Тайная орфографическая полиция

Если выйти на станции метро «Парк Победы», можно кое-кого встретить. Если вы приехали из Кунцева, из Филей, с окраины, как я, – то увидите генералов 1812 года: Кутузова, Багратиона, Барклая-де-Толли и других. Неловко столпившись, они смотрят со стены удивленно, будто не понимая, как здесь оказались. Их недоумение можно понять. Памятное место – и такая жуть.

Поднимаюсь на эскалаторе наверх – и я на Поклонной горе. Зимой здесь стояла зеленая елка с логотипами Сбербанка в человеческий рост. Сейчас – только золотого цвета туалет и палатка с фастфудом. Иду по гранитным плитам. Сотни метров, а никого нет – пусто. Здесь всегда пустынно, только летом народ катается на роликах и скейтбордах.

Подхожу к памятнику «ПРОПАВШИМ БЕЗВЕСТИ СОЛДАТАМ БЕЗ МОГИЛ». В первый раз я увидел его 23 февраля 2013 года. Сейчас – апрель 2015-го. Этот памятник подарен нашей стране Украиной к 50-летию Победы, 20 лет назад, вместе с орфографической ошибкой на табличке. «Без вести» всегда пишется раздельно.

Письмо в Департамент культурного наследия города Москвы я написал два года назад. Так, мол, и так, есть ошибка, прошу исправить. Прошло два месяца, мне не ответили. Я написал в Правительство Москвы. Еще спустя месяц Департамент культурного наследия ответил, что вопрос «будет проработан» в 2015 году при подготовке ремонтных работ. Разница между 2013 и 2015 годом показалась мне существенной. «Проработка вопроса» меня тоже не устраивала: я просил ведь исправить ошибку, а не вопрос прорабатывать.

«Памятник» – это от слова «память». В словаре Даля нахожу: память (женский род) – способность помнить, не забывать прошлого; свойство души хранить, помнить сознанье о былом. О ком помнить? Кто они – солдаты, пропавшие без вести, да еще и без могил?

Во время Великой Отечественной войны «пропал без вести» писали о тех, о ком не было никаких свидетельств и документов. И о людях, которые гибли без следов: тонули, сгорали в самолетах. Если самолет или подводная лодка не вернулись с задания, то все, кто был на них, считаются пропавшими без вести. Тех, кто «без могил» – кто не похоронен, – ищут до сих пор.

Следующие письма я отправил в Центральный музей Великой Отечественной войны, в фонд «Русский мир», в фонд «Примирение», в Департамент культуры Москвы, в Министерство культуры РФ, в Комитет по архитектуре и градостроительству Москвы, одному депутату, в Правительство Москвы…

На постаменте стоит дрожащий человек, которому больно и холодно. Руки у него сложены на груди крестом; но сверху лежит левая. Ноги полусогнуты, и сам он согбенный.

«Ваши замечания очень дельные…», «Молодцы, ребята, хорошая общественная инициатива!» – ответы приходили и приходили. Памятник мок под дождем. Мок и странный текст с ошибкой: «ПРОПАВШИМ БЕЗВЕСТИ СОЛДАТАМ БЕЗ МОГИЛ». Прошел год.

Если вы пройдете мимо памятника вниз по дорожке, то увидите аттракционы. Они все разноцветные и разные, но, странно, в то же время одинаковые: красные пластмассовые лошади на карусели, желтый улыбающийся гусь в синих подводных очках, фиолетовые драконы с большими зубами.

В декабре 2014 года пришел ответ из Департамента культуры, куда я отправил одно из писем. Департамент перешел на личные оскорбления. Отмечу, что оскорбление в официально-деловом стиле проявляется особенно. Содержательно было сказано следующее: «дед выжил из ума и достает нас сумасшедшими письмами, мы пытались с ним поговорить, но он больной и не понимает». Это, конечно, не мне было адресовано, а Администрации Президента.

Фиолетовый дракон все скалился в сторону памятника. Все-таки вид у него глупый, подумал я. И написал обращение в прокуратуру.

Ошибка эта – ошибка на памятнике павшим солдатам, который стоит в России, на Руси, на нашей земле, в столице, – очень показательная. Она предельно точно передает наше с вами отношение к Победе, к павшим солдатам, к русскому языку. Как и современная Поклонная гора.

Несколько месяцев назад подключились Министерство обороны и Российское военно-историческое общество. Департамент культурного наследия обещал исправить. Но я звонил в департамент и подрядчику, чтобы убедиться. А теперь сам приехал. Таблички уже нет, ее сняли. Наконец-то. Все-таки удалось.

Отвернувшись от памятника, смотрю на храм святого великомученика Георгия. На храме – мраморная табличка со словом «протоирей».

Я все равно люблю эти места. Наверное, я за последние два года полюбил их. Уже два года я думаю о Поклонной горе каждый день. К тому же среди желтых гусей, хот-догов и мрамора я нашел Георгия Победоносца. Одно изображение – на памятнике героям Первой мировой войны (на гербе). И храм, стоящий неподалеку, носит имя великомученика. А у подножия высокой стелы – вновь Георгий, пронзающий копьем змея. Змей скорее порублен на колбасу ломтями, но пусть даже и так. Пусть ломтями. Повержен ведь.

Хотя и пишу я от первого лица, исправлением ошибки занималась всероссийская общественная организация «Тайная орфографическая полиция» (vk.com/orthopolice). В этом году мы продвигаем закон об ошибках на памятниках. Содержание такое: те ошибки, которые уже есть, исправляются; тексты на новых памятниках утверждаются. Если вы готовы помочь или хотите просто поговорить с нами, пишите на orthographypolice@gmail.com.

Петр Пантуев