Конкурс "Наследника"

Дом

Выбор

 

 - Ты говорила, что звезды это миры, Тесс?

                                             - Да.
                                            - И все такие же, как наш?
                                           - Не знаю, но думаю, что такие же. Иногда они похожи на яблоки с нашей яблони. Почти все красивые,  крепкие, но есть и подгнившие.
                                         - А мы на каком живем - на красивом или   подгнившем?
                                         - На подгнившем.
 

Томас Гарди "Тэсс из рода Д'Эрбервилей"

 

Пересекаются пути,

так странно…

То слишком поздно выбран путь,

то слишком рано.

То перепутал! Просчитал! Запнулся!

Выбыл!

И как понять, не пропустить,

тот самый выбор?!

Как трудно ждать! Трудней – терять.

В ошибках – мудрость.

Но сводит нас с ума опять

вот эта лунность!

И миллиард полночных звезд

в высоком небе.

Но мы печемся лишь всерьез

о хлебе.

А звезды – малые миры,

как наш, быть может.

Они похожи на плоды

с тончайшей кожей.

Земля, как яблоня, ее

взрастил Всевышний.

Но корни сохнут и плоды

подгнивши.

 

 

Иудейская притча

(разговор странника с раввином)

 

- Скажи, равви, секретов не тая,

зачем бедняк так радостно встречает,

входящих в дом его, таких как я?

Он странников заботой оделяет.

Другое дело, в доме богача.

Таких, как я, он будто бы не знает,

и что-то в щель дверную пробурча,

со злым шипеньем мелочь мне бросает.

- Послушай, странник, подойди к окну

и расскажи, что видишь ты оттуда?

- Сиянье солнца, вишни белизну

и лебедя в пруду – живое чудо!

- Но к зеркалу теперь ты подойди

и расскажи, что взор твой замечает?

- Себя лишь вижу, как не погляди,

а сзади сумрак комнаты печалит.

- А знаешь, странник, там и там – стекло,

но во второе серебро вкрапляют.

Чрез окна видят жизни торжество,

а в зеркалах – себя лишь замечают.

 

 

 

***

                                   Святой мученице Российской

                                  Великой княгине Елизавете Федоровне

 

Она стояла. Ослепляло солнце

застывший мир.

Всё кончено! Любимый не вернется!

И мир так сир…

 

А сердце его липкое от крови

в ее руках.

И в муках корчатся израненные кони!

Повсюду крах!

 

Орет Каляев где-то в самой гуще.

Твердит народ:

«Работала полиция бы лучше,

тогда бы вот…»

 

А Чудов огласил всех перебором.

«Господь, спаси», -

крестились. Кто-то вымолвил со стоном:

«Лишаемся Руси».

 

 

Летаргия России

 

    Ты выпрямишь свой перебитый стан,

                              Как прежде ощутишь себя мессией

   И расцветешь на зависть всем врагам,

                            Несчастная Великая Россия.

                                               И. Тальков

 

Оставьте смешки над Россией.

Она так устала от зла.

Забылась страна летаргией

и оползнем в реку сползла.

 

Ей снится Саров, снятся мощи.

Ликующий в праздник народ.

Священство заполнило площадь,

приветствует царственный род…

 

Но часто становится жутко –

подвал и наставлен наган!

Двуглавый орел, его мука!

И – «Дичи советским богам!»

 

Болезнь, что ее беспокоит

своим и чужим не страшна.

Реформы-уколы ей колют,

чтоб дольше в себя не пришла.

 

Однажды набатом ударя,

колени свои преклонив,

Россия вернет государя,

устав от кошмаров ночных.

 

 

 

* * *

 

Святая Русь непобедима

в величье Духа своего,

но Провидением хранима,

она стоит врагам назло!

 

И не скосили Дух народа

красноармейские кнуты!

Россия вырвалась из мора

коммунистической чумы!

 

Мамай, Наполеон и Гитлер -

их много было за века.

Но свой простор, культуру, веру

попрать Россия не дала!

 

И песни русские живые –

полет души в скорбящий час.

А избы, храмы расписные

где в мире встретишь, как у нас?!

 

Но мы все рушим, заглушаем,

с аукциона продаем!

Тогда поймем, как потеряем.

Да только поздно! Не вернем.

 

 

На злобу дня

 

         Когда я писала это   стихотворение,

                                        на дворе стоял декабрь, а за окном зеленела трава, и полыскал дождь.

 

«Россия, Русь! Храни себя, храни!» -

сказал когда-то Николай Рубцов.

Но ныне на Руси другие дни,

давно она забыла прах сынов.

 

И облик старины красивый свой

нарядной бутафорией сменила,

а царской белокаменной Москвой

похвастаются снимки из архива.

 

Кафешки, бары, клубы по стране

сверкают разноцветными огнями.

И только небеса от горя в декабре

рыдают бесконечными  слезами.

 

 

Крым

 

Дорожка лунная по черной ряби моря…

Соленый привкус, тихий шум прибоя.

Дерутся чайки! Хлеб - причина спора.

Владенья Крыма – яблоко раздора.

 

А рядом Мишка голову на лапы

склонил и смотрит, как на виноватых:

«О, люди-люди! Что ж вы всё не рады?

Вам мало солнца, хлеба, винограда?»

 

А на Форосе звон великопостный

рыдает в небо. О, мой бедный остров!

И у кануна, голову склонивши,

читает дьякон имена погибших.

 

И баррикады строят на границе…

В верхах решают, как же поделиться

кусочком жирным, вкусненьким у моря?

И тонут судьбы

                        в политическом

                                                 прибое.

Два города

                        двум городам Вене и

                            Ногинску (Богородску) посвящается…

 

Два города,

                два мира,

                             две судьбы…

 

Когда закатный луч оранжевого солнца

опишет круг по куполу собора:

большому, круглому, из темного металла.

То там, у вас, он лишь скользнет устало

по шпилю кафедрального собора

святого архидиакона Стефана.

                                     Накроет ночь

                                     два города

                                     одна.

 

Тогда молитвенно склонятся пред Всевышним,

прося о даровании спасенья,

два мученика, воина Христова –

Стефан и Константин умолят снова

Владыку. Он своё благословенье

дарует нам со своего престола.

                                   Два города

                                   молитва вновь

                                   спасет.

 

Когда апрельскою порою вдруг вернется

зима на пару дней в весенний город,

над парком Глуховским вновь снежный рой закружит,

скрывая скользкий лед, на тропах лужи

и на обочинах сугробов грязный ворох,

то теплый шарф опять мне станет нужен!

                                  Погода вновь

                                  махнет на

                                  календарь!

 

У вас же, как всегда, всё будет точно –

и на дубах набухнут почки, и на буках.

Зашелестят побеги винограда.

Озер прозрачных позовет прохлада.

И Венский лес утонет в красках, звуках!

Вальс Штрауса раздастся, как награда!..

                                 Вновь сказка

                                 воплотится

                                 на Земле!

 

Когда в тиши Богоявленского собора

перед старинной Тихвинской иконой

зажгутся в полумраке тускло свечи,

к Ней обращусь: «Я знаю, время лечит…

Не дай нам заблудиться в тьме бездонной!

Ведь мы всё делим дни на чёт. и нечет».

                                  Взор Девы

                                  вновь спокойствие

                                  пошлет.

 

Тогда взойдешь ты под готические своды,

где окна узкие с цветными витражами,

и стоя в ладана чуть сладком аромате,

попросишь Пёчскую ты Деву-Богоматерь

услышать наши скорби, что ножами,

впились в сердца до самых рукоятей!

                                  Вновь Слово

                                  две души

                                  соединит.

 

Когда я здесь бегу по Декабристам,

а рядом Клязьма солнечно искрится.

Ты выйдешь на Винцайле и, наверно,

засмотришься… Играет солнцем Вена!

Так, как нам быть? И как не ошибиться?

И из всего, лишь выбрать, что нетленно?

                                 Не предавать?

                                 Не лгать

                                 самим себе?

 

Ты помнишь, я тебе сказала как-то,

что «да» и «нет» - любви простые сути.

Ты возразил: «Так только у поэтов…

Любовь же прячет тысячи сюжетов!

И у нее есть много перепутий!».

Теперь я понимаю – верно это.

                                На перепутье

                                кончен

                                 наш сюжет.

 

 

 

Москва

 

Цветы сирени виделись белей…

Москва – величиною с королевство,

не верили, где в доблесть королей,

там славе, подвигам едва хватало места!..

 

Столица – тот мифический фантом,

где довелось нам чудом оказаться.

Она для нас тогда была мостом

из сказки в жизнь. Без права возвращаться.

 

Не долог оказался общий путь.

Средь пробок, суеты, высотных зданий…

Нам было суждено поврозь свернуть.

Мы даже попрощаться

 опоздали.

← Вернуться к списку