православный молодежный журнал | ||||||
Российская империя – подвиг русского народа или издевательство над ним?№ 61, тема Подвиг, рубрика Тема номера
Протоиерей Максим Первозванский: Если расширить понятие «подвиг» до границ целого народа, то возникает целый ряд вопросов. Например: строительство Российской империи – это подвиг русского народа или издевательство над ним? Или это подвиг династии, а русский народ – всего лишь строительный материал? С одной стороны, есть православные публицисты-русофилы, которые проповедуют антиимперскую национальную идею: русскому народу ни в коем случае не надо заниматься имперским строительством. Причем приводя всякие яркие доводы и заявляя, что русский народ – это единственный народ, у которого нет своего государства, нет своей власти. Я помню картинку из советского прошлого: в центре русский в пиджаке, а вокруг него все остальные народы в национальных костюмах. У каждого есть своя история, своя родина, своя национально ориентированная власть. А вот у русского нет. Русский народ послужил этим самым материалом. И даже слова И. В. Сталина о великом русском народе – это всего лишь слова, восхваляющие материал. Есть и другая точка зрения, что русский народ – велик, могуч. И Российская империя – это государство русского народа, и только в таком виде оно и может существовать. Русские не обижены, совершали, совершают и будут совершать, Бог даст, свою историческую миссию. Артем Ермаков: Три варианта получается. Империя против русского народа. Империя помимо русского народа. Империя как форма существования для русского народа. Есть интересный момент вообще со всеми имперскими народами: у них мало что своего собственного. Такая проблема. На русских фокусируются, потому что мало про других знают. Назовите английский национальный костюм, английский национальный танец, английскую национальную песню! У шотландцев много чего есть, у ирландцев – тем более много, и даже у валлийцев что-то осталось, а вот что же собственно английское, что не является британским, то есть имперским? Такая же ситуация у кастильцев. У них тоже ничего не осталось. При том что есть каталонцы, есть баски… Крупные имперские народы всегда в известном смысле что-то теряют. Это неизбежно. Им принадлежит весь мир, и поэтому они должны от каких-то вещей не то что отказаться, они их просто теряют. Василий Пичугин: Как любой начальник отвечает за всевозможные маразмы своих подчиненных, так и имперский народ за всех расхлебывает. В идеале. Протоиерей Максим Первозванский: Насколько это является выбором народа? Василий Пичугин: Обычно говорят, что выбора никакого не было. Давайте посмотрим на Киевскую Русь. До XIII века не было ни одного реального противника, который бы мог это государство уничтожить. А тут неожиданно появились две силы, каждая из которых могла Русь поглотить. Это Монгольская империя и католическая империя. После этого был сделан выбор: или выжить вместе, или помирать поодиночке. Единственно возможная форма, чтобы выжить, – это укрупняться, то есть создавать империю. Артем Ермаков: Неужели Дмитрий Донской уже создавал империю? Василий Пичугин: Как только ты создаешь новый духовно-политический центр, уже встаешь на этот путь. Протоиерей Максим Первозванский: Он не обязательно имперский. Когда Иван III перевозит новгородские вечевые колокола – символ свободы, – имперская идея прочитывается. Человек перемешивает население. А до этого что? Василий Пичугин: Уже при Василии II Темном на территории Владимирского княжества создается Касимовское царство. Внутри одного образования другое государственное образование. Это классический признак империи. По большому счету и Куликовская битва – тоже признак империи. Собрать столько народу – это было немыслимо! Мамай тоже собрал много народу – но там была империя, у него были все организационные инструменты. Да еще и поддержка из-за рубежа предельно серьезная. Мы бы не смогли на это ответить . Протоиерей Максим Первозванский: Так это все-таки Дмитрий Донской или какой-то «непонятный русский народ»? Николай Асламов: Разрывать отношения власти и народа неправильно. Потому что власть, собственно, и реализует себя там, в народе. Если элита что-то приказывает, а народ не слушает – это не власть. Если народ слушает, а элита не приказывает – это тоже не власть. Говорить, что власть что-то сделала поверх народа – очень странно. Как это вообще возможно? Протоиерей Максим Первозванский: Загнали всех в крепостное право еще при Алексее Михайловиче. При полном отсутствии права собственности, нормальной юриспруденции… Николай Асламов: Кому не нравилось, те уходили, кому нравилось – оставались и строили. Нравится не в смысле «мне кайфово», а в смысле «я принимаю и тащу». Никто не говорит о комфорте. Протоиерей Максим Первозванский: Ну да. «Русские – это рабы прирожденные». То, в чем нас обвиняет Украина. Гулаг так Гулаг. Крепостное право так крепостное право. Колхоз так колхоз. Николай Асламов: По поводу крепостного права вообще не смешно. Вся Восточная Европа и даже Германия заэльбская – это все территория крепостного права точно такого же. Понятно, что крепостное право везде и всюду было мотивировано конкретными экономическими мотивами. Треснула Европа напополам, разделилась на внешнее рабство и внутреннее рабство. Деваться было некуда. Артем Ермаков: Есть очень важный аргумент: Российская Империя берет преемственность от Орды. Европейцы – это право. В Орде права нет. Там есть яса, которая выступает как кодекс. Опять же, право ее толкования только начальству принадлежит, до низших вообще не доходит. Нет этого «я и мое право», как на гербе английской монархии написано: «Бог и мое право». Все не просто едино, все свито, скомкано, нет настоящей структуры. Действительно, приходит один человек и говорит: «А мы религию меняем». И кто не меняет, тех казнят. Это дикость. Ордынская империя сминает разнообразие, сверху доски кладет, и на этих досках верхушка пирует. Сначала ордынская была, а потом русская залезла на их место. И ничего не изменилось. Николай Асламов: Здесь надо парировать с двух сторон. С позиции устройства Орды и с позиции устройства этой «правовой» английской империи. Во-первых, про монголов. «Все может великий хан, но не может отменить великую ясу». Никак! Это, на минутку, базовая формула конституционной монархии. Закон неба для монголов всегда был таким. Не будем забывать, что начало строительства этой варварской империи пришлось на завоевание Китая. Никто же не будет спорить с тем, что китайские институты крайне развиты в правовом отношении? Это ведь не Орда. Более того, Китайская империя была создана легистами, то есть законниками. У них прекрасно организовано делопроизводство, чиновничьи бюрократические структуры и так далее. И все это монголы благополучно восприняли. Все монгольские чиновники – китайцы. Поэтому у них все это было выстроено на самом высоком уровне. Дальше, монголы долгое время были веротерпимы. Коллапс их империи начался именно с принятия ислама. Василий Пичугин: О так называемом «благе» английской империи за последнее время появилось такое количество отрицательной информации… Первая мировая наркоторговая сеть – дело рук британской империи. Опиумные войны, работорговые компании, которые спонсировали теоретики и практики либерализма, и так далее. Украинский миф – главный вызов имперскости в России. Сейчас по сути происходит гражданская война после распада империи. И часть людей на Украине действительно хочет восстановления империи, а часть не хочет. Артем Ермаков: Что империя дала русскому народу кроме территории и защиты от внешних врагов, то есть функции выживания? Василий Пичугин: Именно она сумела обеспечить мощь Русской православной церкви. Карташов показал, что самый успешный период миссионерской деятельности церкви – это синодальный период, при всех его недостатках. Империя помогала русскому народу через православие сохранять свою идентичность. Протоиерей Максим Первозванский: От того что Россия стала империей, чем я стал более православным? Автономию приходов упразднили, патриаршество ликвидировали. Получается, что я просто так не верю в свою веру, для этого мне требуются внешние подпорки? И я б давно от этой веры отказался, если бы не империя, которая обязала меня исповедоваться раз в год и так далее? Что империя просветила чукчей, – это другой вопрос. Но где я, и где чукчи? Что мне – русскому человеку – дала империя? Василий Пичугин: Гораздо больше стало русских православных людей. Потому что она тех чувашей, которых я сейчас считаю русскими, сначала сделала православными. Потому что русских был миллион, а стало 250 миллионов. И это сделала Русская православная церковь. И я почему такой русский? Потому что я знаю, что нас много и у нас такая территория. И все это смогли сделать империя и православная церковь. Протоиерей Максим Первозванский: Надо было делать чувашей русскими, чтобы они потом вспомнили, что русские их насильно русифицировали? Получается, что русский народ сумел выжить и сохраниться как русский народ благодаря тому, что, присоединив к империи другие народы, он приобрел некую мощь: численную, территориальную, полезные ископаемые, что позволило русским сохранить свою национальную и религиозную идентичность… Артем Ермаков: Что такое империя завтра? Это значит «русский, отними от себя и дай буряту, дай чувашу». Вот это империя завтра. А зачем она нужна русским? Чтобы не быть уничтоженными? Это та же логика, которую озвучивает Путин в своей последней беседе с народом. Мы сейчас будем жить похуже, но нам надо потерпеть, если мы хотим противостоять Западу. А противостоять Западу нам нужно, чтобы сохранить нашу национальную идентичность. Степень «потерпеть» может быть разная. Но главное – будут ли терпеть все? Протоиерей Максим Первозванский: Никогда все терпеть не будут. Давно доказано, что готовы к лишениям пять процентов. Которые никогда не украдут, всегда отдадут. А еще есть пять процентов, которые всегда, как Баба Яга, будут против. Их придется сажать и стрелять. И будет еще процентов 90 тех, кого можно убедить. Кого добровольно, а кого принудительно. Артем Ермаков: Вы про народ говорите, а я про то, что вбрасываются два клина. Первый – олигархи ничего терпеть не будут. Пока вы, народ, терпите. Второй – националистический. Вы будете терпеть, а чеченцы терпеть не собираются. Им еще добавят, чтобы они не возмущались за это время. Протоиерей Максим Первозванский: В общем, каждый многодетный папа это понимает. И когда мои дети говорят: «Папа, это нечестно, что Даша может не убирать игрушки за собой, почему ты не заставишь ее убирать игрушки?» А я вынужден им сказать: «Если я заставлю ее сейчас убирать игрушки, то мы точно не пойдем гулять все вместе». То есть я позволяю кому-то из своих детей больше, чем другим, ради общих семейных интересов. При этом иногда получается так, что ты начинаешь баловать кого-то, и он садится на шею. Тогда приходится ждать момент, чтобы переломить ситуацию. Даже в большой семье, где все равны, оказывается, что кого-то приходится терпеть и кому-то приходится терпеть. То же самое происходит в империи. Артем Ермаков: Но народы – не семья. Почему мы не можем им сказать: уходите, это наше. Или: хватит кормить Кавказ. Протоиерей Максим Первозванский: Потому что если мы перестанем кормить Кавказ, то через 20 лет нам придется говорить: хватит кормить Башкирию или хватит кормить Татарстан. Если ты не готов отстаивать семейные или имперские ценности на внешних существующих границах, ты вынужден будешь их отсекать. Но здесь как в классе. Стоит выгнать двоечника или хулигана с задней парты, как обязательно другой станет двоечником и хулиганом. Артем Ермаков: Так Кавказ – это русская земля или чеченская? Протоиерей Максим Первозванский: Это общая земля. Она чеченская и общеимперская. Артем Ермаков: Вот камень преткновения! Что земля эта не русская, а мы ее кормим. Василий Пичугин: А граница-то русская. Потому что она оплачена кровью русских воинов. Почему мы сейчас усиливаем нашу группировку в Таджикистане? Потому что там 1300 км таджико-афганской границы. Там до ИГИЛ рукой подать. Поэтому мы усиливаем там военное присутствие. Семьдесят миллиардов рублей закачивается в военный бюджет Таджикистана. Еще примерно столько же – в Киргизию. Мы занимаемся формированием армии Таджикистана, которая должна быть способна противостоять возможному наступлению. Да, мы их кормим. Эти миллиарды можно было бы пустить на детские дома, больницы. А таджики «спасибо» нам могут и не сказать или вообще пойти против нас. Такое бывает. Как никто не застрахован и в воспитании детей. Всегда политика – это риск. И на каком-то моменте закончились Римская империя и Византийская. Артем Ермаков: Есть еще один вариант. Наши националисты его не поднимают до сих пор. Обсудить его стоит. Мне в личной беседе один человек сказал: вот, английский народ прекрасно устроился, – у него как минимум четыре крупных государства. Это собственно Англия, Штаты, Канада и Австралия. Почему бы русскому народу не сделать хотя бы два? Для выживания это интереснее. Выживет хотя бы одно, если второе пропадет. Настолько нешаблонный ход мыслей, что он взрывает мозг. Протоиерей Максим Первозванский: Тут есть принципиальная разница. Все-таки Великобритания изначально была морской империей. А русские вынуждены идти по принципу минимизации границы. Артем Ермаков: У немцев было два государства. Протоиерей Максим Первозванский: И не факт, что это было хорошо. ГДР и ФРГ при первой же возможности объединили. Будет возможность, присоединят и Австрию. Минимальный периметр при максимальной площади обеспечивается окружностью. Поэтому безусловно при большой уязвимости морских путей сообщения, и при невозможности сделать единую границу, которой нет у морской державы, может быть выгодней иметь и варьировать большую или меньшую степень зависимости или независимости. Надо будет – объединятся более плотно, не надо будет – разбегутся. С Украиной и Белоруссией на каком-то этапе это казалось возможно. Слабость, которая есть в варианте на Украине, прекрасно сейчас показана. То же самое грозит и Белоруссии. Белоруссия не воспринимает себя как второе государство русского народа, Украина – тем более. Хотя мы делаем вид, что так оно и есть. Уж если «мама – турок, папа – грек, а я русский человек», то белорус или украинец – это точно русский. Но местные элиты всегда заинтересованы в максимальном национальном суверенитете. Василий Пичугин: Вот идея монархии тогда выплывает. Монарх может контролировать более сложное устройство. Почему свержение российской