Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Конкурс "Наследника"

Сын Отечества: Феодорит, креститель лопи


 …30 августа - день памяти преподобного Феодорита, просветителя Кольского. Эта знаменательная дата появилась четыре года назад в православном календаре жителей Мурманской области. Его имя неразрывно связано с историей православного миссионерства на Кольском полуострове. Преклоняясь перед подвижнической деятельностью выдающегося богослова и историка, комиссия по канонизации Мурманской епархии причислила блаженного Феодорита Кольского к лику святых.

 К сожалению, имя Феодорита сейчас мало кому известно, а, между тем, он выполнял свою миссию в одном из самых труднодоступных регионов государства Российского, на Крайнем Севере. Я хочу исправить эту несправедливость и рассказать своим ровесникам о Феодорите Кольском, крестителе лопарей.

 Книги известного мурманского ученого, профессора Ивана Ушакова и настоятеля Успенской церкви села Варзуга иеромонаха Митрофана (Баданина), а также очерки североморского писателя-краеведа Владимира Смирнова-Владова помогли мне представить личность верного сына нашего Отечества, Феодорита Кольского.

 Чтобы понять в каких условиях нес православную веру Феодорит, нужно разобраться, кто же такие были лопари?

 Источники начала 16-го века называют российских саамов «дикой лопью», то есть некрещеной. Ее южные соседи, карелы, приняли христианство еще в 1227 году, но тоже в большинстве своем оставались язычниками. Кольский полуостров, на котором жило около тысячи человек лопи, входил в состав новгородских владений, по меньшей мере, с начала 13-го века. Более трех столетий лопь пользовалась полной свободой в отправлении языческого культа. Новгородские, а затем московские власти терпимо относились к «поганским» верованиям народов Крайнего Севера. Русские правители регулярно взимали дань пушниной и предоставляли лопи неограниченную самостоятельность во внутренней жизни.

 Вспомним, что языческой религии характерно многобожие, признание равенства людей. Обожествлялись солнце, луна, силы природы. Помимо верховных богов, по представлениям лопи, существовали духи (сейды) – божества низшего ранга, могущество которых простиралось на определенную местность. Задобрить из – значит обеспечить себе их содействие, благоволение. Если охотник убил зверя, то сейд – хозяин леса послал ему добычу. Охота неудачна – сейд неблагожелателен. Посредством жертвоприношений и ритуалов почтения духов лопь стремилась умилостивить невидимых владык промысловых угодий.

 Языческая религия не представляла из себя стройного и устойчивого учения. Это была совокупность обрядов и верований разных эпох, включая культ предков, почитание тотемных животных и птиц – медведя, оленя, ворона, убеждение в существовании загробной жизни. У разных народов язычество имело свои особенности. У лопарей служителями языческого культа и хранителями традиций являлись кебуны, по-лопарски, - нойды. Они ведали ритуалами, исцеляли больных («изгоняли» из тела злых духов), делали предсказания (гадали), вступали в контакты с духами, при этом пользовались бубнами (в древнем погребении на острове Оленьем в Кольском заливе найдена шаманская колотушка), позднее – поясом с металлическими побрякушками. Возможно, кебуны являлись и старейшинами в родовых общинах.

 Терские лопари в результате длительного общения с русскими, несомненно, были немного знакомы с их верой. Посол Григорий Истома, посетивший Лапландию в 1496 году, рассказывал о лопарях: «Они носят платье, которое шью сами из шкур различных зверей, и в таком одеянии иногда являются в Московию». Вероятно, лопари ездили на Двину для торговли или уплаты дани и могли воочию видеть весь уклад жизни русского населения. В середине 15-го века на Терском берегу возникают первые русские деревни – Умба и Варзуга. В 1491 году Соловецкий монастырь построил в Варзуге церковь во имя Николая-чудотворца, покровителя мореходов. Так в лопскую жизнь пришло христианство.

 Утверждение лютеранства в Скандинавских странах несло угрозу распространения его в землях карел и лопарей. В начале 20-х годов 16-го века назрела необходимость крещения лопи в «русскую веру». Решение этой задачи легло на монахов Соловецкого монастыря и новгородское духовенство. Московское правительство, заинтересованное в закреплении Лопской земли за Русским государством, активно содействовало христинизации язычников Севера.

 В русском обществе горячо обсуждался вопрос о церковном землевладении. Защитник церковного землевладения Иосиф Волоцкий заявлял: монахи должны быть обеспечены всем необходимым для жизни, только тогда они смогут посвящать время богослужению. Противниками осифлян (сторонников Иосифа Волоцкого) выступали нестяжатели. Их идеолог Нил Сорский видел «путь спасения» в аскетической и отшельнической (в скитах по два-три человека) жизни вдали от суетного и погрязщего в грехах мира.

 Единомышленники Нила Сорского устраивали скиты на Севере. Идея подвижнической жизни вела их в глухие места Белозерья и Поморья. Последователи Нила Сорского, умершего в 1508 году, - Вассиан Патрикеев, Максим Грек, Артемий – продолжали борьбу с осифлянами. Их устав, как «инокам житии», кратко изложен так: «Сел не держати, не владети ими, но жити в тишине и безмолвии, питаяси своима руками».

 К числу нестяжателей принадлежал и соловецкий монах Феодорит.

 О соловецком просветителе саамов, к сожалению, нет исторического трактата, подобного, например, «Житию Трифона Печенгского». Исследователи считают, что, практически, единственным источником ( но каким!) сведений о Феодорите являются воспоминания его «духовного сына» - знаменитого князя Курбского – одного из крупных военачальников Ивана Грозного. Поэтому исследователи жизни Феодорита Кольского, в основном, опираются на этот источник информации.

 Итак, из Соловков к устью реки Колы Феодорит прибыл на суденышке морским путем. Поселился здесь в непроходимом лесу (именно такие были древостойные массивы в районе нынешнего Мурманска, в том числе на мысе Зеленом – от чего и название пошло). Немало трудностей встретил первопроходец – разбросанность поселений местных аборигенов, суровый климат, особенно затруднявший передвижение снежной зимой, но главное – непреодолимый, казалось, языковой барьер: саамские племена говорили на столь отличительных диалектах, что одна из групп их зачастую не понимала другую…

 Не мешало бы послать в эту глухую местность нескольких проповедников, владеющих разными языковыми наречиями лопарей. Но где взять-то таких, если в Соловецком монастыре Феодорит слыл самым образованным среди монахов. В двенадцать, по другим источникам, в тринадцать лет он покинул родной дом на Ростовской земле, прибыв в эту северную обитель, через год постригся в монахи и стал завзятым книгочеем богатой монастырской библиотеки…

 Целеустремленный пионер одолел в дикой Лопи все трудности, сам построил жилье. Добывая пропитание и приспосабливаясь к быту коренного населения, он сумел наладить доброжелательные отношения с лопарями. А через несколько лет, когда «искусен уже был языку их», стал склонять аборигенов к «вере Христовой».

 В 1526 году в устье Колы была поставлена христианская церковь, для освещения которой прибыли новгородские служители, посланные для этого сюда архиепископом Макарием. Впоследствии в этом же православном храме крестили лопарей, живших по рекам Коле и Туломе.

 В конце 30-х годов Феодорит приезжает в Новгород, где получает сан священника. Его самоотверженное подвижничество во имя веры, жизнь аскета, подчинившего «плоть свою… в послушание духа», вызывает преклонение даже среди высоких сановников. Так Феодорит становится духовником самого новгородского архиепископа Макария.

 Через пару лет креститель саамов вновь прибывает на реку Колу. Теперь уже с намерением построить здесь – в центре Русской Лапландии – христианский монастырь как оплот веры и источник дальнейшего распространения православия в этом северном крае. На такое благородное дело почитатели истового священнослужителя из числа состоятельных новгородцев пожертвовали «немало серебра». На подвижнический путь за собой увлекает он в эту поездку и некоторых единомышленников-монахов.

 Местом будущей обители выбран остров в речном устье Колы, где была возведена Троицкая церковь. Здесь интересна следующая деталь, характерная в деятельности христианских просветителей на Руси. Как и Сергий Радонежский, так и Феодорит и Трифон Печенгский начали строительство своего монастыря с храма, посвященного Троице – символу единства Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа. Это же триединство символизировало гуманную идею общечеловеческого братства и взаимолюбви.

 Возводя храм во имя Троицы, первосвятители диких (языческой веры) народов Руси хотели подчеркнуть свои благие намерения. Ведь, как утверждается в тексте «Жития Трифона», лопарские кебуны встретили его первые попытки проповедей новой веры отнюдь не смиренно: «… за власы торгаху и о землю метаху, и бияху…». Только личным примером долготерпения, бескорыстия, через ненавязчивое внушение идеалов христианства, миролюбия и людской взаимопомощи удалось и Трифону, и Феодориту добиться того, чего они достигли в Лапландии.

 Первые годы на острове Усть-Коле все шло своим чередом: строились церковь и жилая изба для монахов, состав которых пополнялся новопостриженными лопарями. Чтобы они могли постигать христианское вероучение, их обучали грамоте, в том числе и умению писать по-русски.

 Но в отличие от Трифона, который духовное наставление «диких лопи» сочетал с их мирскими интересами, ведя «беседы о куплях» - о выгодах торговли – занятии новом для аборигенов, Феодорит лишь сеял веру среди местных жителей и слишком фанатично приучал к аскетизму монахов: жить без «имений» (частной собственности), не иметь служек и даже чисто женские работы (например, стирку белья) выполнять самим… Копившееся годами недовольство столь строгими порядками привело, наконец, к бурному протесту. Монашеская братия распалась, а с нею и мечта наставника о будущем монастыре: новгородские пришельцы отправились восвояси, а монахи-лопари ушли к Трифону на Печенгу.

 Вот и получается, что не кознями сатаны, как утверждал князь Курбский, загублено было святое дело Феодорита. И даже самого его, увы, изгнали из Усть-Колы…

 По прибытии Феодорита «из земли Лопи» в столицу Руси в 1551 году он вовлекся в круговерть придворного конфликта между защитниками церковного землевладения и сторонниками нестяжательства – жизни «по правилам апостольским». Конечно, Феодорит принял сторону вторых. Царь же вел себя двойственно, пока «нестяжатели» свою борьбу стали явно проигрывать. Против Феодорита его противникам удалось выдвинуть самое страшное обвинение – в еретичестве, то есть в подрыве не только вероучения (в этой части обвинения, возможно, припомнили и его неудачу с монастырем в Коле), но и основ государственного строя… Нужно отдать должное мужеству Феодорита: зная, что может понести самую жестокую кару, вплоть до сожжения заживо, он не дрогнул, не изменил своим аскетическим убеждениям и смело продолжал обличать своих клеветников в попрании «священного правила»… Но силы единомышленников Феодорита оказались неравны противостоящим. И хорошо еще, что все закончилось ссылкой его в Кирилло-Белозерский монастырь.

 Однако Феодорит потерпел поражение только как политический борец, а как священник он продолжал оставаться образцом неукоснительного соблюдения христианской морали, убежденным проповедником нравственного совершенствования человека. Не случайно, по воспоминаниям Курбского, Феодорита в этом его втором (после лопарского из Усть-Колы) изгнании «наилепшие» (самые верные) монахи белозерские почитали за «святого мужа».

 Кстати, именно Курбский – «духовный сын» Феодорита – вызволил из ссылки своего наставника, который письмом оттуда поведал !нестерпимую скорбь свою». Князь в окружении прочих высокопоставленных царских приближенных явился к другому «духовному сыну» опального священника – бывшему Новгородскому архиепископу Макарию, а теперь митрополиту Московскому, с ходатайством об отмене наказания. Макарий повелел дать свободу Феодориту с выбором места жительства на усмотрение самого изгнанника.

 Вскоре опального священника призвал сам Иван Грозный по делу весьма важному… Недавнее свое венчание на царя всея Руси, взамен прежнего титула великого князя, ему требовалось подтвердить благословляющей грамотой вселенских патриархов. Для поездки к ним нужен был благочестивый и высокообразованный в богословских науках священник с авторитетной известностью. К такой дипломатической и ответственной миссии сочли наиболее подходящим именно Феодорита.

 И тот с честью выполнил поручение Ивана IV, вернувшись из поездки с «книгой царского величества» - документом, подписанным 36 восточными митрополитами и епископами. За что посланцу, после пышного приема царем, был предложен высокий сан епископа. Но Феодорит отказался, «яко даров, тако и власти»…

 Не помогли и упрашивания Феодорита самим царем. Поблагодарив за милость, он удалился. Однако не менее упорный монарх распорядился послать богатые епископские облачения вслед за старцем. Тогда последний, чтобы раз и навсегда покончить с высочайшим пожалованием, взял и продал сей дар, а деньги раздал нищим…

 Местом жительства себе Феодорит избрал Вологодский монастырь. Земной же путь его прервался 17 августа 1571 года в Соловках. Но перед кончиной он дважды посетил обитель Трифона в Печенге. Один раз добирался туда морем из Холмогор, а вторично – зимой – «на пруткошественных еленях (быстрых северных оленях)…не щадяще старости и немощного тела».

 Возможно, Феодорит – противник монастырского землевладения – на исходе жизни признал достижения более практичного Трифона: основанная им обитель стала твердыней христианства и хранительницей русских земель в европейской Лапландии.

 Однако значение деятельности Феодорита в центральной части Кольского полуострова весьма весомо.

 Потому после разгрома в 1589 году Печенгского монастыря «свейскими немцами» (так в те времена называли шведов), Кола стала столицей Русской Лапландии.

 Завершить свою работу о преподобном Феодорите я хочу словами иеромонаха Митрофана (Баданина): «Мысленно восстанавливая в памяти события жизни этого удивительного подвижника и листая древние страницы его жития, невольно испытываешь двоякое чувство. Это чувство восхищения и чувство зависти. Восхищаешься столь беззаветной, безоглядной устремленности человека к Господу. Изумляешься способности к такому неиссякаемому порыву, полету на едином дыхании, который длится от младенчества и до последнего старческого вздоха. И завидуешь. Завидуешь столь блаженной полноте жизни и сокровищам духа, коих сподобился стяжать этот православный христианин и которых так легкомысленно и походя лишаемся мы, живущие ныне».

 Я уверен: святитель Феодорит – не только подвижник земли Кольской, нашего православного Севера, он - истинный сын своего Отечества!

 

 

Андрей Пестерев

 

Конкурсная работа 2010 года

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru