православный молодежный журнал | ||||||
Полина№ 35, тема Кровь своя и чужая, рубрика Милосердие
Многое изменилось в моей жизни с тех пор, как раздался этот телефонный звонок. Я его помню как сейчас, хотя прошло несколько месяцев. Позвонила женщина, сказала, что она из РДКБ, отделение гематологии, и попросила сдать кровь для ее двухлетней дочери Полины. Голос у нее был вполне будничный, и по нему никак нельзя было сказать, что с ней происходит. Я пообещала, что приду. Позвонила она не просто так. Я давала свои координаты на сайте РДКБ, заполняла донорскую карточку. Но даже не думала, что и вправду позвонят. А это случилось довольно быстро. И вот я в отделении гематологии. Женщину звали Наташей, она была всего-то лет на пять старше меня. Оказалось, что они с дочкой лежат в больнице уже восемь месяцев, что у Полины лейкоз и инфекционный сепсис после пятой «химии». Рассказывая мне это, Наташа вдруг заплакала. Потом сама удивилась: «Я вроде редко плачу, а тут вдруг...». Уже после того, как я сдала кровь на гранулоциты, Наташа затащила меня в палату и познакомила с Полиной. Самое первое впечатление – открывается дверь, на полу стоит маленькая девочка, лысая после химиотерапии, с очень красивыми голубыми глазами, и радостно улыбается, топает ножками. От нее тянется длинная трубочка капельницы. Поля застеснялась поначалу, увидев меня, заскромничала, стала тихой-тихой. Хотя до этого танцевала и веселилась, несмотря на трубку, выходящую из груди и присоединенную к огромному, больше самой Полинки, аппарату (капали антибиотики, глюкозу, обезболивающие). Каждый день надо прокапывать гранулоциты – чтобы залечить инфекцию. Полина показывает – «патик боит». Большой палец у нее весь красный, раздувшийся. Когда в организме своих лейкоцитов нет, иммунитет на нуле, и любая царапинка может вызвать инфекционный сепсис, то есть заражение крови. Потом она уже перестала меня стесняться, но все чаще становилась тихой – от боли. И понеслось... Захотелось позвонить, узнать, как дела. И узнаю: плохо, инфекция не проходит, палец не заживает. Нужны доноры, а их нет. Из списка в 48 человек, написавших свои данные на сайте, пришло всего двое. Я стала искать доноров. Нашла свою коллегу по работе Катю, и она сдала кровь. Нашла еще троих. Но все равно, на каждый день не набиралось. Поэтому мы сдавали по два раза, а папа Полины Дима сдавал второй раз через день после первого, хотя это вредно и так нельзя. А что было делать, если доноров нет? За те дни я так привязалась к Полине и ее родителям, что уже не могла вот так просто забыть о них. Стала приезжать навещать. Полина была привязана к аппарату, ей нельзя было выходить даже в коридор, и Наташа очень переживала, что невозможно позвонить бабушке и дедушке, которые живут далеко, в Брянской области. Я принесла им старый мобильник, и до чего было здорово, когда Наташа позвонила мне и сказала, что они с Полиной говорили с бабушкой, и Полина сначала боялась, а потом разговорилась! Полинка обнаружила большую любовь к телефонным разговорам. Я звоню, а она просит у Наташи телефонную трубку, чтобы поговорить. Спрашиваю «Поля, как у тебя дела?» – а она отвечает: «Намано». Потом приезжаю. Тихо захожу в палату. Мне все время кажется, что я какой-то жуткий разносчик заразы. Там должно быть все стерильно, висит «Пеликан» для очистки воздуха и кварцевая лампа, полы надо мыть два раза в день, все дезинфицировать. Переобуваешься, надеваешь халат, лучше бы и маску, но Наташа сказала – не надо. И начинаем... Если Полина хорошо себя чувствует – она очень любит танцевать с мамой или со своей куклой Катей. Наташа учит ее выделывать всякие па. Когда ей совсем хорошо, она вообще носится по палате. Палата-то крошечная, два шага в длину, и три кровати, но Полина все равно по ней бегает туда-сюда. А Наташа боится, что она упадет, ударится, и у нее будет кровотечение. Когда я там, я тоже все время этого боюсь. Полина обожает прятки. Причем каждый раз действительно боится, что ее найдут и поймают, хотя место для пряток всего одно – за большой кроватью. Когда ее находишь, она хохочет. Один раз Наташа попросила меня привезти «пшик» – это бутылочку из-под какого-нибудь спрея, которые используют медсестры для дезинфекции. Полина очень любит такие «пшики». Правда, у нее не хватает сил, чтобы его нажать. Еще она очень любит использованные шприцы, все их собирает, собирает и использованные крышечки от катетеров и лечит куклу Катю, своих животных, или просто с ними возится, как будто бы наполняет лекарством. Она все знает про катетер, который у нее в груди, и не пытается его выдернуть, как некоторые другие дети. Даже показывает его тем, кто попросит. Когда Наташа у нее спрашивает: «Кем ты будешь, когда вырастешь?» – она говорит, что врачом. Она знает сестер, узнает, когда приносят пакеты с кровью или клетками крови, говорит: «Ковь». От постоянных переливаний у нее то и дело поднимается температура, тогда ей плохо, и она лежит тихая. От них же у нее появляются синяки по всему телу, и она мне их демонстрирует. Если отключают аппарат, спрашивает: «Где пип-пип?». В общем, вполне компетентный доктор. К тому же, Полина страшная чистюля. Когда она рисует, то все время следит, чтобы нигде ни пятнышка не было. Если вдруг она замажет пальчик краской, смотрит на него с ужасом и просит маму вытереть. Любое пятнышко ее расстраивает. Я звонила каждый раз. Ведь Поля сидела, не выходя из палаты, несколько месяцев! Так хотелось хоть как-то ее развлечь. Когда она радуется, она так заразительно смеется! Постепенно узнаю подробности о Полинкиной болезни. У нее – лейкоз, самая страшная и злостная форма – М–7. Когда Наташа и Дима узнали об этом, Полине было чуть больше полутора лет. Сделали химиотерапию. Наташа рассказывает: «У Полины выпадали волосы, но не сразу, а кусками – в одном месте растут, а в другом – залысины». Но на фотографиях она уже лысенькая. Правда, при мне у нее уже начали отрастать волосики – светленькие, нежные. А какие у нее красивые ресницы! Такие густые, темные! После «химии» отпустили домой. Но не прошло и недели, как анализы показали рецидив лейкоза. Пришлось вернуться. Наташа говорит, Полина сама зашла в отделение, без помощи. А теперь она привязана к аппарату, и даже с кровати не может спуститься сама. И вот – выхода нет. Раз возник рецидив, единственный способ лечения – это пересадка костного мозга. Поле назначили «химию», потом еще и еще. Всего провели пять «химий». Сепсис у Поли, к счастью, был остановлен. Десять дней ей делали переливания каждый день, Наташа беспрерывно обзванивала доноров, поиск шел безостановочный. Спасибо Саше, Федору, Луизе, Коле, Олегу и другим, кто согласился помочь. Не говоря уже о Кате, которая дважды, с интервалом всего в неделю, сдавала кровь. Наташа говорила: «Я первый раз вижу такое, что абсолютно чужие люди вдруг приняли такое участие и так помогали. Спасибо всем. Вы нас так поддержали».
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |