Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Конкурс "Наследника"

Магнит


Мелкие городишки Германии располагаются по своим родным лесистым холмам с той же частотой, с какой в России – деревни. Может быть, по сути своей, они деревни и есть…  Но только, не знай мы, что во-он за тем поворотом начинается тёмный лес, мы бы, конечно, подумали что находимся в древнем центре полномасштабного человеческого города, где можно сесть в трамвай и минут через сорок доползти до невзрачного района-окраины, в котором живут наши далёкие родственники. Но, заворачиваем за поворот – и никакой «невзрачной окраины»  там не наблюдается. Вместо этого начинается буковый лес, причём сразу дремучий и девственный – никаких парковых «прослоек»! И две дороги – одна автомобильная, другая пешеходная, одна нагло, сквозь самую чащу, другая скромно, живописно, с лавочками и утками, по берегу Рура, младшего брата великого Рейна, но обе гладкие, твёрдо-укатанные, почти чёрные – ведут к следующим неведомым населённым пунктам, дабы там опять превратиться в элементы городской структуры: кто -  в тротуар, а кто - в улицу.

Вот так сейчас мы и идём – вначале по автомобильному шоссе, потом перебираемся сквозь узенькую полоску леса на пешеходно-велосипедную дорожку, дабы любоваться рекой. Во время перестраивания успеваем немного вымазать подошвы кроссовок в летней лесной сырости.

Вот уже несколько раз я оговорился, сказал «мы» вместо «я»… Интересно, кого подсознательно имел ввиду? Неужели свою NOKIA N95? Хороший помощник! Его камера сегодня делает очень неплохие снимки… Я, конечно, шучу... Наверное, это мама, которая все эти красоты увидит, как раз, только на телефоне… Нет, это жена! «Мы» - это мы с женой, у которых всё впереди, и они обязательно тут побывают вместе! Как же! Вот только надо на ноги встать да детей родить, да внуков-правнуков воспитать… А там уж соберёмся!

Кстати, о внуках... Как я мог забыть? Наверняка рядом со мною в данную минуту идёт бабушка, мамина мама (Царствие ей Небесное!), идёт и, как всегда, тщетно пытается вспомнить фамилию прадеда своего, немца, наставника юного Цесаревича (по времени это юный Александр Третий). Фамилию того, кто покинул однажды в середине девятнадцатого века берега родной реки (сегодня мне хочется, чтобы это был Рур!) и уехал навсегда в незнакомую Россию. Фамилия его была… «Да какая-то типично немецкая, не то Шульц, не то Пфуль», - вспоминала бабушка. Она не раз слышала её от своей мамы и потом не раз пересказывала дочери, но только уже в обезличенном, обескровленном варианте, пусто, неопределённо, сквозь треснутое стекло памяти. Вспоминала, вспоминала… Да так и ушла от нас в тысяча девятьсот девяносто втором году.

Что, если обратиться в архивы? Ой, да! Конечно! Обязательно! Непременно! Ну, этим летом, правда, не получится… Здесь планы и без этого грандиозны! Может быть, следующим? А лучше (но уже точно!!!) лет через пять. Вот как раз освободимся, да развернёмся, да раскатаемся, как следует! Кстати, ещё хорошо бы «в одно из лет» за Байкал съездить – тоже наполеоновский план из разряда семейной памяти. Сколько в этой жизни, оказывается, планов, а не знаешь иногда, чем сегодняшний день заполнить…

А вон на том дальнем холме-мысе с готическим шпилем, там, на внешней стороне поворота реки, откуда открывается Бог знает сколько красот, там точно стоит какой-то композитор, Вагнер, скорее всего… Может быть, Шуман… Отсюда не разобрать. Стоит и смотрит немного вверх, словно хочет изо всех сил расширить предательски узкие горизонты человеческого зрения. Ему не хватает всех этих красот, что ли?

По очень далёкому мосту тихо пробежал микроскопический поезд… Это уже там, километров за пятьдесят, да?..

А оглянешься назад – увидишь ещё один мост через этот же Рур. У него есть своё громкое название, которое так и гласит: «Ruhrviadukt». Официально считается памятником индустриальной культуры. Наверное, один из первых мостов такого размера в Вестфалии! Сложен из жёлто-бурого камня. В первую очередьпоражает высотой (которая лишь немного уступает столь же впечатляющей длине!). Величественны его вытянутые арки. Настоящие Врата, кажущиеся, однако, досадно-бесполезными, ибо нет за ними ни рая, ни ада, ни ещё чего-нибудь, что бы соответствовало их масштабу. На самом деле, это такой же железнодорожный мост. Вот и всё…

Поворачиваем влево вместе с рекой. Уже виден и привешенный к мосту городок, откуда мы вышли полчаса назад. На крутом склоне холма у края городка виднеется длинная белая заводская труба.

Всё ближе к мысу с церковью. Но на мыс ещё нужно взобраться… Спокойствие, главное – не думать о предстоящем отрезке подъёма, а просто совершать шаг за шагом. Ну вот, не так уж и тяжело. Надо ведь хоть иногда почувствовать себя властелином мира!

Сторожевая-смотровая башня-площадка… Тонкие ветки верхушек деревьев сравнялись с прямоугольниками-кирпичиками её зигзагообразного окаемления. И открывается во всей красе серебристое полотно реки. Вдали брезжит и наш гигантский чудо-мост, и городок с белоснежной трубой скраю, ближе – лесистый хребет, вдоль которого мы только что прошагали. Откуда-то снизу, с воды доносится пискливый монотонно-поющий хор дроздов, на фоне которого то и дело раздаются претенциозные восклицания уток. Ну а по правую руку, сразу рядом, здесь – ютится миниатюрное подобие крепости, за ней тут же – храм со шпилем, к нему в свою очередь прилепились домики разной формы, размера, высоты над уровнем моря, угла нависания над речной пропастью... Почти всё из серого камня, многое в плюще. В арьергарде теснятся более заурядные домишки-улочки. Беленькие, чистые.

Городок…

Река утекает вправо, за крепость и за храм, течёт вдоль всех улочек. Её заворот образует мягкий равнинный полуостров на противоположной стороне, который плавно переходит в дальние туманные ярусы холмов. Где Вагнер?!! Вагнера сюда!!! Пусть посмотрит!!! Что?!! Уже видел? Уже увековечил? Какое счастье…

Можно спокойно углубляться в закоулки неизвестного городка. Надо постараться не упасть от запаха белых акаций, кустов, цветущих интересными фиолетовыми шарами, колючих деревец с листьями, как у боярышника и тысячами розовых розочек, ажурно вплетающихся в вязь их коротеньких веток. Именно такие розовые деревца росли в моём городе детства, именно в том районе, где жила бабушка!

Всюду несметные количества пчёл вперемешку со шмелями. На кустах, на акациях…

Воскресенье, городишко вымер, как это здесь обычно бывает. Но вижу на беленьком чистом перекрёстке несколько работающих ресторанчиков. Сюда можно будет вернуться пообедать. А пока…

Пока улица делает деликатный, еле заметный взлёт, а метров через пятьдесят начинает спускаться, чем дальше, тем упрямее. В её проёме даже становятся видны какие-то новые далёкие поля. Может быть, лучше пойти вправо по переулку? Там по левую руку будет каменная стена, а за ней – тёмный строгий массив деревьев. Или логичнее зайти туда на обратном пути?

Прохожу мимо переулка, делаю ещё шагов тридцать вперёд по основной улице. Но зелёный массив теперь выглядывает в другом месте, из-за домов – и я почему-то к нему поворачиваю.

Оказываюсь в маленьком парке, заключённом в крепкие объятия тыльных стен и окон довольно современных жилых кварталов. Кроны буков колышутся теперь прямо над головой. Под ними мягкими ковриками лежат просторные лужайки с вкраплениями тёмного кустарника. Ощущение неземного покоя, точь-в-точь, как в одной волшебной светящейся оливковой роще, куда  мы с женой как-то раз случайно забрели в Черногории. Помню, роща та поднималась в солнечной тишине молчаливыми каменными террасами – вверх, вверх от моря по сухому склону горы. Корявые стволы оливок выкарабкивались из желтоватой травы и ввинчивались в тяжёлый южный воздух. Настоящий древнегреческий пантеон, где из-за любой ветви в любое время могут выпорхнуть, скажем, Аполлон с Дафной…

А здесь? Вот что, скажите на милость, мне пригрезилось общего между двумя настолько различными клочками Земли? Тоже какая-то величественность? Немногословность? Несколько буков, пара елей… Глаза вдруг замечают редкие каменные стеллы с полустёртыми надписями, поднимающиеся прямо из гущи травы. Начинаю медленно идти по периметру парка против часовой стрелки и читать: “Ruhestaette der Familie…”, что означает «могила семейства… такого-то», потом, шагов через десять – ещё одна семья… Всего их оказалось штук пятнадцать, не больше. Все захоронения – девятнадцатого столетия. Уютный маленький парк в «спальном» районе, фактически – большой двор, почти что детская площадка, - вдруг оказался старым кладбищем. Таким древним, что сохранились в нём ещё только самые большие надгробия, подобно тому, как в затопленном городе остаются на время смотреть из воды самые высокие башни и купола…

 - В похожих могилах могли хоронить родственников моего далёкого таинственного немецкого предка, - подумал я. И зазвучала в голове музыкальная фраза из «Песни о Земле» Густава Малера: “Ich komm zu dir, meine Ruhestaette” («Я прихожу к тебе, моя могила»), постепенно заглушая свиристение дроздов.

Могила в немецком языке звучит как нечто вроде «Места покоя». Мне не хочется переводить это слово. Потому что именно созвучие «могила» ассоциируется у меня с могильщиками, могильным холодом, и ещё (уж совсем субъективно) – с болотной трясиной, как это ни ужасно! А “Ruhestaette” – это свет, осенний день, мудрые плиты, возле которых лонгфелловский «барбарис висит, краснея»…

Обойдя штук пять каменных изваяний, вижу одну интересную Ruhestaette, сразу привлекающую моё рассеянное внимание своим высокоэстетичным «имиджем». Всё, «как на картинке»: молодая ель свесила к верхнему краю стелы ласкающие ветви, а её подножие обвил плющ. Стоит ли напоминать, что оба растения раз в десять моложе самой плиты! Явно читалось: именно они, плющ и ель, по своей собственной воле создали древней иконе такой потрясающий оклад!

Полюбовавшись видением, и даже сфотографировав его, я спокойно направился к выходу, как вдруг и Малер, и отдалённые детские голоса, и тем более, пение птиц разом смолкли внутри. Я остановился.

Почему, казалось бы, бесцельная увеселительная прогулка, сводящаяся к созерцанию красот, прогулка без особого маршрута обрела под конец такую ясно-очерченную цель? Почему же именно после этой конкретной могильной плиты я, не раздумывая, поворачиваю обратно, хотя до этого просто брёл, «куда глаза глядят»?

Стало почти страшно от значительности момента. Сейчас я развернусь на сто восемьдесят градусов… Сейчас я подойду к ней снова, внимательно разберу выбитую на камне фамилию,  если там будет всего один слог… Как в той фамилии… В смысле – как в этой фамилии!

 

Поворачивая назад, успеваю подумать: «Ага, щас! По моему хотению!»

Подходя, обнаруживаю, что фамилий целых две! «Ну вот, их вообще две!» - одна мысль недоверчиво дублирует другую.

 

Вторым стояло слово Fischer.

А в первой фамилии – действительно оказался один-единственный слог. Но, то ли шрифт был слишком замысловатым, то ли стопятидесятилетние вестфальские дожди сделали своё дело… Я стоял, вчитывался в буквенный узор, но так и не сумел прочитать коротенькую немецкую фамилию, как и моя бабушка за всю свою долгую жизнь – её вспомнить.

                    

 

Дмитрий Онищенко

 

8-19.05.2009 Дортмунд-Ганновер

18.06.2009 Екатеринбург

 

Конкурсная работа 2008 года

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru