стране. Нас часто спрашивают: «Вы уже почувствовали к себе напряженное отношение?» Я говорю: «Знаете, нигде не почувствовали».

Были в Николаеве, в Украине. Мы туда ехали с опасением. Да ничего подобного! Ребята прекрасно знают историю Великой Отечественной войны! Знают историю своего города! А мы им только немного помогли в этом отношении. Читали лекции, занимались в музее, и делали это бок о бок.

А отношение того же административного аппарата? Нас это поразило. Мы уже уезжали. Стоим на вокзале. И видим: идет помощник мэра города и заместитель начальника управления образования с пакетами. Говорят: «Ребята, мы вам сухие пайки принесли – покушать в дорогу». Представляете уровень чиновников, которые пришли? Они пришли не слова говорить. Чисто по-человечески. А мэр Николаева нам сказал: «Ну что, Сергей Николаевич, город-то всколыхнули!»

– А бывали все-таки... ситуации?

– Это было у нас в международном лагере в Греции. В одну из смен представителей из Польши оказалось больше, чем представителей из России. Ребята приезжали очень разные, настроены были порой антирусски: «Вы – оккупанты, вы захватили». И с этим тоже приходилось работать, и общий язык мы все-таки находили. Тогда еще помню, атташе по культуре из посольства Польши звонит и говорит: «Пан директор, у вас ничего не происходит?» Я говорю: «А что должно происходить?» – «У вас сейчас польских ребят больше, чем русских». Я говорю: «И что?» – «У вас должны быть конфликты!» – «Ты знаешь, приезжай, посмотри, но конфликтов как-то нет. У нас есть дискуссии».

Но один из польских ребят, видно, был настроен по-особому. И вот как-то он начал митинговать, я подхожу и говорю: «Слушай, Тадеуш, я хочу задать тебе несколько вопросов. Я так думаю, что у тебя дед тоже должен был воевать еще в ту войну?» Он: «Да, конечно! Но тогда вы нас захватили!» Я говорю: «Что ты мне можешь рассказать о Вастерплате?» Молчит. «Знаешь, Первая дивизия Войска Польского носила имя Тадеуша Костюшко. Расскажи мне что-нибудь о нем». Опять молчит. Я говорю: «Он ведь тоже Тадеуш, как и ты. Почему ты о нем мне ничего не можешь рассказать? Я тебе могу рассказать». И я стал ему рассказывать всю эту историю Вастерплата, действительно трагическую, когда польские офицеры противостояли фашистам и не хотели сдаваться...

Что говорить, авиакатастрофа под Смоленском – это трагедия. Мы тоже написали письмо, выразили сочувствие. Но любой трагический случай объединяет.
И сейчас наши польские коллеги подготовили программу для нас, будем выступать перед польской общественностью, у нас будут совместные мемориальные мероприятия. Мы готовимся, много читаем о Вроцлаве времен Великой Отечественной войны. В любой истории, в любой стране можно найти очень много героического – того, о чем ребята даже не подозревали.

– И в наше время есть героическое? Что-то об этом совсем не слышно...

– А мы очень мало гордимся своими героями. Мы не говорим и не слышим о тех же ребятах, в жизни которых место подвигу есть всегда. Меня недавно так потрясла история: где-то на севере случился пожар, и мальчишка далеко, скажем так, не лучшего поведения вытаскивал своих сверстников из огня. Подвиг совершал! Это наш сегодняшний, современный парень шагнул в огонь! Я услышал о нем случайно по телевизору, и больше мы ничего об этом не слышали. А он должен был зазвучать по всем каналам! Журналисты на это не обратили внимания.

Вот тоже, простой случай. Мы в этом году проводили программу в Якутии – восемьдесят команд приняли участие! Из Украины, из Москвы, со всей республики Саха (Якутии). И вот приехал из дальнего улуса мальчик – один – команды не собралось. И сказал: «Я – команда, я буду играть один!» И что вы думаете? Из других команд ребята его поддержали и сделали ему команду. И мальчик стал лучшим игроком.

Беседовала Елена Коровина