Культура

Откуда берется милосердие

Игумен Варлаам (Борин)

Самодельный конверт, склеенный из белого листа бумаги, не произвёл на отца Григория вдохновляющего воздействия. Не читая письма, ему нетрудно было угадать его содержание. Уверения в своей православности, пожелания обильных даров Святого Духа, а то и призывания Божьего благословения на его немощную иерейскую душу, словно пишет не заключённый, а настоящий архиерей, и, конечно, просьбы о необходимой помощи. Потому что остался я один и обратиться мне больше не к кому.

Не открыв письма, коих приходило на адрес храма немало, очередным просителем батюшка был уже недоволен. Бывало, конечно, посылал он и посылки, когда их ещё разрешалось посылать, и деньги, если просили на лечение, и духовную литературу, хотя о ней просили редко. Наверное, потому что её стало уже везде достаточно. Но всякий раз, получив письмо с обратным адресом ИК (исправительная колония), отец Григорий опечаливался. Ему становилось неловко за человека, который сидит в тюрьме и пишет священнику о том, как он, батюшка, должен проявлять милосердие. Что ему следует посещать находящихся в темнице (а уж если не посещает, то пусть хоть вышлет что-нибудь полезное для души и тела). Что должен оказывать любовь, прощать падших, исправлять заблудших и т.п. А самое главное, прислать денег на то, на это и на всё другое прочее.

Такие письма часто пишут специальные писари, тогда как осужденные (с ударением на у) их просто переписывают и тиражируют в огромных количествах, отсылая в разные концы и инстанции. Надо же как-то зарабатывать!

Читая такие письма, отец Григорий, начинал язвительно думать: конечно, священнику нечего делать, кроме как проявлять любовь и заботу ко всем насельникам ИК нашей страны, некогда бывшей единой ИК! Подумаешь, раз в неделю кадилом помахать!.. А деньги куда ему девать?! Которые просто рекой льются в его туго набитый карман! Зачем ему постоянно ездить в город за цементом, гвоздями, краской и другими, необходимыми для жизни священнослужителя товарами? Зачем заниматься стройкой – быть заказчиком и прорабом в одном лице? Ради чего ему выслушивать бестолковые исповеди с бесконечными рассказами о болезнях (это ещё ничего, хочется людям кому-то рассказать о своих бедах), о злых соседях и неблагодарных, заблудших детях, – беседами с поучениями, как надо было поступать, вместо того, как поступил? Зачем ему иметь дело с потоком бомжей и ?выпускников? этих самых ИК, которые отбыли свой срок и которым теперь негде жить, не во что одеться и нечего поесть?..

Христос посреди нас! – начиналось письмо, которое отец Григорий, спустя несколько дней после его получения, достал из конверта. – Сердечно поздравляю Вас, Дорогой Батюшка и Ваших чадцев с началом Рождественского поста!

Молитвенно желаю Вам крепкого здоровья и сил в Вашем служении Богу и людям, мира и благополучия в каждой семье, всех Ваших чаяний и надежд исполнения, а душеньке Вашей спасения!

Простите, что осмелился обратиться к Вам за помощью, ибо знаю как много людей прибегают к Вам за помощью. – Хм! Откуда же он это знает? Обычный словесный трюк, чтобы размягчить душу читателя? – Но что делать даже таким недостойным уже ничего доброго в сей жизни (видимо, пропущено: не сделавшего) как я, как только молиться и надеяться на Ваше снизхождение (через «з», видимо, от слова низ) и милость. – Ну, конечно, вся надежда на нашу милость! – сам себе съязвил Григорий.

Люди добрые! Ради Господа нашего Иисуса Христа, пожалуйста, вышлите на моё имя небольшую сумму денег. Буду очень вам благодарен. Я бы смог купить здесь к празднику Рождества Христова немного продуктов питания, тетрадь, конверты, станки для бритья… – Дались им всем эти станки! Ведь вполне можно и не бриться, – машинально почесал свою внушительную бороду батюшка. – Ибо нахожусь в крайней нужде. Окромя Вас, мне более не к кому обратиться за помощью. С 1990 г. отбываю (после приговора – расстрел) пожизненное заключение за то, что убил человека из хулиганских побуждений и ранил ещё троих людей в алкогольном опьянении.

Отец Григорий отвлёкся от чтения и даже снял очки. Откровенно пишет человек. Не каждый способен на такое. Чаще всего делают вид, что так, почти ни за что угодили за решётку. В лучшем случае, за грехи молодости, которые на зоне как следует осознали и в которых окончательно раскаялись. Откуда следовало, что чистой ныне душе надо незамедлительно помочь!.. И нет длинных цитат из апостола Павла. И вообще видно, что писал сам.

Родители умерли. Один остался. Одна моя единая надежда на Господа Иисуса, Его Пресвятую Мати и милость Вашего сердца. – Ну это непременно! – опять не сдержался батюшка. О! А дальше ещё крепче! – …Вашего сердца, в коем жив и действует дух Христов. – Ну впору всё до копейки выслать. И машину продать… – Более надеяться мне не на кого. Простите.

Милость Божия буди с Вами!

С земн. поклоном к Вам Дорогие братья и сестры – нед. р. Б. Андрей.

Страница закончилась, и слово недостойный оказалось сокращённым. Наверное, и затем, чтобы в самом деле не подумали, братья-то и сестры, что проситель не достоин милости.

Нет, отец Григорий не полез в сундук доставать сокровища, не бросился продавать машину, но… и не бросил письмо в печь. Он, как всегда в таких случаях, думал, сколько подобных писем написал этот человек, сколько ?удочек? закинул и надо ли ему, иерею (между прочим) Божию, ?заглатывать? эту наживку. Тут уж как подсказывало сердце.

А что говорило оно ему сейчас?

Батюшка принялся рассматривать конверт. На штемпеле стояло 12 декабря, выходит, письмо лежало у него больше недели – так не хотелось ему читать его. Хм, двенадцатого! Накануне Андрея Первозванного! И зовут его Андрей… А фамилия его Махоньких. Надо же! Махоньких Андрей Вячеславович… Махонький такой, наверное, был парнишка. Выпил лишнего и пошёл крушить. По сути-то, обычная юношеская гордыня, которая проявилась таким не совсем обычным образом. Теперь на всю оставшуюся жизнь… Уже можно писать «Двадцать лет спустя»… Хоть и отпускал колкости батюшка в адрес просителя, но как-то уже без недовольства, без сокрушительного ехидства. Да и вообще ему становилось жалко этого никому не нужного, когда-то по молодости и несомненной глупости оступившегося гражданина Махоньких Андрея Вячеславовича.

Изучение конверта – из простого листа, с наклеенной картинкой: военный в фуражке и рядом с ним верный друг пёс Мухтар – привело отца Григория в окончательное изумление. Но не картинкой.

Адрес храма был невероятным! Область почему-то стояла Московская, а почтовое отделение и село имели отдалённое сходство с их реальным названием. И письмо дошло! Почти «на деревню дедушке». Значит, в том, что отец Григорий получил его, несомненно, есть воля Божия! И значит…

Дивны дела Твои, Господи, – думал батюшка. – И каменное сердце (да ещё и язвительное) Ты можешь превратить…

– У тебя нет писем для отправки? – спросила матушка Ксения, заглянув в комнату батюшки. – Почтальонка сейчас уезжает.

– Да-да, сейчас, – словно спохватился отец Григорий и полез в карман за кошельком, соображая на ходу, сколько же послать рабу Божию Андрею. 

← Вернуться к списку