Конкурс "Наследника"

Пятница

Верно, в жизни каждого из нас есть место, необычайно сильно отразившееся в нашей душе и в сознании. Иногда такое место неразрывно связано с человеком. И всё, что ты видишь... Все, кого встречаешь... Всё, что происходит с тобой... Проходит сквозь эту своеобразную призму, некий фильтр... Это место является координатообразующим твоей духовной жизни. Попадая в такое пространство, буквально или мысленно, остаёшься наедине с самим собой, своей душой. И ведёшь тихий-тихий разговор. Радуешься. Печалишься. Плачешь. Но всегда предельно искренно. Так, как ни в каком другом месте, где боишься затеряться в своих многочисленных «я». Таким местом для меня была Пятница (Великодворье). Село на границе Владимирской и Рязанской губерний.

Первый раз я попала туда, когда мне было лет десять. Странные впечатления... То ли деревня, то ли монастырский скит. Кладбищенская небольшая деревянная церковь великомученицы Параскевы, окружённая могильными крестами и берёзками. Необычный церковный крест из металлического каркаса и линз, гранёных вставок из разноцветного хрусталя, ослепительно сияющий и переливающийся на солнце, как драгоценные каменья. Огромные валуны в церковной ограде, на которых можно было отдохнуть от долгой строгоуставной службы. В самом храме было очень уютно, красиво и скромно одновременно. Эту необыкновенно домашнюю, душевную атмосферу создавали самотканые разноцветные половички, отсутствие электричества - только свечи и лампады. А сколько икон! Не один известный современный иконописец потрудился для этого храма. Однажды, в какой-то статье о нынешних изографах встретила упоминание о Пятницкой церкви, названной «музеем современной иконописи». В этом, прежде всего, заслуга о. Анатолия Яковина (о котором чуть позже).

Именно тогда, в мой первый приезд, узнала, что быть монахиней - не значит ходить в «полном облачении» и с чётками. Можно носить простенькое (бывали и не простенькие) ситцевое платье, платочек и зваться бабой Маней. Были и «в облачении». Нельзя забыть монахиню Анастасию (схимонахиню Афинагору), сгорбленную, маленькую старушку, воспитанницу Смольного института, видевшую императора, ставшую дивеевской инокиней, прошедшую годы гонений, смуты, кровопролития.

А ещё помню вёдра вкуснейшего, освежающего хмельного медового кваса с изюмом и травами... Канатные качели, призывно раскачивающиеся на старом дереве на краю села... Горы песка, как в пустыне... Озеро... Остров с возвышающимся на нём крестом... Лес... Поле... Полотно железной дороги, вдоль которого приходилось долго идти, чтобы собрать побольше черники, брусники, малины...

Всё было необычно и естественно одновременно.

Больше десяти лет здесь проходили мои каникулы. Едешь... Трасса Рязань-Владимир... Поворот на ГОК (горно-обогатительный комбинат)... Сердце готово выскочить из груди, из машины, помчаться со скоростью света... И вот она - Пятница. Родная. Дома, в которых в то или иное время приходилось жить и бывать.

Церковная сторожка на территории кладбища, бывшая некогда домом ныне прославленного священноисповедника о. Петра Чельцова. Русская печка. Храмовая сигнализация. Не раз приходилось просыпаться ночью от мощного сигнала. Кто-то бежал звонить в большой колокол, который было слышно за 5 километров (может, и больше, не проверяли). Притаившись, мы со страхом и любопытством смотрели в окна, ждали...

Дом моей тёти 1812 года. Ветхий, наклонившийся набок... Но очень уютный. Сколько времени мы, дети разных возрастов и родителей, проводили «на задах» этого современника войны с Наполеоном. Строили шалаши, прятались в огромных кустах терновника, ели кислые, вязкие его плоды... Бегали на карьер, смотрели на закат. Правда, однажды на этих самых «задах»  прятался сбежавший из Владимирской тюрьмы «особо опасный преступник». Мы тогда сидели дома взаперти с заряженным ружьём. Беглеца потом так и не нашли.

И конечно, дом о. Анатолия. Батюшка, погибший 7 лет назад в автокатастрофе, был настоящим русским пастырем. Простым в обращении, мудрым в советах. Хотя нет, не любил он их давать... А если это и делал, то ненавязчиво, с улыбкой... Иногда серьёзно, даже строго... Но редко и с определёнными людьми. Не помню, чтобы он то и дело цитировал Святых отцов, хотя прекрасно знал, постоянно обращался к святоотеческому преданию в круге своего чтения... А читал он много и разное... Духовную литературу, светскую, русскую, зарубежную, поэзию, прозу... Сколько стихотворений, песен знал наизусть. Сколько былин и шутливых присказок было сочинено про каждого из нас, когда мы все вместе сидели за столом, заготавливали сено, собирали иргу, колорадских жуков, поливали цветы...

Или вечером... Пройдёт батюшка, затеплит везде лампадки, расскажет младшему сыну сказку про зайцев (нам слышно было через стенку), пожелает всем спокойной ночи и отправляется в свою келью читать правило... А ты лежишь, смотришь на ещё золотые корешки кожаных переплётов дореволюционных изданий, стоящих длинными рядами на стеллажах в коридоре... Рассеянные лучи марокканского светильника усыпляюще освещают имена писателей, поселившихся на этих полках...

Ещё с молодости, учась в Ленинграде в духовной семинарии, о. Анатолий собирал предметы старины. Что-то было позже подарено его друзьями, духовными чадами. Иконы, картины, часы, посуда... Всё это вместе с самим батюшкой и особым духом Великодворья создавало иллюзию былого.

Как любил батюшка собирать разные древности, так любил он собирать вокруг себя людей. Вернее, они сами притягивались этим местом. Кого здесь только было не встретить... Главное - вовремя выйти на улицу или, наоборот, остаться дома. Простые, хмельные сельские мужики, деревенские бабы, поселковые ребята, бывшие заключенные, «погорельцы», священники с разных уголков России и мира, известные и не очень известные художники, музыканты, писатели, епископы, архиепископы из разных епархий и даже церквей. Батюшка с большим уважением и любовью относился к древлему благочестию. Да и «с зарубежниками дружбу водил».

Много ещё можно вспомнить... И о Пятнице... И об о. Анатолии... В селе многое изменилось. Не стало батюшки. И этот старосельский мир пошатнулся. Пошатнулись дома, пошатнулись люди. Но всё равно остался особый пятницкий дух... Который, несмотря ни на что, жив в сердцах людей.

Надя Аверьянова

Конкурсная работа 2008 года

 

← Вернуться к списку