Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Культура

Вонифатий


Памяти Владимира и Людмилы

Шебутной мужик был Владимир Сидоркин, когда принимал на грудь лишнего. Огромные размеры его телесных форм, изрядный запас физических сил и решительный взгляд говорили о том, что ему никакая доза нипочём. Однако посидев с друзьями часок-другой и закусывая лишь солёным огурцом да черным хлебом с луком, массивный Владимир тяжелел. Наливался какой-то дурной силой, и начинал помутневшим взором искать место, куда бы её приложить.

В трезвом же состоянии, которое было для него более естественным и привычным, никакой агрессии у него не проявлялось, и относился он ко всем с большим великодушием своей большой натуры.

Любил его по-товарищески и кроткий Владимир Антонов, совсем не любивший заливать за воротник, а если и приходилось ему поддерживать компанию, то ограничивался ста граммами. В последнее же время в компаниях ему и бывать не приходилось из-за болезни жены. После инсульта она всегда находилась дома, себя не обслуживала, и её муж даже уволился с завода, не доработав до пенсии пять лет. Владимир носил жену на руках…

Тридцать лет назад Владимир привёл Людмилу в коммунальную девятиметровку, где они жили вдвоём с матерью, буквально через день, как они познакомились, и объявил:

– Это моя жена!

Домашние восприняли решение Владимира спокойно, чувствуя серьёзность его намерения, и мать даже благословила их Иверской иконой Пресвятой Богородицы. Икона осталась у них от бабушки и считалась фамильной.

Ровно через девять месяцев у них родилась дочь. Она давно выросла и после окончания университета из худенькой девочки сразу же превратилась (хотя комплекции осталась прежней) в Ксению Владимировну, поскольку учительствовала в школе. Когда жизненный путь привёл её к храму, она узнала, что родилась ровно через девять месяцев после дня празднования Иверской иконы…

Переступив порог квартиры, Владимир первым делом произносил:

– Лю-юся-я-я!

Так было всегда и неизменно.

Антонов проработал на одном месте всю жизнь и даже стал обладателем акций, когда их родной завод превратился из государственного в частный. Он написал заявление, указав, что увольняется из-за болезни жены, и пошёл на приём к директору попросить, чтобы ему оставили акции, на дивиденды которых хватало бы купить хлеба.

Людмила с Ксенией не знали, как сложился у отца разговор с директором, но вернулся он бледный, с трясущимися губами, и только смог выдавить:

– От-к-ка-зать!

Пришлось им выживать на зарплату дочери, у которой теперь перед глазами стояла картина: её скромный, не умеющий вести переговоры с властями и постоять за себя отец в кабинете неумолимого директора…

Владимир однако присутствия духа окончательно не потерял (семья – не кабинет директора), начал вырезать из дерева безделушки, которые иногда удавалось продать. Ходил в лес по грибы да ягоды. Сушил боровики, засаливал чёрные грузди, замораживал на зиму чернику и рассыпал под кроватью клюкву. Любил посидеть с удочкой на речке или озерце, хоть небольшим уловом улучшить продовольственную программу семьи, о которой раньше так много говорили с высоких трибун… На рыбалке они с Сидоркиным и познакомились. Оба любили природу, чувствовали себя там гораздо лучше, чем в городской квартире, и даже зимой сидели на льду, укрывшись от ветра полиэтиленовой плёнкой и тягая серебристых окуньков.

На речном берегу они были равны, несмотря на разницу в возрасте, и равно счастливы. Радовались одним радостям и огорчались одними неприятностями (если рыба крупная с крючка срывалась).

Сидоркин часто навещал Антоновых. Да и куда ещё пойти неприкаянному мужику, если его, как беспомощного щенка, выкинули из дома.

– Ну натурально, выставили за дверь и заперли её изнутри. И это в первый день Нового года!.. – жаловался Сидоркин другу, подливая себе ещё.

– Ладно тебе, – пытался успокоить его хозяин, – не первый раз. Пройдёт.

– Что пройдёт? – не унимался гость. – У меня пройдёт? Или у неё? Пусть у неё проходит. А у меня вот не пройдёт! Не вернусь к ней! Будет знать!

Людмила, лежавшая в своей комнате, через открытую дверь слышала, как распалялся Владимир, но ничем не могла помочь мужу. Ей стало совсем тревожно, когда до неё донёсся стук сидоркиных кулаков об стол.

– Вова, – позвала она мужа. – Надо его уложить. Не говори с ним, всё равно он ничего не воспринимает. Проспится, завтра и поговорить можно.

– Я уж предлагал ему. Он ни в какую. На жену обижен.

– Понятно… Да уж слишком он расходится. Не разошёлся бы совсем.

– Ещё попробую уговорить, – Владимир пошёл на кухню.

Но все его деликатные попытки заканчивались ничем. Сидоркин мало того, что был на пятнадцать лет моложе, так ещё и на две головы выше. Людмила почувствовала, что дела совсем плохи и никак не могла придумать, что же им с мужем делать. Ей хотелось самой пойти на кухню и строго сказать… Да какая уж тут строгость, когда и встать-то не можешь!.. Она почти машинально потянулась здоровой рукой к столику и взяла первую попавшуюся книгу. Открыла её с начала и увидела, что это Православный календарь. На первой странице было краткое житие мученика Вонифатия и молитва к нему. Житие Людмила пропустила и сразу перешла к молитве, в которой, кстати сказать, есть просьба о помощи в борьбе с пьянством.

Совсем отяжелевший Сидоркин с трудом ворочал языком, но уговорам друга активно – на грани с агрессивностью – сопротивлялся. Пойти спать было для него настоящей капитуляцией. Это буквально означало признать её правоту. А как же она могла быть права, если выставила его за дверь?! Выкинула как ненужную, прошлогоднюю вещь. Безнадёжно устаревшую…

– Вова, да у вас всё наладится, – безуспешно убеждал его Антонов, лишь бы тот угомонился и согласился пойти спать.

А Вова… Вдруг Владимир Сидоркин испуганно замолчал и, глядя куда-то в пространство, будто увидев кого-то грозного и более сильного, чем он, обращаясь к нему, примирительно произнёс:

– Иду, иду…

И обеими руками добавляя примирительности, стал пятиться к комнате, где стоял приготовленный ему диван. Тихо лёг и положил под щёку по-детски сложенные ладонями одна к другой руки. Более кроткого и смиренного человека в этот миг невозможно было сыскать во всём мире.

Утром встал Сидоркин в мирном состоянии. Никакой агрессии или обиды у него не было. Как, казалось, не было и похмелья. Массивный мужчина был Владимир Сидоркин! Малой дозой его не сшибёшь!..

– А где этот-то? – спросил проспавшийся гость, когда хозяин разливал чай.

– Кто? – не понял, о ком речь, Антонов.

– Ну этот… который вчера приходил…

– Да никого не было!

– Ну как же. Разоде-етый такой!..

Людмила, как всегда всё слышавшая, не смотрела на икону необычно одетого (для нашего-то времени) мученика Вонифатия, а в простоте своей недоумевала: что же такое это было?..

Игумен Варлаам (Борин)

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru