Конкурс "Наследника"

Одуванчик

 

Конкурсная работа 2014 года

Участвуйте в конкурсе «Наследника»! Условия здесь

 

Тишина. Дом будто присел на стул, ноги вместе, руки на коленях сцепил. Молчит. Сквозь приоткрытые створки щурится от пыльного солнечного света. А внутри  –  только сердце-часы: тук. Тук. Тук. Тук…

Маленькая Ксюша тоже тиха. Старый Тишка дремлет на подоконнике, ею не тронутый. Сегодня у него выходной: его никто учить читать и писать не будет. Ему, должно быть, снятся кошачьи приключения, в которых он всё-таки ловит Ксюшиного солнечного зайчика. А у Ксении много забот с утра: она отчитала медведя Стёпу за неосторожность и попыталась пришить ему лапу, но только исколола пальцы; уже сложила игрушки, как велела «чужим» голосом мама... Мама сегодня с самого утра: моет – перемывает, переставляет, садится. Сидит. Снова моет – перемывает – перекладывает – садится. Сидит.

–  Мама, а когда папа вернётся?

– Вернётся, – шепчет мама. И снова моет – перемывает, переставляет…

Дом ждёт.

Днём поход к врачу. Ксюше нравится, как мамина длинная цветная юбка пляшет на ветру и плывёт, чуть щекоча полосатую дорожную зебру. Уговорив маму покататься на качелях, Ксюша усаживается поудобнее. Стряхнув со лба кудряшки, начинает с трудом раскачиваться  –  раньше папа ей в этом помогал… Он стоял позади, крепко держал железные планки и толчками отпускал «попискунью» в полёт. Говорил, что Ксюше надо в лётчики.

Мама садится в сторонке на деревянный круг карусели, на которой мальчишки любят кататься, разбегаясь, разгоняя круг и запрыгивая… Края маминой юбки, уснув в пыли, подёргиваются от ветра, как от тревожных сновидений, но мама этого не видит, мама ничего не видит, она только сжимает в руках телефон и молчит. Ксюша раскачивается, а внутри у неё дрожит тонкий, хрупкий стебелёк желания: пусть папа вернётся?

Ксюша, вытянув поцарапанные носики босоножек вперёд, взмывает почти под небесный потолок, на котором размазали синьку. А росточек всё крепче и крепче: пусть папа вернётся!

– Ксюша, пойдём, опоздаем…

Очередь у кабинета. За дверью зубного что-то жужжит. Ксюша  прижимается к маме. Только бы спрятаться от этого больничного запаха. Мама вытирает её вспотевшие кудряшки на лбу тонким платочком. Ксюша пытается зарыться в её длинные волосы... А стебелёк всё растёт и растёт. Папа говорил, что Ксюша смелая, что она может вместе с ним защищать родину, такая она храбрая. И это правда: ни жуков, ни пауков, ни темноты, ни высоты Ксюша не боится.

Мама поправляет кольцо из одуванчика, которое по пути смастерила для неё Ксюша: чтобы мама улыбалась. Но мама не улыбается...

И вот Ксюшу зовут в кабинет.

Сейчас ей будут выдёргивать зуб. Но Ксюша смелая. Она решила, что если не будет бояться, папа вернётся. Ксюша зажмуривается и шепчет росточку: «Пожалуйста, сделай так, чтобы папа вернулся, и я не буду бояться, я больше никогда не буду бояться зубных врачей…».

Со щёк вечера давно сбежала алая краска, Ксюша и мама дома. Ксюша за столом играет с пасхальным оранжевым яйцом: вертит его, кружит вокруг оси. Они с мамой пекли куличи и красили яйца вместе два дня назад. Это был удобный случай наконец использовать подаренный папой фартук. В тот день папа позвонил и попросил напечь много-много куличей, а ещё гордился работой Ксюши. «Опять вся измазалась?»– смеялся в телефоне его голос, а мама вытирала Ксюшин кремовый нос вафельным полотенцем и улыбалась. Мама, кружась в лёгком платье и тёплых домашних тапочках, весело рассказывала папе, что Ксюша принесла ей букет одуванчиков, что под окном их расцвела целая поляна, и что букет теперь стоит на окне в зелёном молочнике, и что Тишка захворал, возили его к ветеринару…

Мама наливает Ксюше суп в большую тарелку с медвежьим семейством на дне. Ксюше всегда казалось, что самый главный медведь – это её храбрый папа, медведица – хлопотливая мама, мишка в шортах – Илюшка, он тоже вечно в шортах мяч гоняет, и самый маленький мишка с бантиками – это, конечно, она! Ксюше интересно было скорее всё съедать, иногда она придумывала, что так спасает медвежью семью, выручает из заколдованного замка.

Мама не притрагивается к еде с самого утра. Позаботившись о Ксюше, она сидит на краешке стула, смотрит прямо перед собой и ничего не видит. Перебирает в руках доживающий последние вдохи сникший одуванчик – кольцо. На её коленях лежит откушенное зелёное яблоко.

А росточек внутри Ксюши уже налился и расцвёл солнечно-медовыми пушинками. Ксюша весь день его в себе берегла: поливала лейкой воспоминаний о папе. Он должен вернуться. Потому что папа сильный и смелый. Он никого не боится. Он родину охраняет.

Мама прибирает со стола. Машинально она выбрасывает вместе с хлебными крошками увядшее растение. Ксюша хочет крикнуть, сказать маме – но дверки нижнего шкафа под раковиной закрываются слишком быстро. Покрывало света сползает с пушистой головки, уткнувшейся в пустой пакет молока, и одуванчик остаётся в мусорной тюрьме.  Внутри Ксюши что-то колюче сжимается и фыркает, обида выпускает иголки…

Мама укрывает Ксюшу. Откусывает нитку и укладывает заштопанного Стёпу рядом. Она начинает тихо читать рассказ о том, как один мальчик придумал себе папу… Ксюше становится грустно и в то же время сладко от мысли, что её папа – не придуманный герой-лётчик, а настоящий. И Ксюша засыпает, прижимая Стёпу и одуванчик: «Папа, папа. Папа…». Мама целует её пушистую голову: «Спи, одуванчик мой».  И уходит на кухню.

Но Ксюшин сон недолог. Наверно, это, копошась и фыркая, обида отыскала беспокойство. И оно разбудило её. Ксюша видит, что на кухне горит свет, она хочет спасти мамин одуванчик, но, наверно, мама не спит… Она рассердится, что Ксюша встала с постели… Слышно только по шагам и жалостливому позвякиванию недовольной посуды, что мама снова моет – перемывает, переставляет, садится. Сидит. Снова шаги: моет – перемывает – перекладывает…

Ксюша снова лезет под одеяло – надо выждать. Она чуть-чуть полежит, совсем капельку, она не будет спать, только притворится, а потом, когда мама уснёт, пойдёт на выручку к одуванчику. Ксюша прижимает к себе Стёпу и снова засыпает, уговаривая свой одуванчик расти: «Папочка! Папочка…».

Ксюша вдруг вздрагивает и просыпается. Как же она могла всё проспать! Уже брезжит майский прохладный рассвет. Ксюша спрыгивает с кровати и босыми ножками шлёпает скорее на кухню. Совсем забыв прихватить с собой Стёпу. На пороге кухни она замирает…

Рассвет уже сменяет душистую ночь,  вливается через открытые створки окон и обнимает своими лучами склонённую на сложенные руки мамину голову… Её шёпот: «Пожалуйста, вернись, пожалуйста, вернись…» пробирается на цыпочках куда-то ввысь. Его сбивает на пути другая цепочка слов, которые отрывками долетают до Ксюши: «Отче наш… да святится имя твое… да будет воля твоя… и прости… Воля твоя, Господи, не прошу за себя… Господи… всё принимаю…». 

Ксюша видит, как догорает свечка в углу у маминых «картин». Мама называет их образами. И никогда не подпускает к ним Ксюшу, когда она помогает ей с уборкой по дому. Мама сама бережно стряхивает с них пыль, объясняя Ксюше, что ронять их нельзя, что они помогают и охраняют их от бед. 

Ксюша переводит взгляд на подоконник и видит, что рядом, как бы слушая маму и глядя на неё повернувшейся головкой, стоит одуванчик. Ему нелегко держаться на израненной потрёпанной ножке: он облокотился о стенки маленького прозрачного стаканчика, но расправил молодую головку. Приободрился, окреп и расцвел, выдув добрую часть воды, которой угостила его мама после освобождения. Он стал немного светиться от солнечного света, щекотавшего его.

– Мама! – обрадовано кричит Ксюша.

Мама вздрагивает, поднимает утомлённое удивлённое лицо.

– Мама!

 Ксюша подбегает к маме, зарывшись в её волосы, прижимается носом к шее.

– Ксюша…–  крепко обнимает растерянная мама.

– Мамочка, пойдём спать, пожалуйста… ты так устала, – просит Ксюша.

– Идём, – хриплым голосом отвечает мама.

Ксюша обнимает мамину шею. И когда мама выносит её на руках, Ксюша желает господину Одуванчику доброго утра.

 

– Одуванчик, – тихий насмешливый родной голос тёплым ручейком вливается в сон Ксюши. – Одуванчик? Просыпайся?..

Ксюша открывает глаза… и колючая папина щека…

 

Виктория Иванова

← Вернуться к списку