Культура

Церковь Успения Богородицы «на Могильцах»

Церковь Успения Богородицы «на Могильцах» находится в Большом Власьевском переулке рядом с Пречистенским – в самом центре заповедной, исторической Москвы, в самом аристократическом районе старого города. Такое странное для «московского Сен-Жермена» название до сих пор вызывает у исследователей жаркие споры.

Версия первая: в старину здесь было кладбище – обычный погост ли при церкви, или наспех устроенное в XVIII веке во время эпидемии чумы. Или же вовсе здесь был «убогий дом», куда свозили с округи мертвые тела неопознанных, безродных людей и самоубийц. Оттого и появилось название «Могильцы», а в древности и прилегающий местный переулок поэтому назывался «Мертвым» – в советское время он носил имя Николая Островского, а теперь назван Пречистенским. И действительно в 1790-х годах, когда возводили ныне существующее каменное здание Успенской церкви, обнаружили множество могил с массовыми захоронениями.

Версия вторая: в этом элитном районе старой Москвы не могло быть ничего подобного, и название «Могильцы» произошло от окружающей церковь местности. В старину такие неровности, «всхолмленные» участки земли называли «могильцами» или «могилистыми», и древнее название церкви было «что на Могилицах». А соседний переулок назывался «Мертвым» от фамилии местного домовладельца Мертваго.

Так или иначе, только эта Успенская церковь относится к числу древнейших в Москве по времени ее основания. Первый деревянный храм появился здесь, видимо, не позднее XVI века, так как при Иване Грозном впервые упоминается в летописи в 1560 году в связи с пожаром, и уже через шесть лет был восстановлен заново, возможно, уже каменным. Обычно же считают, что эту церковь впервые выстроил в камне богомольный царь Алексей Михайлович около 1653 года.

И в конце XVIII века обветшавший старинный Успенский храм стали перестраивать заново – тогда и была возведена эта пречистенская красавица-церковь. Храмоздателями явились статский советник Василий Тутолмин «с доброхотными дателями» и городской голова В.Я.Жигарев – последний еще построил на свои средства великолепный Мартиновский храм на Таганке и собственный дом на Большой Алексевской улице, где потом родился К.С.Станиславский (см. нашу публикацию от 27 апреля с.г.).

Имя архитектора новой церкви, француза Николая Леграна достойно особого внимания – ведь именно ему Успенская церковь обязана своей красотой и оригинальностью. В конце XVIII века, когда строился этот храм, Легран был главным архитектором Москвы. Однако сам он жил отнюдь не в элитных московских районах, а в скромной Доброй Слободке близ Покровки и Земляного вала. По соседству, кстати, с другим известным московским архитектором Н.Львовым, участвовавшим в постройке роскошного дворца графа Разумовского на Гороховом поле.

В Москве Легран построил здание Главного Кригскомиссариата на Космодамиановской набережной в Замоскворечье, – тот самый, где в советские годы разместился штаб Московского военного округа, и в его подземном бункере был расстрелян Лаврентий Берия. Интересно, что и место для этого сооружения оказалось соответствующим – раньше там находился дворец зловещего герцога Бирона. А современные исследователи иногда даже усматривают в Легране истинного автора знаменитого Дома Пашкова, который по общепризнанному мнению, построен Баженовым. Возможно, что Легран был и автором Святодуховской церкви на Лазаревском кладбище – ныне ученые видят ее определенное типологическое сходство с пречистенской Успенской церковью. Интересно, что еще до революции академик И. Грабарь видел у настоятеля Успенской церкви чертежи кладбищенского храма, собственноручно подписанные Леграном. Однако ученый не счел это доказательством авторства Леграна – его подпись была обязательна на любом подобном чертеже, так как главный архитектор Москвы должен был самолично заверять и утверждать такие проекты.

Успенская церковь на Могильцах стала одним из его последних шедевров – до ее освящения мастер не дожил шести лет. Великолепная и крайне необычная для Москвы классицистическая архитектура Успенской церкви во многом объясняется национальностью ее архитектора, родившегося в Париже. Иногда она даже отдаленно напоминает образ собора Парижской Богоматери и могла быть навеяна автору воспоминаниями о родине. Да и строилась церковь в самом аристократическом районе старой Москвы, который также по аналогии с Парижем называли «московским Сен-Жерменом». Раньше между двумя колокольнями была большая лоджия и полукруглая ниша, где предполагалось поставить скульптурную группу, что еще больше придало бы этой необычной церкви сходство с западноевропейской архитектурой. И поэтому современные исследователи часто называют церковь «оригинальным образцом московского классицизма».

Успенская церковь на Пречистенке была освящена только в 1806 году и заимела свою святыню – икону Богоматери «Неувядаемый Цвет». По воспоминаниям, это был один из самых «модных» приходов не только того района, но и вообще Москвы, наряду с «Николой Явленным» на Арбате и «Большим Вознесением» у Никитских ворот. Этот приход, однако, был определен не только своими именитыми местными жителями, но и прекрасным хором крепостных, лучшим в Москве, который ездили слушать в этот храм.

Церковь знаменита и тем, что попала на страницы эпопеи «Война и мир» Льва Толстого: именно в нее Марья Дмитриевна Ахросимова приводила молиться Наташу Ростову из соседнего Чистого переулка, где располагался дом Ахросимовой. Как известно, это лицо реальное и прототипом ее была легендарная Анастасия Дмитриевна Офросимова, жена московского обер– кригскомиссара, женщина решительная, прямая, своенравная и очень властная. Говорили, что своего добродушного супруга она сама похитила из родительского дома, и впоследствии нисколько с ним не церемонилась: в гневе Офросимова при всех срывала с мужа парик и бросала его на улицу. Ее хорошо знали и очень уважали в Москве, да и побаивались в свете – она могла кому угодно сказать все, что думала, выругать кого-то в Благородном собрании или прилюдно отчитать московских полицейских за плохую, неисправную работу. А однажды в Арбатском театре в присутствии императора Александра I Офросимова разоблачила одного сенатора-взяточника: погрозив ему пальцем, она указала на царскую ложу, и во весь голос молвила: “Берегись, NN!” Услышав это, император решил узнать, чего же должен опасаться сенатор. Когда все выяснилось, тот был уволен со службы.

Грибоедов представил ее в образе старухи Хлестовой, правда, поселив свой персонаж на Покровке. А Лев Толстой оставил свою героиню жить на Пречистенке, и Марья Дмитриевна Ахросимова “поселилась” в том же доме, где жила и ее прототип –в Чистом переулке.

Успенская церковь «на Могильцах» еще упоминается в другом сочинении Толстого – именно в ней венчались Левин и Китти из романа «Анна Каренина». И сама церковь имела интересную историю. В числе ее прихожан была сестра Владимира Соловьева, жившая рядом с храмом на углу Большого Власьевского переулка. Философ часто останавливался у нее, и возможно, сам посещал этот храм. Знакома она была и Гоголю. В соседнем Денежном переулке стоит роскошный особняк эпохи модерна, построенный в 1897 году архитектором Бойцовым для текстильного богача Берга – ныне его занимает посольство Италии, а в революционные годы здесь находилось посольство Германии. Это здание вошло в историю 6 июля 1918 года – тогда именно в нем убили германского посла, графа Мирбаха, что стало началом мятежа левых эсеров. А еще раньше здесь была старинная московская усадьба, где жил писатель, директор московских театров, М.Н.Загоскин. Он собрал богатую библиотеку, столь ценную, что Гоголь приходил сюда посмотреть на нее. Однако добрых отношений с ее хозяином так и не сложилось, и в «Ревизоре» Загоскин ехидно обозначен как автор «Юрия Милославского». А вот местную Успенскую церковь Гоголь вряд ли обходил стороной.

После революции Успенская церковь на Могильцах долго не закрывалась. В тяжелом для Москвы и России 1920 году в ней отпевали известного русского философа, профессора Московского университета Л.М.Лопатина. Он был председателем Психологического общества при Московском университете, читал университетский курс философии, и еще преподавал русскую литературу в старших классах знаменитой пречистенской гимназии Поливанова. По воспоминаниям современников, Лопатин всегда сам опаздывал на лекции не меньше, чем на четверть часа, но зато всем ставил только пятерки. Если же ученики не могли вымолвить ни слова из изученного урока, он сердито угрожал четверкой или что спросит в следующий раз. А в философских спорах его любимой темой было бессмертие души. Лопатин был страстным поклонником Шекспира и в театральных представлениях шекспировского кружка даже сам играл роль Яги, которая ему особенно удавалась.

Удивительно теплые и трогательные воспоминаниям оставила о нем «великолепная Маргарита Кирилловна», жена коллекционера и мецената Михаила Морозова, создавшая после смерти мужа Религиозно-Философское общество в своем доме на Смоленском бульваре и организовавшая издательство «Путь». Московские философы и любители философских прений, по свидетельству самой Маргариты Кирилловны, остались на Лопатина в глубокой досаде за то, что он сорвал приезд в Москву знаменитого французского философа Анри Бергсона, сославшись на занятость и усталость. И тогда Маргарита Кирилловна организовала любительский философский кружок у себя на дому, где каждый философ по своему желанию, независимо от страны и места жительства, мог бы без препон выступить с докладом и обсудить его в близком кругу единомышленников. Лопатин же председательствовал в научном психологическом обществе, где для представления доклада требовались и ученая степень, и целая система административно-уставных преград, да и к самому докладу выдвигались совершенно иные, академические требования.

Кстати, жил Лопатин с раннего детства и до самой смерти в ампирном особняке Штейнгеля в Гагаринском переулке. Это хрестоматийно известное здание приводится во всех альбомах, учебниках, справочниках и путеводителях как классический образец архитектуры московского ампира – стиля первой четверти XIX века. (Дом был построен в 1816 году для барона Штейнгеля, участника войны 1812 года, потом осужденного на каторгу за участие в восстании декабристов). Там от голода, потрясения и воспаления легких Лев Лопатин умер в марте 1920 года. Отпевали его в Успенской церкви, так как в то время она еще действовала.

Ее закрыли только 12 июля 1932 года, в Петров день – видимо, так власти отреагировали на великий христианский праздник. К счастью, эта удивительная церковь не была уничтожена – и всегда тесное соприкосновение с историей уцелевшего храма дарует радостное чувство о его счастливой судьбе, о том, что Москва не потеряла и эту частичку своей души.

Елена Лебедева

Источник

← Вернуться к списку