Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Культура

Ломоносов XX века


 

В. И. Вернадский — собиратель научного наследия великого помора

 

Ломоносов стоит впереди наших по­этов, как вступление впереди книги. Ни раньше, ни позже в нашей стране не было более своеобразной, более пол­ной творческого ума и рабочей силы личности.

В. И. Вернадский

Сегодня мало кому известно, что творчество гения русской науки М. В. Ломоносова в начале XX века тщательнейшим образом исследовал В. И. Вернадский, когда работал в Московском университете в течение более двадцати лет (с осени 1890 года до весны 1911-го), пройдя путь от приват-до­цента до профессора и хранителя университетского Минералогического каби­нета. В своём курсе лекций по минералогии, неоднократно переизданном за эти годы, он не раз возвращался к научным трудам Ломоносова. В январе 1900 года, когда проходили торжества по случаю 150-летия созданной Ломо­носовым первой в России химической лаборатории, Владимир Иванович вы­ступил на публичном заседании Общества любителей естествознания, антро­пологии и этнографии при Московском университете с докладом, вышедшем в том же году отдельной брошюрой: “О значении трудов М. В. Ломоносова в минералогии и геологии”.

В.        И. Вернадский на свои средства приобрёл и сохранил неизвестные до XX века рукописные материалы М. В. Ломоносова, которые передал Акаде­мии наук.

“Вернадский и Ломоносов. Эти два имени олицетворяют собой крупней­шие достижения отечественной и мировой науки. Их единит энциклопедичес­кая образованность, пламенный патриотизм, культ служения Отечеству, уст­ремлённость в будущее. Оба сумели подняться над повседневностью, выйти за рамки своей эпохи, определить новые научные направления и мировоз­зренческие ориентиры человечества. Оба осознали своё великое предназна­чение и подчинили ему свою жизнь, — отмечает канд. философских наук Л. А. Алексеева. — Ломоносов знал, что он избранник судьбы. Знал это и Вернадский. Оба несли своё избранничество с честью и достоинством” (1).

Известно, какая печальная участь ждала архив Ломоносова и его библио­теку: документально установлено, что на другой день после смерти Ломоносо­ва (он умер 4 (15) апреля 1765 года) Григорий Орлов, фаворит Екатерины, опе­чатал по её распоряжению все бумаги Ломоносова (2), а затем забрал их се­бе то ли насильственно, по приказу сверху, то ли по уговору с вдовой (3). Он продержал их у себя, по некоторым известиям, до самой своей смерти, то есть до 1783 года (4). После того ломоносовский архив распылился: некоторая его часть досталась потомкам учёного и его сестры, другая — неизвестно кому (5).

В служебной записке профессоров Академии С. Котельникова, С. Румов- ского и секретаря М. Гурьева, посланных академической канцелярией “ото­брать надлежащие до Академии книги, письма и инструменты, находящиеся у покойного статского советника Ломоносова”, сообщается: “Были в его доме 11 числа... Уведомились изустно от самой госпожи статской советницы Ломо­носовой, что все письма с прочими вещами запечатаны печатью его сиятель­ства графа Григорья Григорьевича Орлова, по высочайшему соизволению Ея Императорского Величества Всемилостивейшей государыни...” (6).

В связи с этим странным кажется беспардонное поведение графа, нало­жившего арест на документы учёного, хранившиеся в его рабочем кабинете. То же самое произошло и с домашним архивом. Ещё тело великого учёного не успело остыть, как Григорий Григорьевич примчался на Мойку, вихрем во­рвался в дом и даже не попросил — потребовал, чтобы безутешная вдова Ели­завета Андреевна никого не допускала к бумагам Ломоносова. Сам же, пере­ворошив кипы бумаг, многие изъял и увёз с собой.

Казалось, что многое из ломоносовского научного наследия исчезло. Но это было не так, по иронии судьбы большая часть библиотечного собрания оказалась у графа Орлова. Он жил в Мраморном дворце в Петербурге, кото­рый ему подарила Екатерина. Когда Орлов умер, Екатерина выкупила право на дворец вместе со всем имуществом и подарила его в день бракосочетания в 1775 году своему внуку Константину Павловичу, брату Александра и Николая. Константин Павлович в России почти не жил, а находился в Польше. Библио­теку после своей смерти он завещал внебрачному сыну — флигель-адъютанту Павлу Константиновичу Александрову, а тот уже подарил её Александровско­му Гессельдорфскому университету — тогдашнему Императорскому универси­тету Российской империи в Хельсинки.

Выяснилось также, что часть библиотеки он не подарил, а оставил. Это стало известно следующим образом: в 1933 году на книжном рынке в Ленин­граде женщина продавала сотни книг в потрясающих переплётах XVIII века. Среди них были и книги из библиотеки великого князя Константина Павлови­ча, и фолианты из дворца графа Орлова, и ломоносовские книги.

Чего вдруг испугался Орлов, вихрем пронесшийся по коридорам Академии и комнатам ломоносовского дома? Почему архив Ломоносова вызвал такую обеспокоенность графа? Не был ли он опасен для царского двора, ибо мог хра­нить компрометирующие записи Михаила Васильевича о династических заго­ворах и преступлениях того времени, об истинных виновниках — заказчиках и исполнителях дворцовых переворотов?! Или речь шла о нежелательных све­дениях в исследованиях Ломоносова по истории Российского государства?! Как бы там ни было, но правящие круги решили подстраховаться, “предвари­тельно несколько познакомившись с Ломоносовскими бумагами, в которых личное так сильно переплеталось с актуальными политическими вопросами жи­вой современности и в которых было очень много такого, что в XVIII веке счита­лось государственною тайной и разглашение чего подводилось под государст­венное преступление... И возможно, что под влиянием живого впечатления от непосредственного знакомства с бумагами Ломоносова окрепла, а может быть, и родилась мысль взять их все себе, целиком, не разрознивая...” (7)

На эти обстоятельства указывает замечание И.-И. Тауберта в письме Г.-Ф. Миллеру: “На другой день после его (Ломоносова) смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету. Без сомнения, в нём должны нахо­диться бумаги, которые не желают выпустить в чужие руки” (8).

Екатерина II, “услыхав от придворных наушников о свободолюбивых про­ектах русского учёного, которому покровительствовала Елизавета, довольно косо посматривала на него. Он же ещё и столь дерзкую критику навёл на “Ис­торию Петра I”, написанную по высочайшему заказу Вольтером.

И Екатерина решила с первых же дней своего царствования напомнить ему при случае, что времена Елизаветы Петровны прошли безвозвратно. Ще­дро награждала новая царица всех, кто содействовал её воцарению или сла­ве государства Российского. Из окружающих её людей только один человек не был ничем награждён, и его заслуги не были признаны перед лицом страны. Этим человеком был Ломоносов” (9).

Итак, изъятие архивов учёного было продиктовано Екатериной II. Таким образом, прослеживается прямая причастность двора к этому деянию. “По­следнее и было сделано, — пишет исследователь С. Чернов, — под личиною красивых поз и жестов гр. Орлова... Трудно догадаться, что руководило Ор­ловым, когда он “выпрашивал” у вдовы бумаги М. В. Ломоносова, с которы­ми, видимо, та, — судя по слову “выпросил”, — не хотела расставаться и не­охотно рассталась...; ...он взял себе как меценат (“выпросил”, конечно же, не бесплатно!) все Ломоносовские бумаги, купив их вместе с библиотекою Ломоносова,... и сделал недоступными в особом хранилище семейного ха­рактера...” — заключает Чернов (10).

Портреты Григория Орлова, долгое время считавшегося невенчанным му­жем Екатерины, по мнению писательницы Ольги Чайковской, “полны энергии и веселья — и того и другого было в его характере сколько угодно, — но в том- то всё и дело, что природа, весьма щедро его одарив, наделила его также и безумием, именно в этом тяжком, унизительном безумии он и умер. Ни те­ни его не найдёте вы на портретах Орлова” (11).

Не явилось ли одной из причин безумия Орлова двурушническое отноше­ние графа к гению Отечества и научному наследию Ломоносова?! Часть бумаг личного характера впоследствии вернули семье, но значительная доля оста­лась у Г. Г. Орлова и до сих пор не найдена... По причине сумасшествия Г. Орлова не раскрытой осталась, ушла в вечность и тайна архива М. В. Ломо­носова, которую В. И. Вернадский пытался раскрыть спустя полтораста лет.

Кому в руки попали потом важные документы, проливающие свет на дра­матические события в жизни Ломоносова? Молчит История, молчит Время...

Академик М. И. Сухомлинов, работавший в конце XIX столетия над изда­нием сочинений М.В. Ломоносова, писал в предисловии к первому тому: “Со­брание источников, рукописей и первых изданий сопряжено с чрезвычайны­ми трудностями. Некоторые из них исчезли, по-видимому, навсегда, другие находятся в руках у любителей, живущих в различных краях России. Иногда то, чего долго и напрасно искали в богатых библиотеках, общественных и ча­стных, Петербурга и Москвы, неожиданно открывали в Красноярске...” (12).

Так, к примеру, в библиотеке Г. В. Юдина была найдена “величайшая библиографическая редкость” — вышедшее в XVIII веке первое и единствен­ное издание идиллии “Полидор”, которую Ломоносов посвятил графу К. Ра­зумовскому.

На 2-м этаже библиотеки Академии наук в Петербурге, на Менделеевской линии находится отдел рукописной и редкой книги. За бронированными две­рями хранятся рукописи и самые драгоценные издания.

Невелик Ломоносовский фонд академической библиотеки — всего одна книжная полка, 50 изданий. Не повезло огромной библиотеке Михаила Васи­льевича, как, впрочем, и его архиву, приборам и даже домам, в которых он жил — они практически не сохранились.

Немногие издания с пометками русского учёного-энциклопедиста были обнаружены в библиотеке Хельсинкского университета и переданы ею в дар библиотеке Академии наук. Какие только отрасли знаний здесь не представ­лены! Книги античных авторов, грамматики и словари, труды по химии, фи­лософии, медицине, математике, физике, географии, риторике, минерало­гии, производству стекла... И каждая хранит пометы владельца: именно по ним книги и опознаны. Здесь же хранится и “История насекомых” Реомюра с большим автографом русского учёного.

В архиве Московского университета, в фонде М. В. Ломоносова, рядом с такими ценнейшими документами, как родословная Михаила Васильевича, программами заседаний Советов вуза по случаю празднования юбилеев учё­ного, хранятся и списки чернового собственноручного отрывка из проекта ус­тава для гимназии в Москве и других городах, составленного великим помо­ром. Составляя эти документы, учёный был озабочен тем, что в России “нет природных россиян ни докторов, ни аптекарей, да и лекарей мало, также ме­хаников, искусных горных людей, адвокатов, учёных”.

Как видно из хранящейся в архиве “родословной, нисходящей линии род­ства Михаила Васильевича Ломоносова, профессора С.-Петербургской ака­демии наук”, учёный выступал горячим поборником доступности образования для всех слоёв населения.

“Ломоносов был плоть от плоти русского общества, его творческая мысль проникала — сознательно или бессознательно — бесчисленными путями в со­временную ему русскую жизнь... — утверждал В. И. Вернадский, выступая с речью “Общественное значение Ломоносовского дня” 8 ноября 1911 года, когда просвещённая Россия отмечала 200-летие со дня рождения своего гени­ального сына. — ...Великим счастьем русского народа было то, что в эпоху пе­рестройки своей культуры на европейский лад он не только имел государствен­ного человека типа Петра, но и научного гения в лице Ломоносова” (13).

Ещё в 1887 году по инициативе историка литературы, академика М. И. Су­хомлинова (1828-1901) Отделение русского языка и словесности приступило к академическому изданию “Сочинений М. В. Ломоносова”. По существовав­шему в те времена негласному правилу М. И. Сухомлинов единолично зани­мался собиранием научного наследия первого российского академика, желая обнародовать “все без изъятия” сочинения и письма Ломоносова, а кроме то­го, написать и его биографию. Ему потребовалось семнадцать лет неутомимо­го, напряжённого труда, чтобы пять томов сочинений Ломоносова увидели свет. После смерти М. И. Сухомлинова выпуск очередных томов сочинений Ломоносова приостановился... (14).

К 200-летию М. В. Ломоносова — “столь знаменательного для истории русской науки” — комиссией Академии наук, в состав которой вместе с дру­гими видными российскими учёными вошёл и В. И. Вернадский, предполага­лось “завершить к юбилею Сухомлиновское издание сочинений Ломоносова с перепиской”, а также для увековечения памяти первого российского акаде­мика “возбудить ходатайство о сооружении при Академии наук особого Ломо­носовского института”.

Владимир Иванович непосредственно участвовал в подготовке к изданию двух завершающих томов собрания сочинений М. В. Ломоносова, редактиро­вал научные статьи Ломоносова по минералогии, писал письма в различные архивы и частным лицам с просьбой предоставить имеющиеся материалы о деятельности М. В. Ломоносова.

“Благодаря В. И. Вернадскому Архив Академии наук пополнился подлин­ными рукописями Ломоносова, — вспоминал позже академик, директор ака­демического архива Г. А. Князев. — Материалы эти были получены от пра­правнучки Ломоносова — Е. Орловой”.

Удивительна судьба этой уникальной женщины, последней владелицы “Портфелей Ломоносова”, внучки М. Ф. Орлова и праправнучки Ломоносова Елизаветы Николаевны Орловой, перенявшей, очевидно, от своего выдающе­гося предка лучшие черты: одержимость, стойкость, несломленность духа. Жизнь не баловала её. Родилась Елизавета Николаевна в 1861 году — в год от­мены крепостного права, но отзвуки его она ещё долго ощущала на себе, хо­тя никто из этого славного рода не испытал крепостного ошейника. Это вид­но из её письма академику В. Л. Комарову от 14 декабря 1938 года:

“Уважаемый Владимир Леонтьевич!

Я только что получила в первый раз определённую мне пенсию, и хоте­лось бы выразить Вам мою глубокую признательность за доброе участие, ко­торое Вы приняли в этом деле. Оно тянулось так долгопочти три годаи так было запутано, что без Вашего письма, я уверена, что так ничем бы и не кончилось; а для меня эта помощь в настоящее время имеет жизненное значение.

Обращаюсь к Вам сегодня также по другому делу. Кроме переданного в Академию Наук диплома Ломоносова, в нашей семье (т. е. у меня и сестры моей, Екат. Ник. Котляревской с дочерью) хранятся ещё три документа, от­носящиеся к Ломоносову...” (15).

Орлова Елизавета Николаевна (1861-1940) — художник, праправнучка М. В. Ломоносова. В молодости (1877-1885) работала сельской учительни­цей. С 1891 — член Московского комитета грамотности, член Училищной ко­миссии Московской городской думы.

В 1914-1916 годах — уполномоченный отдела по устройству беженцев.

В 1918-1922 годах — сотрудник отдела по делам музеев и охраны памят­ников старины (Главмузей) Наркомпроса РСФСР.

В 1924-1929 годах — заместитель заведующего студией Т. Л. Сухотиной-Толстой.

С 1929 года выполняла отдельные работы по заказу Московского город­ского отдела изобразительных искусств. Скончалась 28 августа 1940 года.

С 1914 года переписывалась с В. И. Вернадским, в 1936 году прислала ему свой “трудовой список”, из которого приведены эти послужные дан­ные (16).

Выберем из этой переписки несколько важных обращений к Владимиру Ивановичу.

Из письма В. И. Вернадскому от 19 апреля 1927 года (Москва):

“Многоуважаемый Владимир Иванович!

Точно из далёкого прошлого пришло ко мне ваше письмо, но прошлого незабытого, о котором я люблю вспоминать. Спасибо вам за хорошие слова о нём и обо мне; я тоже (что было легче!) всегда знала, в общих чертах, о жизни вашей и семьи вашей, и где вы находитесь.

На ваш вопрос я, к сожалению, должна ответить, что не знаю, ни где они, ни кто теперь жив, ни как это найти. Но у меня является сомнение, правда ли, что это от Орлова-Давыдова рукописи Ломоносова попали на выставку? Не может ли быть, что речь идёт о тех двух папках, озаглавленных “Портфель Ло­моносова”, которые достались нам...” (17).

В другом письме академику, упомянув о барском доме в Усть-Рудице и его библиотеке, Елизавета Николаевна подробно сообщает о хранившихся в нём бумагах: “Архива, собственно говоря, не было. Были связки семейных писем, главным образом, второй половины прошлого века... Что же касалось Ломоносова, было давным-давно уже разобрано Ек. Ник. Орловой, составив­шей из этих бумаг два больших переплетённых тома рукописей, озаглавлен­ных “Портфель Ломоносова”, в тёмно-зелёной, почти чёрной коже; заглавие вытиснено золотыми буквами. Эти бумаги она давала рассматривать Буслае­ву (кажется, я не ошибаюсь; во всяком случае, ответное письмо Буслаева (?) приложено было к переплетённым томам, но не приплетено). После смерти Ек. Ник. Орловой эти два тома поместились в нашей библиотеке. О них знал академик Сухомлинов, и в 1899 г<оду> он просил нас одолжить их в отделе­ние русского языка и словесности в виду переиздания сочинений Ломоносо­ва. Я ему их выслала и имею ответное письмо его от ноября 1899 г<ода> за № 185. В 1902 г<оду> я сделала запрос в Академию и получила ответ от Алек­сандра Ник. Веселовского от 22 марта 1902 г<ода> за № 278, в котором он просит ещё оставить эти два “Портфеля” в пользовании Отделения, что я, ра­зумеется, и сделала. После смерти А.Н. Веселовского я справлялась через знакомых у академика Шахматова о судьбе этих бумаг и снова узнала, что они целы и нужны. О них я Вам и писала в прошлом году. Я рада, чтобы они со­ставили собственность Академии Наук...

Ни о каких Ломоносовских бумагах, находящихся у Орловых-Давыдовых, я никогда не слыхала... Совершенно ничего не знаю о том, куда могли де­ваться бумаги Ломоносова, кроме указанных, и не знала раньше, что в архи­ве гр. Гр. Гр. Орлова могут быть следы их... у Г. Г. Орлова потомства, при­знанного законом, не было... Думаю, что это слишком слабая и поздняя связь с делами графа Григория Григорьевича, чтобы можно было ожидать найти в их (Орловых-Давыдовых. — Прим. В. А.) архивах следы взятых им, как Вы мне говорили, бумаг Ломоносова” (18).

Сами по себе примечательны приключения путешествующего из рук в ру­ки легендарного “Ломоносовского портфеля”, о которых поведал С. Чернов в своём обзоре “Литературное наследство М. В. Ломоносова” (разночтения наблюдаются разве что при определении количества “портфелей”, в одном случае — просто “Портфель Ломоносова”, “портфель служебных бумаг”, в другом — “две папки бумаг”, “два Портфеля служебной деятельности”. — Прим. В. А.).

Так, А. Вельтман в предисловии к напечатанным им бумагам М. В. Ломо­носова сообщает, что Екатерина Николаевна Орлова “доверила ему “порт­фель служебных его бумаг, сохранившихся в семействе Раевских”, и делает следующее примечание: “Единственная дочь Михаила Васильевича Ломоно­сова была замужем за бывшим библиотекарем при императрице Екатерине, статским советником Алексеем Алексеевичем Константиновым, который имел двух дочерей: Екатерину Алексеевну и Софью Алексеевну — ныне вдову по­койного генерала от кавалерии Николая Николаевича Раевского. Таким обра­зом, бумаги Михаила Васильевича составляли родовое наследие по женской линии” (19).

Запись в дневнике А. В. Никитенко от 29 декабря 1865 года подтвержда­ет, что он был с визитом у А. М. Раевской и “до обеда разбирал с хозяйкой черновые бумаги Ломоносова, которые хранятся у одного из потомков его — Орлова” (20).

По-видимому, в то время, когда рукописи Ломоносова находились в рас­поряжении А. М. Раевской, из состава собрания было изъято ещё несколько автографов, даже из числа тех, которые видел и публиковал П. С. Билярский. Из состава “Портфелей” исчезло, по крайней мере, несколько автографов, опубликованных в “Очерках России” и в “Материалах” Билярского: черновики писем к президенту Академии наук К. Г. Разумовскому 1753 и 1763 годов, чер­новик записки 27 августа 1762 года, черновик памятной записки Ломоносова о разных делах и др.

Потеря нескольких автографов, а также прошедшее 100-летие со дня смерти повысили интерес к личности и творчеству Ломоносова не только у об­щества, но и у его потомков и побудили Е. Н. Орлову переплести Ломоносов­ские рукописи в роскошный переплёт.

В таком виде получил “Портфели” биограф Ломоносова П. П. Пекарский, подробно описавший содержащиеся в них рукописи, дав каждому из доку­ментов заголовок на вкладном листе. Материалы ему предоставил Я. К. Грот при посредстве А. М. Раевской (21).

С тех пор с “Портфелями” не происходит никаких изменений. В конце кон­цов, из Петербурга они перемещаются и оказываются в имении Н. М. Орло­ва Макарово Саратовской губернии, затем попадают в руки академика М. И. Сухомлинова — составителя собраний сочинений Ломоносова. Несмот­ря на заверения академиков, “Портфели” больше уже не вернулись к своим прежним владельцам. Об этом мы узнаём из письменного обращения Е. Н. Орловой 2 марта 1902 года к Н. Ф. Дубровину с просьбой вернуть бума­ги Ломоносова: “До смерти Сухомлинова я ожидала, что бумаги будут мне возвращены, но в настоящее время начинаю волноваться за их судьбу и ре­шилась обратиться за Вашим содействием для получения обратно этих бумаг. Они находятся в двух папках или, скорее, переплётах зелёного цвета, очень толстых, с надписью на коже “Портфель Ломоносова” (22).

Тем не менее, рукописи не были возвращены ни тогда, ни позже, в 1905 году. Лишь в 1926 году Елизавета Николаевна Орлова пожертвовала рукописи Академии наук, поскольку они были необходимы для издания собрания сочи­нений её гениального предка. Такова внешне незамысловатая история “Порт­фелей” служебной деятельности Ломоносова. Его рукописи были в руках мно­гих его потомков, которые недостаточно бережно распоряжались ими, пока Академия наук и В. И. Вернадский не занялись их судьбой.

Несмотря на универсальный круг интересов, всё же главным увлечением Ломоносова было естествознание. Не только природа русского Севера, ут­верждал В. И. Вернадский, оказывала влияние на формирование юного Ломо­носова, его пристрастий, познаний, но и “вопросы северного сияния, холода и тепла, морских путешествий, морского льда, отражения морской жизни на суше — всё это далеко уходит вглубь, в первые впечатления молодого помо­ра...” (23). В последующих трудах по естествознанию гений Ломоносова про­явился “с ещё большей силой и блеском”. Со всей очевидностью это обнаружи­лось благодаря многочисленным детальным исследованиям и академическим изданиям работ российских учёных, куда вошли и исследования В. И. Вер­надского (24).

Показательным примером фундаментальной многосторонности интересов М. В. Ломоносова служит запись выдающегося русского геолога и почвоведа

В.        В. Докучаева в своих лекциях, изданных в 1901 году: “На днях проф. Вер­надский получил поручение от Московского университета разобрать сочинения Ломоносова, и я с удивлением узнал от проф. Вернадского, что Ломоносов давно уже изложил в своих сочинениях ту теорию, за защиту которой я полу­чил докторскую степень, и изложил, надо признаться, шире и более обобща­ющим образом” (25).

Оценивая вклад Ломоносова в геологию и минералогию, академик Вер­надский замечает: “Среди всех работ Ломоносова в этой области знаний рез­ко выделяется его работа о слоях земных. Она является во всей литературе XVIII века — русской и иностранной — первым блестящим очерком геологиче­ской науки. Для нас интересна она не только потому, что связана с научной работой, самостоятельно шедшей во главе человеческой мысли, сделанной в нашей среде, но и потому, что она в значительной мере основана на изуче­нии природы нашей страны...”

В 1911-1912 годах В. И. Вернадский подготовил несколько докладных за­писок в разные правительственные инстанции о необходимости создания при Академии наук специального Ломоносовского института для разработки науч­ных проблем, поставленных нашим великим предшественником. Впоследст­вии его учеником академиком А. Е. Ферсманом был создан Ломоносовский институт геохимии и минералогии (ЛИГЕМ), вошедший в 1956 году в Институт геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии (ИГЕМ РАН).

Президент Академии наук С. И. Вавилов в своём письме от 3 января 1938 года обращается к В. И. Вернадскому с интригующим предложением, от которого Владимиру Ивановичу было трудно отказаться: “Дело, одним из ранних пионеров которого Вы являетесь, а именно: “История Академии наук в связи с историей русской науки и культуры” — опять становится предметом специального изучения. По решению Президиума АН СССР в г. Ленинграде при Архиве Академии наук в настоящее время под моим председательством создана Комиссия по истории Академии наук...

Владимир Иванович, Ваше участие в работах этой Комиссии крайне же­лательно и необходимо... Комиссия в 1939 г<оду> подготавливает сборники, посвящённые М. В. Ломоносову и П. Н. Лебедеву. Обращаюсь к Вам с прось­бой и в этом большом деле принять участие. Для Ломоносовского сборника Вам виднее, о чём писать...” (26).

И через некоторое время, в 1940 году не без деятельного участия

В.        И. Вернадского Академия наук издаёт книгу “Ломоносов. Сборник статей и материалов”, куда вошли статьи, посвящённые корифею русской науки, публикации и описания его рукописей.

В своей другой работе — “Общественное значение Ломоносовского дня” — Владимир Иванович пытается сосредоточить внимание русского общества “на живом значении личности М. В. Ломоносова для нас...” (27).

“По обрывкам мыслей, незаконченным рукописям, записям наблюдений, наконец, ненапечатанным статьям или покрытым пылью забвения изданным сочинениям выковывается сейчас в сознании русского общества его облик, — писал Вернадский о Ломоносове, — облик не только великого русского учёно­го, но и одного из передовых творцов человеческой мысли”.

ЛИТЕРАТУРА

1.                    Алексеева Л. А., кандидат философских наук, зав. кафедрой философии До­нецкого национального технического университета. Круглый стол “Ломоносов и российская наука. История и современность”. 22 октября 2011 года в Донец­ком техническом университете.

2.                    Ломоносов и Петербургская Академия наук. Материалы к столетней памяти его 1765-1865 года, апреля 4 дня. Сообщил В. И. Ламанский. М., 1865; Пекар­ский П. П. Дополнительные известия для биографии Ломоносова. СПб, 1865.

С.        88-89.

3.                    Куник А.А. Сборник материалов для истории Академии наук. СПб. 1865.

С.        404.

4.                    “Русская старина”, 1873, № 10. С. 598.

5.                    Модзалевский Л. Б. Рукописи Ломоносова. С. 9-10 и 13.

6.                    Билярский. Материалы для биографии Ломоносова. СПб, 1865. С. 747.

7.                    Чернов С. Литературное наследство М. В. Ломоносова. Журнал “Литератур­ное наследство” №9-10 1934. С. 327—339.

8.                    Пекарский П. П. Дополнительные известия для биографии Ломоносова. СПб, 1865. С. 88.

9.                    Сизова М., Михайло Ломоносов. М., Издательство ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия”, 1954. С. 362.

10.                 Вестник Российской Академии наук. Т. 68. № 5, 1998. С. 446.

11.                 Чайковская О. Как любопытный скиф... Пути в незнаемое: Писатели рас­сказывают о науке. Сборник двадцатый. М., “Советский писатель”. 1986.

С.        239-283.

12.                 Сухомлинов М. И. Сочинения М. В. Ломоносова с объяснительными приме­чаниями академика М. И. Сухомлинова. СПб, 1891. Т. 1.

13.                 Вернадский В. И. Из речи “Общественное значение Ломоносовского дня”, произнесённой 8 ноября 1911 года.

14.                 Кулябко Е. С. Ломоносовский юбилей 1911 года. М.-Л., 1962, С. 300—312.

15.                 Из письма Е. Н. Орловой В. Л. Макарову от 14 декабря 1938 года.

16.                 АРАК Ф. 518. Оп. 3. Д. 1213.

17.                 Из письма Е. Н. Орловой В.И. Вернадскому от 19 апреля 1927 года.

18.                 Архив АН СССР. Ф. 20, оп. 6, № 38. Письмо Елизаветы Николаевны Орловой к акад. В. И. Вернадскому от 14 июля 1929 года.

19.                 Очерки России, изд. В. Пассеком. Т. 2. М., 1840. С. 8.

20.                 Никитенко А. В. Записки и дневники. Т. II. СПб, 1905. С. 225 и 267-268; Архив Раевских. Т. V. С. 12-13.

21.                 ААН, ф. 9, оп. 1, № 608, л. 52-52 об.; л. 56.

22.                 ААН, ф. 137, оп. 3, № 791, л. 3-3 об.

23.                 В. И. Вернадский, “Ломоносовский сборник”. С. 144.

24.                 Вернадский В. И. Ломоносовский сборник. Материалы для истории разви­тия химии в России. СПб. 1911; Вернадский В. И. Труды Ломоносова в об­ласти естественно-исторических наук. СПб, 1911.

25.                 Лекции профессоров В. В. Докучаева и А. Ф. Фортунатова. Экономическое бюро Полтавского губернского земства. 1901.

26.                 Архив АН СССР, ф. 518, оп. 4, д. 66, л. 2.

27.                 Основные работы В.И. Вернадского, посвящённые М. В. Ломоносову:

Избр. соч. Т. 1. М., Изд-во АН СССР, 1954. Ломоносовский сборник. 1711-1911. СПб, 1911.

О значении трудов М. В. Ломоносова в минералогии и геологии. М., Общест­во любителей естествознания, антропологии и этнографии, 1900.

Несколько слов о работах Ломоносова по минералогии и геологии. // В кн.: Труды Ломоносова в области естественно-исторических наук. — СПб, Издание Императорской АН, 1911.

Памяти М. В. Ломоносова. //Запросы жизни, 1911, № 5.

 

Валерий Аушев

 

Впервые опубликовано в журнале «Наш современник»

 

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru