Миф о настоящем мужике.

Существует распространенный миф о настоящих мужиках, которых якобы нигде нет. Не спорю, что сложности с мужскими проявлениями у мужского населения России и, скажем, Европы, существуют. Однако это скорее последствие появившегося у европейцев выбора быть или не быть (мужиком), чем какое-то фатальное изменение мужской природы. Раньше этот выбор стоял крайне жестко: быть мужиком, сражаться и получить шанс на победу и жизнь или не быть мужиком и почти гарантированно погибнуть не сильно позже принятия такого решения. Не только самурайская, но и вообще воинская философия, как квинтэссенция мужского мировоззрения, выстраивалась вокруг этого парадокса: чтобы иметь шанс остаться в живых и продолжить род, надо идти навстречу смерти. Сегодня всё, казалось бы, изменилось, и всё-таки осталось точно таким же. Просто смерть в результате выбора «не быть» наступает не мгновенно, не явно, а медленно, почти незаметно. Вот сменил мужчина ориентацию и… умер. Без крови, неочевидно для окружающих, но как мужчина перестал существовать. К тому же такие ребята в основном не доживают до старости, умирают от болезней, связанных с их пристрастием. В зоологии есть понятие нежизнеспособного потомства или потомства, не способного к размножению. Нечто подобное происходит и здесь. Скажем, хронические алкоголики со временем в самом прямом смысле теряют свою мужскую силу. Их потомство тоже часто бывает несчастным в силу врожденных недугов.

Современный городской уровень жизни создает разнообразные и широкие возможности для выживания, чем и обеспечивает возможность выбора между мужеством и немужеством. И мы пока не научились справляться со всеми соблазнами этого выбора. Можно ли сказать, что такая современная ситуация обесценивает мужские качества в наше время? Как ни странно, даже наоборот. Потому что теперь носители мужских качеств еще более ценны, чем раньше, ведь они это выбрали. Многие наши обстоятельства направлены против мужества, и если кто-то сознательно выбрал этот непростой, порой кровавый путь, да еще и упорно не сворачивает с него, а, сползая в кювет, снова возвращается на дорогу, то это тем более ценно. Поэтому во всём этом есть немало отрадного и вдохновляющего. Если раньше условия вокруг человека заставляли его становиться мужчиной или убивали его, то теперь ради того, чтобы стать мужчиной, мы должны самостоятельно создавать для себя тяжелые обстоятельства. На таком фоне как бы в противовес и появился миф о настоящем мужике.

Согласно мифу, настоящий мужчина – этакая абсолютно самодостаточная неуязвимая машина, не имеющая слабых мест, работающая безошибочно и выполняющая только целесообразные действия. Образ неуязвимой машины мужчинам, конечно, приятно иногда примерить на себя, а женщинам, наверное, приятно вообразить рядом с собой. Одним из символов мужества в западной массовой культуре конца XX века стал Терминатор в исполнении Арнольда Шварценеггера. Что ж, очень показательно. Вспомните, как Сара Коннор, в какой-то момент наблюдая за общением Терминатора и ее сына, мысленно говорит об этой железяке очень лестные слова: «Я смотрела, как Джон играл с роботом, и я поняла, что Терминатор никогда не остановится, и никогда не покинет его, и никогда не сделает ему больно, никогда не закричит на него, не напьется, не ударит его и не скажет: “Я слишком занят, у меня нет времени на тебя”. Он всегда будет рядом, и он умрет, чтобы защитить его. Из всех отцов, когда-либо рождавшихся на земле, этот робот был единственным достойным кандидатом на это место. В нашем безумном мире это было бы самым разумным выбором». Ну, то есть это и есть этот самый «настоящий мужик», квинтэссенция мифа. Главное, такая машина не станет «приставать с глупостями» и требовать ужин (батареек, по фильму, хватает на 120 лет). Налицо утилитарный, пользовательский подход к мужчине. Идеальный мужчина, согласно фильму, самодостаточен, неуязвим, силен, бесстрашен, не требует никакого ухода и полностью подчинен женщине и ребенку. Вот только в жизни либо одно, либо другое: либо силен и бесстрашен, либо на веревочках у жены и детей. Женщина, ведомая таким пользовательским подходом, обычно сталкивается с сухими прагматичными мужчинами-терминаторами, у которых сердце, конечно, есть, но они его никому не доверяют. В конечном итоге сама женщина оказывается использованной.

Образ несокрушимого терминатора привлекателен и для мужчин. Порой мы хотим походить на него и делаем вид, что никакого сердца у нас нет, а, значит, и дать его женщине мы не можем. Типа я крутой мужик, а ты баба, и тебе меня не взять своими приемчиками и попытками давить на эмоции. Эта своеобразная попытка защититься от возможных женских манипуляций мужчинам тоже вылезает боком. В реальности ведь железных нет, и у нас всё равно есть сердца, чтобы мы ни думали о себе. И они требуют нежности, ухода, утешения, которые в полноте может дать женщина. Мы лишаемся этого, и в результате начинаем «долюбливать» себя алкоголем и прочими вредными вещами, которые нас убивают.

Так действительно ли настоящий мужчина может всё? И да, и нет. Да, ведь само слово «муж», «мужчина» созвучно словам «мочь», «может», «мощь». За примерами далеко можно не ходить. Что мужики вытворяют на войне – уму непостижимо. Наверное, этого не постигают умом даже сами участники событий. Так и говорят: «Не знаю, что я сделал, но через минуту танк уже горел». Ну, или что-нибудь в этом роде. Конечно, ведь если задумаешься в безумном вихре боя, моментально погибнешь. А что за чудеса творят монахи? Здесь логика вообще отступает. И это ведь тоже мужчины.

Значит, могут. Но, милые дамы и уважаемые господа, все эти чудеса и глупости мужчины делают вдали от женщин. И, да простят меня дамы, получается, чем дальше от женщин, тем чудеса эти мощнее, ведь у монахов чудеса хотя и реже, но всё же чудеснее, чем у воинов. Всё это непостижимое умом совершается, как правило, в сугубо мужской компании. Вот несколько примеров. Рыцарские ордена – это и воины, и монахи одновременно. Превосходные воины казаки – о том же. Как известно, на территорию Запорожской Сечи женщины вообще не допускались. Жены у казаков были, но жили вне Сечи. Даже в спорте, где влюбленные женские глаза в зале порой имеют большое значение для спортсмена-мужчины, для лучших результатов рекомендуется воздержание.

Нет, конечно, женщины с их особой энергией нужны мужчинам и на войне, и даже в монастыре. Но здесь они выступают в идеализированном виде. На войне это письма жен, матерей, подруг, сестер; медсёстры, которые по долгу службы обязаны проявлять именно женские качества. А в монастыре это предельно идеальный женский образ Богоматери.

Если мужчина подпустил к своему сердцу женщину, ситуация сильно меняется, и он либо становится вдесятеро сильнее, либо во столько же крат слабее, чем был. Он начинает сильно зависеть от нее, и она может его либо многократно усилить, либо полностью обескровить. Библейский сюжет о непобедимом богатыре Самсоне скорее об этом, чем о том, что сила в волосах. Напомню, что там его женщина выведала у него секрет его непобедимости и таким образом сделала его уязвимым для врагов. Вот тут-то и предстает перед нами вся сила якобы беспомощной женщины и одновременно слабое место мужчин. И силу эту женщина вольна употребить как во благо своему мужчине, удесятерив его силы, так и во вред, уничтожив его. Допуская вас, милые дамы, до своих сердец мы фактически доверяем вам наши жизни. Как говорит Андрей Кочергин, любовь – это неосознанное желание доверить свою жизнь объекту любви. Жить с женщиной, не отдав ей своего сердца, практически невозможно.

Очень часто современная женщина говорит своему мужчине следующее: «Хватит приносить домой куропаток, принеси уже мамонта! Только далеко от дома не уходи, а то я скучаю и волнуюсь». Женщина – это там, где тепло и хорошо, там, где уют и принятие, комфорт и безопасность. Понятно, что в таком месте мамонты могут быть только мертвые или в виде теплых шкур и вкусной еды. Ведь женщина должна быть в безопасности, а значит, вдали от живых мамонтов. Значит, за живыми мамонтами необходимо идти далеко от дома, каждой женщине стоит это понимать. Возникает обратная зависимость: близко к дому – куропатки, далеко от дома – мамонты.

Когда же мужчины объясняют женщинам эту простую как дважды два истину («мамонты не водятся у нас в огороде»), женщины довольно часто начинают обижаться и скандалить: «Ты же мужик, значит, можешь всё и должен найти мамонта прямо за калиткой, а если не найдешь, то ты не мужик». Мужчина оказывается в ловушке и порой просто уходит за своим мамонтом. Женщина думает, что он ушел от нее. Такое бывает, но чаще он просто уходит за мамонтом. Для нее. А она решает, что он бросил ее.

Если же мужчина по недомыслию и чрезмерной доверчивости начинает верить, что раз он мужик, то и правда должен ловить мамонтов не выходя за калитку, то он, конечно, упорно, со всей мужской настойчивостью продолжает попытки это делать. Естественно, у него не получается. Он пытается компенсировать это массированной охотой на куропаток. Понятно, что набрать массу мамонта куропатками очень сложно и трудозатратно. Получается, что мужчина вроде бы всё время где-то рядом, за калиткой, но его почти всегда нет дома, потому что он пытается надолбать куропаток на вес мамонта. И, конечно, не может, потому что не хватает ни сил, ни куропаток в окрестных болотах. В результате женщина совершенно выходит из себя: «Ты приносишь куропаток немногим больше прежнего, мамонта так и нет, но тебя теперь вообще не бывает дома! Ты тратишь столько времени и так мало приносишь! Ты не мужик!» И мужик начинает думать, что он и правда не мужик. Раз у мужика так плохо получается, женщина начинает постепенно вовлекать его в женские дела: «Я устала с ребенком, тебя ведь всё время нет. Всё равно ты приносишь одних куропаток, можно вместо нескольких куропаток помочь мне с ребенком».

При этом, как правило, женщина отказывает мужчине в нежностях и ласке. Получается новая парадоксальная и угнетающая ситуация. Мужчина вроде бы делает то, что хочет жена, но она всё равно недовольна. При этом он находится дома, там, где тепло, уютно и хорошо, и где стоит супружеское ложе. Срабатывают понятные мужские рефлексы, которые не находят отклика у раздраженной жены. Мужчина в полном тупике.

Мужчина, поддавшийся первому давлению, начинает испытывать чувство вины и старается облегчить жене быт, раз уж он «не может» ловить мамонтов. Как правило, он уже не смеет удерживать жену дома, ведь если нет мамонта, нет и власти над ней. Теперь он пытается компенсировать отсутствие мамонта домашними хлопотами, думая, что это, конечно, временно. Мотивы не оправдывают мужчину, потому что их сердцевина – человекоугодничество, которое в данном случае выражается в подкаблучничестве.

Тем временем женщина, усмирившая мужа и выбившая себе право на охоту где угодно, начинает таскать домой зайцев, оленей, кабанчиков: «Не мамонт, конечно, но больше, чем твои куропатки». Это может окончательно мужика раздавить: «Вот ведь как, даже баба это смогла, видать, я совсем плох». И мужик впадает в уныние или пытается восстановить самооценку самыми разными способами.

Важно помнить, что в данном случае нет одной виноватой стороны, обе вызывают сочувствие и сожаление. Женщина – потому что спровоцировала ситуацию, мужчина – потому что на эту провокацию повелся. Перед нами развернулась картина библейская по своему содержанию, потому что именно это произошло в раю. Женщина предложила, а мужчина согласился. Все виноваты одинаково, потому что каждый сделал то, что ему не свойственно. Самое важное в этой ситуации – понять одно загадочное обстоятельство: ответственность делится не 50% на 50%, а 100% на 100%. То есть каждая из сторон виновата на 100%. Такое парадоксальное понимание проблемы позволяет, с одной стороны, перестать кивать на другого, с другой – ограждает от разрушительного чувства вины перед другим: «У меня свои 100%, а у него – свои, и я могу разобраться только со своими 100%, не дожидаясь и не требуя ни первых, ни ответных шагов от другого».

Затронутая проблема имеет еще как минимум одну любопытную сторону. Признание кризиса мужского, отцовского воспитания в России стало общим местом подавляющего большинства публикаций на эту тему. Люди, сколько-нибудь интересующиеся этой проблемой, знают о том, что одной из ключевых причин этого явления в нашей стране стали огромные потери преимущественно мужского населения в войнах, революциях и прочих невзгодах тяжелого XX века. Логика здесь довольно проста и понятна: мужское население выбито в конфликтах, следовательно, детей воспитывают женщины, следовательно, мужского воспитания не хватает, следовательно, парни дольше остаются инфантильными и неуверенными в себе, с детства привыкли подчиняться женщинам: матерям, учительницам, бабушкам. Понятно, что мужчинам с подобными привычками сложно воспитывать решительных и самостоятельных сыновей. Повторюсь, вся эта концепция мало для кого сегодня станет новостью в нашей стране. При этом у нее есть один аспект, упоминания о котором мне не приходилось встречать в публикациях на эту тему. Возможно, лишь в силу моей недостаточной осведомленности.

Дело в том, что женщина, оставшись без мужа с детьми и подхватывая его функции, оказывается перед огромным соблазном взять на себя больше, чем от нее в действительности требует жизнь, женщина становится мужчиной в юбке и теряет свои женские качества. Предельно тяжелые обстоятельства жизни в первой половине XX века и особенно в военные и послевоенные годы заставили многих женщин овладеть мужскими видами деятельности, заменив мужчин на производстве и дома. При этом вопрос, был ли у них выбор оставаться при этом женщинами или становиться мужчинами, остается открытым. Думается, что если за мужчинами в любых обстоятельствах мы признаем возможность выбора (пусть и очень затрудненную) оставаться мужчинами, то возможность аналогичного выбора даже в самых трудных обстоятельствах следует признать и за женщинами. Так или иначе, с выбором или без него, многие женщины, временно исполняя мужские функции, прикипели, втянулись и больше не желают с ними расставаться. Соответственно, потеряв в своих женских возможностях. В этом свете проблема поворачивается к нам своей оборотной стороной. Ясно, что женщина не может качественно заменить своим детям отца, но изо всех сил и совершенно искренне пытаясь это делать, она не только не становится хорошим отцом, но и перестает быть полноценной матерью. Выходит, можно говорить также и о недостатке женского воспитания в нашем обществе.

Интересно, что стереотип женско-материнского поведения, замещающего мужские функции, ярко продемонстрирован в том же «Терминаторе». Я не зря снова обращаюсь к этой ленте, ведь именно там наиболее ярко продемонстрирован образ якобы идеального отца – огромного послушного ребенку робота-убийцы. Я сам не ожидал подобного развития этого текста, но теперь видится вполне логичным появление рядом с идеальным папой-роботом мамы-мужика. Невозможно отрицать тот факт, что этот фильм является большим и важным явлением современной массовой культуры, оказавшим и оказывающим серьезное влияние на стереотипы массового сознания. Даже экс-президент Медведев не устоял перед искушением по-терминаторски поприветствовать экс-губернатора Калифорнии.

Так вот, что касается мамы-мужика. Напомню, что в «Терминаторе» Сара Коннор всеми силами пытается защитить своего сына, будущего спасителя человечества. Она становится брутальной мамашей, овладевает многими видами стрелкового оружия, качается, сражается с габаритными санитарами и докторами в психушке, меняет (судя по рассказам сына Джона) множество мужчин в поисках достойного папы-защитника для своего сына. При этом уже в упомянутом монологе лучшим кандидатом на эту роль признает киборга-убийцу, который, ясное дело, не способен сделать ее саму счастливой. Незачем говорить, что женщина в камуфляже с автоматической снайперской винтовкой и искаженным лицом – зрелище особое и не очень привлекательное. Обратите внимание, как Сара Коннор проявлена, как она активна, как она заполняет пространство. По сюжету, Сара, еще будучи беременной, записывает для сына кассеты с наставлениями о том, как спасать мир. В самой свежей, четвертой, части эпопеи про железных дровосеков уже зрелый мужичина и лидер сопротивления Джон Коннор напряженно прослушивает кассеты с материнскими наставлениями, пытаясь разобраться, что же ему делать дальше. Это сказка, и здесь взрослые брутальные вояки, лидеры всё еще по-детски привязаны к маме. А в нашей с вами жизни это могут себе позволить мужчины достаточно тихие и непритязательные.

В некотором смысле «Терминатор» – апокрифическое прочтение Евангелия, порождение постхристианской культуры. Судный день, спаситель, попытки сил зла уничтожить будущего спасителя еще ребенком, мать спасителя – всё это довольно очевидно заимствовано и переработано. Поэтому не лишним будет обратиться к евангельскому образу Матери Спасителя. Ее присутствие едва заметно на страницах Евангелия. Она присутствует Своим отсутствием, содействует Своим невмешательством, советует Своим молчанием. Ее присутствие пронизывает Евангелие, хотя Она не так часто упоминается. Во всей книге Ей принадлежит всего несколько фраз, Она появляется чаще всего где-то на периферии, среды толпы, и вместе с тем Ее роль в событиях трудно умалить. Каково было материнскому сердцу отдавать на муку родного Сына? Сверхтяжело, и вместе с тем она нигде не уговаривает Сына отказаться от креста, но тихо следует за Ним на Голгофу. Это образ материнской любви, которая доверяет Сыну, хотя то, что Он делал, и апостолам казалось безумием. Снова кинематографическая ассоциация. Советская лента с Нонной Мордюковой в роли матери пропавшего без вести старшего сына и младшего, новобранца, которого скоро направят на фронт. Станцию отправления бомбят, сын получает контузию, и мать тайно увозит его домой в бессознательном состоянии, чтобы спрятать. Сначала он противится, но ранение мешает ему сбежать. Фильм достоверно и страшно показывает, как мать, думая спрятать сына от смерти, на самом деле сама нравственно губит его.

Мать, из лучших побуждений стремясь компенсировать отсутствие отца, начинает довлеть над своими детьми, в частности, подавляя мужское начало в сыновьях, при этом достигая эффекта, обратного желаемому. В то же время мы можем себе представить и совершенно иной исход аналогичной ситуации. При отсутствии мужа мать может поставить вопрос совершенно иначе. Не поддаваясь инстинктивному желанию защитить своих сыновей от всего на свете, она может сказать примерно следующее: «Отца нет, и теперь вы единственные мужчины в этом доме, и хотя вы совсем молоды, вам предстоит взять на себя мужские обязанности и права». Да, это жесткая постановка вопроса, но именно она создает благоприятные условия для развития в мальчиках мужских качеств. Мать здесь вместо давления избирает пассивность и невмешательство, и именно это в конечном счете и составляет ее женскую силу, позволяя вырасти сильным мужчинам. Уступить первенство в семье в такой непростой ситуации – это сильный женский шаг, требующий мудрости и смирения. Если женщина старается заменить собой мужчину в семье, то и на воспитание девочек это тоже серьезно влияет. Они берут пример с матери, рядом с которой нет мужчины, и сами рискуют стать женщинами, рядом с которыми не будет мужчин. Копируя поведение матери, они создают условия, при которых рядом с ними мужчине появиться и остаться очень непросто.

Мощь мужчины не в том, чтобы всегда быть железным, а в том, чтобы признать свое слабое место и отдать его в нежные и надежные руки. Мощь женщины кроется в ее слабости, которая одна и позволяет ей держать в руках сердца.

Филипп Якубчук