Право хранить молчание

Однажды Вася внезапно исчез. Не появлялся ни в институте, ни в магазине, где подрабатывал грузчиком, на звонки не отвечал. На вопросы друзей родители неохотно ответили: лег в больницу лечить желудок. «Что же он нам ничего не сказал?» – возмутились друзья, и в ближайшие выходные, прихватив с собой диетические гостинцы, двинулись в терапевтическое отделение областной больницы. Только Васи там не оказалось. Они и в списке у входа смотрели, и в палаты заглядывали. И даже не поленились обыскать другие отделения больницы – а вдруг? Так как некоторые из них учились вместе с Васей, скоро о вранье родителей стало известно преподавателям. И они жестко потребовали правды: не скажете, где ваш сын, – отчислим за прогулы, ведь больничного листа еще никто не видел.

            Родители сдались и повели одногруппников сына туда, где он находился – в туберкулезный диспансер. В отделение друзья заходили в масках и каких-то немыслимых халатах, похожих на защитные костюмы. Было ясно, что они сто раз пожалели о том, что сами напросились на эту экскурсию. Впрочем, в их поведении, разговорах было и нечто торжествующее. Что-то вроде: «Так мы и думали, что здесь что-то нечисто!» Или: «Ага, попался, вот, что мы про тебя узнали!». Потом бедный Вася жаловался, что друзья его тайну не очень-то берегли, и теперь многие боятся с ним общаться. А еще говорят, что это женщины не умеют хранить секреты!

Если разобраться, то реакция Васиных друзей объяснялась только одним – страхом: Василий опасен, он сейчас всех нас заразит. Никто не верил, что от этого можно вылечиться. Родители одногруппников не хотели и слышать о том, чтобы их дети продолжали сидеть с Василием в одной аудитории. А директор магазина даже звонил в больницу с вопросом: на каком основании выпустили Васю на работу? Убедившись, что на самом законном, он решил заодно выяснить другие детали: как Вася вел себя во время лечения, не пил ли, не нарушал ли режим, и так далее. Нет, Василий не был злостным прогульщиком или пьяницей. Просто у директора привычка была такая – узнавать о подчиненных как можно больше. Мало ли что! И ничего, что в больнице он был всего полгода, а на работе его знали уже года три…  

Но настолько ли опасен был Вася, оказавшийся очень даже ответственным человеком: от лечения не отлынивал, по кафешкам не гулял, не кашлял на общественную посуду? А ведь общаться с ним было куда безопасней, чем со многими здоровыми людьми. Добрая половина туберкулезников (и носителей других болезней) не знают своего диагноза, да и знать не хотят. А такие как Вася идут, обследуются, пытаются лечиться, и получают за это общественное признание. Потому что сначала это общество лезет, куда не просят, а потом изображает шок от того, что удалось узнать.

Странно, конечно. Но, согласитесь, он в этом не одинок. Знать все о работнике хотят многие работодатели. Причем зачастую их интересуют вещи, не связанные с профессиональной деятельностью. Например, наличие крупной собственности, зарплата жены/мужа или биографии каких-нибудь дальних родственников. При этом под вопросами в анкете нередко пишут: «Отказ от ответа является основанием для отказа в приеме на работу». И это вам не ФСБ, а просто небольшая фирма, каких тысячи. Так почему же отсутствие ответа на вопрос заставляет работодателей отказывать человеку в работе, даже если это ценный сотрудник? Конечно, не потому, что их обижает недоверие, а потому, что сам этот факт вызывает у них подозрения и страх. Им не приходит в голову, что их просто не хотят посвящать в личную жизнь, – они уверены, что от них скрывают страшную тайну.

Они просто не могут сказать себе: это не мое дело! Многие этого не могут, не только руководители. Просто руководителей в этом труднее переубедить. Да и немногие пытаются: не до этого, когда речь идет о рабочем месте. Правда, заполненная анкета тоже не гарантирует, что вас возьмут. Ведь начальнику могут не понравиться ответы! Как, вы не знаете, в каком году окончила школу ваша троюродная тетя? Значит, вы не коммуникабельны! Не хотите говорить о зарплате жены? Значит, вы подпольный миллионер или, наоборот, хотите решить за счет фирмы свои проблемы. И неважно, что у вас образование и стаж по специальности! Прямо как в сталинские времена, честное слово, где на каждом шагу граждан проверяли на родство с врагами народа.

Лет пять назад я видела в Интернете увлекательный роман о будущем. Действие происходит в конце XXI века. Быт людей к тому времени совершенно изменился: они живут в домах из прочного стекла, день и ночь наблюдая друг за другом через специальные видеокамеры, установленные повсюду. Берут попкорн, устраиваются поудобнее и смотрят – вместо телевизора. Отключить в своем доме камеру – все равно что признаться в чем-то противозаконном. Если нет противозаконного, то зачем скрываться? О том, что кто-то просто не хочет делиться своими секретами с миллионами зрителей, герои романа даже не задумываются…

Справедливости ради нужно сказать: о своем праве на тайну человек зачастую вспоминает тогда, когда ему и правда есть что скрывать. Но получается только хуже: ответ «не скажу» или «не лезьте в мои дела» вызывает еще больший интерес. И вот уже секретом заинтересовались даже малознакомые люди, а поползшие слухи удивляют даже их авторов… И выход из этой ситуации, наверное, там же, где и вход, – просто говорить людям то, что они хотят узнать. Да, никто не обязан этого делать, но надеяться на то, что любопытные сами отстанут, не приходится. В конце концов, каждый иногда бывает как в роли любопытного, так и в роли его жертвы, так что обвинять некого.

А честность обезоруживает. Например, вместе с Васей в отделении лечилась девушка высокой степени заразности и высокого положения в обществе одновременно. Звали ее Лиля. Приходя в больницу, она небрежным жестом кидала на койку шикарную шубку и садилась подписывать очередное уведомление о том, что она больна туберкулезом «с повышенным бактериовыделением». После процедур Лиля звонила кому-то и спокойным усталым голосом просила за ней приехать, поясняя: «Только вы прямо к корпусу подъезжайте, я после пневмоторакса до парковки не дойду». Лиля не имела возможности ограничить общение с людьми, поэтому выбрала другой путь – рассказывать все, предоставляя им выбор. Да, некоторых друзей, коллег, даже родственников она потеряла. Но большинство из них, как ни странно, остались с ней и всегда готовы были помочь – даже забрать ее из больницы после какой-нибудь процедуры с ужасным названием.

Да и Василий мог прийти в институт за конспектами и при встрече сказать друзьям: «Ой, у меня туберкулез нашли! Кхе-кхе, не одолжите ли ваш носовой платок?». Платок бы ему наверняка подарили. А глядя на веселое лицо Васи и наблюдая за его вполне обычной жизнью, перестали бы бояться и его недуга, и его присутствия. Так же можно поступать и в любой другой ситуации – например, если на сессии вместо запланированных «пятерок» вы получили одни «трояки». Конечно, обсуждать это вы не хотите, но придется – будьте уверены! Поэтому можете спокойным голосом с оттенком легкого превосходства сообщить о своих успехах. И не забудьте попросить собеседника-отличника на каникулах позаниматься с вами по самым сложным предметам. Желательно подольше – часов по пять в день. Усмешка с его лица пропадет быстро, и след его скоро простынет. А если не простынет, и он согласится, то вам же лучше – а вдруг он вам действительно поможет?