монархии и распад империи совпали? Временное правительство тут же признает Верховную Раду, первые украинские части по сути формируются Временным правительством. Развал Российской империи начинается с февральской революции. Как ни странно, когда мы говорим об империи, мы понимаем, что можем вообще вобрать разные государства в свою орбиту, но при этом требуется либо советская идея наднациональная, либо другая сверхидея, которая позволит предоставить входящим в империю государствам серьезный суверенитет. Протоиерей Максим Первозванский: Поэтому идея справедливости, которая предлагается сегодня, как объединительная, очень уязвима к малейшей несправедливости, которой всегда будет много в этом ограниченном земном мире. Притом что идея монархии оказывается неподсудна, потому что монарх НАД законом, он правит непосредственно милостью Божией. Идея строительства коммунизма, светлого будущего единой общности людей советского народа, не уничтожающая отдельные национальности, а вбирающей в себя, – это более низкий уровень. Здесь тоже есть всякие несправедливости и нехорошести, но идея оказывается в достаточной степени неуязвима. Понятно, что и монархия уязвима, потому что если ты переходишь все границы, то тебя скинут и даже голову отрубят, не побоятся, как в той же Англии. Но это гораздо более высокий уровень, чем декларация некоего безличного принципа справедливости. Вот сейчас Россия говорит: «Мы противостоим культурно Европе, мы боремся с пропагандой гомосексуализма». И это выглядит хорошо. Но мы вынуждены будем сделать следующий шаг. И какой он будет? Запретим секс до брака? На пути отстаивания своей идентичности нельзя остановиться. Потому что проблемы не будут решаться, требуется следующий идеологический вброс. Нужный, правильный, хороший, который даст понять, за что мы деремся. И я не представляю, что конкретно делать дальше. Надо в общем строить систему, где будут семейные традиционные ценности. А как? Когда у нас по России одна девочка из десяти оказывается девочкой после окончания школы. Это тренд, и как ты его поломаешь? Государство обладает только административными рычагами. Николай Асламов: Как решается та проблема, о которой вы говорите, либералами? Либерализм – это такая точка зрения, которая всякую другую вбирает в себя и делает частью своей. Надо так работать с христианскими ценностями, чтобы внутри них была ниша для других ценностей. Когда мы выстраиваем национальную идею от противного, мы оказываемся в жесткой конфронтации, а она не нужна. Надо просто поглощать все остальные точки зрения. Артем Ермаков: Не лопнем? Николай Асламов: А как христианство ассимилировало античную культуру? Что, античная культура была маленькая? Колоссальная по сравнению с христианством! И нормально вобрали, переварили и толкнули дальше. Артем Ермаков: Тут некорректное сравнение. Был маленький боевой отряд, очень агрессивный, для которого все было впереди, и была гигантская страна, которая вообще-то этим христианам представлялась как стройплощадка. Они с ней обращались достаточно бесцеремонно, особенно когда в силу вошли. Мне понравился момент в самом начале истории Византии, где идет переписка святого Амвросия Медиоланского и римского сената по поводу выноса священного огня. Это символ римских побед, римского народа, души Рима, никому он не мешает, большая часть сенаторов – христиане. Святой Амвросий пишет императору: если ты император, убери его из сената. И сенат пишет совершенно слезное письмо: это наши традиции, скрепы, что вы делаете, это же слава римского народа. На самом деле получается, отчасти они правы, потому что как вынесли, – от Рима ничего не осталось. Приходят христиане и говорят: вот это мы будем вбирать, а это декорация, и это декорация, а это еще и зловредная декорация. Николай Асламов: Эта история упускает самое главное: как христиане – маргиналы и преступники для Римской империи – умудрились за три с половиной века добиться такого влияния? А насчет огня – никто же не мешает нам стать гибче, чем были они тогда. Василий Пичугин: В России мы видим два этапа имперского строительства. Первый этап – вот он, изначальный, без определенного национального субстрата. И второй этап – после катастрофы XIII века, когда все поняли, как это – жить в чужой империи. Вот пожили и решили, что лучше создать свою. В самые решающие моменты народ откликался на призыв элиты. И это показатель – поднимается народ на призыв или нет. Протоиерей Максим Первозванский: Почему в Первую мировую не откликнулся, при том что ее объявили Второй Отечественной? И ведь был начальный подъем, и нельзя сказать, что были сплошные военные катастрофы. Почему же потом народ не потерпел? Артем Ермаков: Я думаю, было большое количество взаимных претензий и невозможность в рамках существующей структуры эти претензии решить мирным путем. Реально претензии перед революцией имели все ко всем. Они были и индивидуальными, и сословно-групповыми, национальными и так далее. В принципе, до конца никто общую структуру разрушать не призывал, но все предлагали на принципе справедливости переустроить соотношения, потому что именно нам не хватает, и именно у нас вы отняли. Василий Пичугин: К этой войне не был готов никто. Все империи потерпели поражение. Франция, например, такой шок пережила, что вообще больше воевать не могла. Британия тоже потерпела поражение. И только американцы выиграли. Протоиерей Максим Первозванский: Напомню замечательное определение Лиддел Гарта, что ты считаешься победителем в войне, если получаешь мир лучше довоенного хотя бы с твоей точки зрения. Действительно ни один из участников, кроме США, не получил мир лучше довоенного с их точки зрения. Это факт, который к сожалению, вообще не присутствует в анализе Первой мировой войны. Во Второй мировой было два победителя: Советский Союз и Америка. Черчилль это признавал в своих воспоминаниях: «В Тегеране справа от меня сидел американский буйвол, а слева – русский медведь, и я понимал, насколько мы, британцы, в сущности, маленькая нация». Это слова Черчилля, которыми он фактически расписался в том, что Британия больше не гегемон. И то, что победила Россия, русский народ, – это чудо. Артем Ермаков: Русский – это самоназвание организующегося не этноса, а социума, который потом принял еще и этнические черты. Само слово «Русь» не славянское. На базе этого этнического многообразия, где есть и куча славянских племен (древляне, поляне, кривичи), и куча неславянских племен, от которых только названия рек остались, и еще какое-то количество степняков и пришлого скандинавского военного элемента, и собрался русский народ. Он собирался только вокруг претензии на доминирование. Сначала экономическое, а потом более глобальное, религиозное и так далее. Если бы этой сборки не было, оставалась бы каша чересполосная из всех этих племен. Я считаю, что русский народ – сам по себе имперский проект. Без империи никаких русских бы не было. Вставки: Протоиерей Максим Первозванский: Строительство Российской Империи – это подвиг русского народа или издевательство над ним? Или это подвиг династии, а русский народ – всего лишь строительный материал? С одной стороны, есть православные публицисты-русофилы, которые проповедуют антиимперскую национальную идею: русскому народу ни в коем случае не надо заниматься имперским строительством. Есть и другая точка зрения, что русский народ –Российская Империя – это государство русского народа, и только в таком виде оно и может существовать. Русские не обижены, совершали, совершают и будут совершать, Бог даст, свою историческую миссию. Артем Ермаков: Есть такая проблема вообще со всеми имперскими народами – у них мало своего собственного. Назовите английский национальный костюм, английский национальный танец, английскую национальную песню! У шотландцев много чего есть, у ирландцев – тем более много, и даже у валлийцев что-то осталось, а вот что же собственно английское, что не является британским, то есть имперским? Такая же ситуация у кастильцев. У них тоже ничего не осталось. При том что есть каталонцы, есть баски… Крупные имперские народы всегда что-то теряют. Им принадлежит весь мир, и поэтому они должны от каких-то вещей отказаться. Николай Асламов: Разрывать отношения власти и народа неправильно. Потому что власть, собственно, и реализует себя там, в народе. Если элита что-то приказывает, а народ не слушает – это не власть. Если народ слушает, а элита не приказывает – это тоже не власть. Говорить, что власть что-то сделала поверх народа – очень странно. Как это вообще возможно? Василий Пичугин: В России мы видим два этапа имперского строительства. Первый этап – вот он, изначальный, без определенного национального субстрата. И второй этап – после катастрофы XIII века, когда все поняли, как это – жить в чужой империи, – и решили, что лучше создать свою. В самые решающие моменты народ откликался на призыв элиты. И это показатель – поднимается народ на призыв или нет. Артем Ермаков: Три варианта получается: империя против русского народа. Империя помимо русского народа. И империя как форма существования для русского народа. Русский – это самоназвание организующегося не этноса, а социума, который потом принял еще и этнические черты. На базе этнического многообразия славянских и неславянских племен собрался русский народ. Собрался только вокруг претензии на доминирование. Сначала экономическое, а потом – более глобальное, религиозное и так далее. Если бы этой сборки не было, оставалась бы каша чересполосная из всех этих племен. Я считаю, что русский народ – сам по себе имперский проект. Без империи никаких русских бы не было.
Оставить комментарий
|
||||||
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |