Культура

Уникальность «Микрона»

В общественном сознании, а проще говоря, среди людей, утвердилось мнение, что в такой сфере, как микроэлектроника, мы давно и навсегда отстали от лидеров – японцев, американцев, даже китайцев. Но «почему-то» наши боевые самолёты очень точно попадают в цели террористов в Сирии, а ведомы они и сами оснащены в большой степени отечественным оборудованием. Появился и свой, русский смартфон. Так ли уж всё беспросветно? Наш собеседник – Максим ЯНУШЕВ, исполнительный директор дивизиона «Микроэлектроника» концерна РТИ.

– Итак, Максим Валерьевич, похоже, не выпутаться нам из отставания? Или не всё так плохо? Ведь с вашим концерном, как я знаю, считаются на мировом рынке.

– ОАО «РТИ» – негосударственный российский оборонный концерн – занимает 69-­е место среди подобных концернов мира. Вполне приличная позиция. Концерн смог выстроить научно­производственную цепочку, которая позволяет успешно реализовывать гособоронзаказ. На слуху такой продукт концерна, как загоризонтные радио­локационные станции. Ещё их называют РЛС сверхдальнего обнаружения. Это важная составляющая системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН).

В этом году уже можно говорить, что работы по созданию наземного эшелона СПРН перешли в фазу финальной реализации. На одном из совещаний под руководством Владимира Путина было принято решение об ускорении темпов работ по созданию радиолокационного поля наземного эшелона СПРН и смещении срока завершения работ с 2020 года на более ранний. И серьёзных препятствий для достижения цели нет. Хотя конечная дата зависит от работы всего комплекса (не только концерна РТИ), включая и строительную готовность.

Эта ситуация выявляет главный вектор нашего развития.

– Ну тогда давайте ещё какие­то подробности...

– Концерн – это около 70 юридических лиц, 17 из которых прямо участвуют в производстве конечной продукции. А она различна – от микросхем до сложных распределённых программно­аппаратных комплексов. Есть продукты и технологии, о которых я не могу рассказать и которые заказывает у РТИ Министерство обороны, есть продукты двойного и гражданского назначения. Общий рекламный каталог продуктов и технологий – книга не для широкого круга читателей в несколько сотен страниц.

Концерн объединил в единую производственную цепочку то, что было расстроено перестроечным процессом, добавив новые мощности, которые были необходимы для создания инновационного продукта, востребованного оборонным комплексом. Это дало новую жизнь нескольким заводам после разгромов 90­х. В состав концерна входит зеленоградское предприятие ОАО «НИИМЭ и Микрон» («Микрон»). Это одновременно научно­исследовательский и технологический институты, совмещённые с современной фабрикой по производству чипов или микросхем. «Микрон» – единственное предприятие в РФ, которое реализует полный цикл микроэлектронного производства. Начиная от разработки микросхем и заканчивая серийным выпуском. В России оно одно из немногих предприятий, которые не только не ушли в небытие при смене строя и идео­логии, но и приумножили заложенный во времена СССР научно­технический и технологический потенциал своего комплекса.

Такие комплексы – это прежде всего школа специалистов: технологов, разработчиков, исследователей. Были разные времена для этих людей, в том числе массовый отъезд за рубеж. В США, Европу, Китай. Сейчас обратная тенденция. Это показатель их востребованности дома. Успешность «Микрона» подтверждена и тем, что значимая доля выручки приходит к нам из США, Кореи, Китая и Японии.

Если говорить о характеристиках фабрики «Микрона», то это серийное производство изделий с топологией 90–180 нанометров. Некоторые виды памяти серийно выпускаются в топологическом размере в 65 нанометров. Для сравнения: один из лидеров рынка, а это компания «Интел», реализовал технологию 22 нанометра в 2015 году. Однако 75–80 процентов всех микроэлектронных компонентов, потребляемых в мире, производятся в топологии 90–180 нанометров. Так что такая разница в топологических размерах не означает, что между «Микроном» и «Интелом» троекратный разрыв.

– Поясните, что за этим?

– Когда мы говорим о топологии производства, это очень индикативный подход. У фабричной технологии есть ещё много параметров, которые характеризуют её возможности. Однако зависимость можно описать так: чем меньше количество нанометров, тем меньше энергопотребление у конечного продукта, который сделан по этой технологии, и тем изделие компактнее.

При оценке экономики производства это означает, что меньшая топология позволяет разместить на пластине высокочистого кремния (основное сырьё) большее количество единиц изделия. Меньший расход сырья и материалов. Но чем меньше топология, тем должна быть выше точность, сложнее – оборудование, образованней – персонал. При этом количество операций для производства одного изделия может исчисляться десятками тысяч. Кроме того, изделия, произведённые на меньшей топологии, более быстродействующие.

Получается, что продукт меньшей топологии имеет лучшие потребительские характеристики, даёт экономию сырья, но доля интеллектуальной собственности (особенно вложенной в технологию изготовления) существенно выше. Стоимость создания производственных мощностей каждой следующей топологической ступени отличается от предыдущих затрат в 3–5 раз.

При этом продвижение вперёд требует больших интеллектуальных и технологических сдвижек. Чтобы организовать производство 65 нанометров, потребовались не только деньги. Ранее потребовалось выстроить целую школу, и здесь невозможно переоценить роль Геннадия Яковлевича Красникова, генерального директора ОАО «НИИМЭ и Микрон», академика РАН, доктора технических наук. Его заслуги оценены многими наградами. То, что Геннадий Яковлевич сделал, сохранив отечественную микроэлектронику и объединив вокруг ОАО «НИИМЭ и Микрон» всю современную российскую микроэлектронную культуру, вызывает огромное уважение у всех.

– Словом, «Микроном» можно гордиться! Ведь и его заслуга в том, что мы не в числе отстающих?

– Да, если говорить о массовой продукции, мы не среди замыкающих. Уникальность «Микрона» в том, что если РТИ – частный концерн, то «Микрон» – один из немногих в мире примеров сохранившихся микроэлектронных производств, созданных на частные деньги. И это при том, что те же США, Япония или Китай проводят политику существенной государственной поддержки таких производств. Конечно, «Микрон» как дочернее предприятие РТИ востребован и государством, поскольку является реализатором основных НИОКРов, в частности, по микросхемам специального применения.

– Если сравнивать с другими странами, что ещё можно заметить?

– За последние пять лет число крупных микроэлектронных производств сокращается. Это связано в первую очередь с тем, что микроэлектронная отрасль глобальна. Часто наблюдается, что потребительских запросов крупной европейской страны (если бы их можно было консолидировать) не хватает, чтобы сделать производство одной фабрики экономически целесообразным. Поэтому микроэлектронные производства – всегда игроки глобальных рынков. Лидеры тут США, Китай, европейские страны, Франция в частности. И работа микро­электронных фабрик всегда базируется на хорошо скоординированной госполитике, позволяющей консолидировать потребление определённого объёма заказов в ключевую производственную мощность. У нас при этом микроэлектроника развивалась иным путём. Результат: работает вполне хорошая, полноразмерная, близкая к большой серии фабрика. Она меньше, чем аналоги в Европе, с которых копировалась, примерно в восемь раз. Но лишь потому, что пока нет таких заказов, которые бы могли загрузить мощности. В научном же смысле и технологически мы идём в ногу со временем.

– А тенденция какова? Ближе к тому, что будем самостоятельны или отстанем?

– Мы как концерн и существуем, чтобы страна была независима в критически важных частях инфраструктуры, будь она военная или гражданская. В качестве оппонентов можно рассматривать и агрессивно настроенный англосаксонский блок, и мирно настроенных на первый взгляд китайцев. От них может быть другая зависимость, которая не станет лучше зависимости от англосаксов.

Реализуя собственные инициативы, мы понимаем, что устойчивость развития микроэлектроники лежит не только в области господдержки деньгами например, на строительство нового передела. Оно прежде всего в освоении гражданского рынка. Продвижение вперёд невозможно и без появления собственных, востребованных для гражданского рынка проектов.

И здесь, видно, встаёт вопрос: что, завтра «Микрон» будет производить микросхемы для мобильных телефонов?

– Да, такой вопрос нелишний.

– Сразу отвечу: он их уже производит. И экспортирует в Китай, Корею, Японию. Есть набор электронно­компонентной базы, которая по такому принципу производится и экспортируется. И потом используется при производстве массово потребляемых устройств. Но, конечно же, сегодня технологическое развитие «Микрона» не таково, чтобы он мог занять на тех рынках лидирующие позиции. В этой части – только узкие ниши с высокой рентабельностью. Однако в гражданском секторе и в секторе двойного назначения есть большое количество приборов, которые вполне могут быть построены и выпускаться массово.

– И что за приборы?

– Оговорюсь, мы рассматриваем их под различные рынки, связанные с rfid­технологиями – с технологиями радиочастотной идентификации. То есть это когда у вас есть маленькая меточка, состоящая из маленькой­маленькой микросхемки и антеннки. Эта меточка наклеивается на какой­то предмет, и когда он проходит сквозь инфраструктуру чтения (на удалении до 12 метров), мы можем обнаружить, что это именно та метка, она имеет уникальный номер, а дальше идут разные приложения шифрации. Самый простой пример успешного rfid­проекта – московское метро и в целом московский транспортный узел. Все билеты, бумажные и пластиковые, которые там используются, – производства «Микрона».

Вокруг этих технологий всё и вертится. У нас есть хорошие разработки в части идентификации животных, проб для проведения анализов, вакцин и антибиотиков. А ведь оборот в ветеринарной отрасли огромен! Есть хорошие решения, уже оформленные, которые применяются в области оборота социальных карт.

Такой заказ будет интересен для «Микрона» в части экономики, но не задействует его технологический потенциал в полной мере.

Помимо микроэлектронной составляющей у РТИ есть несколько электронных производств, самые крупные из которых – ОКБ «Планета» (Великий Новгород), Саранский телевизионный завод и Ярославский радиозавод. Они оснащены по последнему слову техники, обладают пятой, то есть военной приёмкой и эффективно выстроенными производственными цепочками.

Используя потенциал, накопленный на оборонке, работаем в реальных бизнес­условиях, не кладя разработки на полку, а часто разрабатывая с колёс под заказ, создавая возможности для будущей остойчивости всех цепочек после 2018–2020 годов. Смотрим в завтра.

Безусловно, большие возможности сулит микроэлектронному и электронному комплексу РТИ развитие идеологии интернета вещей (иногда используют термин «промышленный интернет», общеупотребительная аббревиатура – IoT. Но, думаю, это предмет отдельного разговора.

– Есть слово «импортозамещение». То, что делает ваш концерн, вы лично, – это часть политики, которую кто­то из­за внешних факторов навязал, или часть давнего курса?

– Для нас это ранее выработанный курс, поскольку наше стремление заместить то, что поставлялось на гражданский рынок иностранцами, возникло гораздо раньше, чем, скажем, возник вопрос Украины. Что касается импортозамещения, это отчасти насаждаемая сверху программа во всех отраслях, и нельзя сказать однозначно: где­то больше, где­то меньше. Но этот лозунг нам приятен, понятен, нами реализуем. И если сейчас мы не так зависим от локализации производства и разработок, то с развитием IoT это будет иметь стратегическое значение для России как для суверенного государства.

Нашу основную задачу тут можно сформулировать так: дать России те приборы, которые нужны в народном хозяйстве в тот момент, когда они ей нужны.

– Хочу вернуться к теме отъезда молодого размышляющего и талантливого народа за рубеж. Вы сами никуда не хотели уехать?

– Я? Нет. Мой интерес не в «зарубеже». А в понимании, что такое эффективное производство. Много лет назад, будучи жителем Москвы и имея оформившуюся карьеру в иностранной компании (это были 2003–2004 годы), я уехал в Саратов, поскольку мне предложили место на производстве.

– А что там?

– Это научно­исследовательский технологический институт «Технологии Саратова» (ОАО «НИТИ ТеСар»). Он занимал узконишевое место в авиапроме, разрабатывая и производя оборудование и технологии для обслуживания аэродромов и лётной техники. Известен на весь мир стендами маслоочистки. Когда я туда пришёл, была задача не допустить, чтобы НИТИ ТеСар превратился из предприятия в имущественный комплекс. И команда, в которой я работал, успешно её решила за два с половиной года.

– Но давайте ещё об «утечке»...

– Немало моих сокурсников по МИФИ работали в Германии, Швейцарии, но, поработав несколько лет, поняли, что дальше обслуживающего научного персонала не поднимутся. Там для «не своих» есть определённый потолок, и очень жёсткий. Если хочешь пожить в Европе с условно стабильной зарплатой, это возможно. Но если представляется, что можешь добиться большего, ни один здравый человек не останется. Хотя… может, среди моих однокашников не было гениев и будущих лауреатов Нобелевской премии? Тем не менее тенденция подтверждена примером многих моих товарищей.

– Если вернуться к месту России в глобальном соперничестве, что нужно ещё делать государству, чтобы не потерять научный потенциал, базу для прорывов?

– Науку надо холить и лелеять! Вероятно, что деньги, отведённые на разработки, исследования, подъём науки, подчас куда­то замыливаются, неверно используются. Может быть, в этом причина реформ в Академии наук. Я не знаю. Но вопрос молодых научных кадров, современных лабораторий и востребованных тем очень важен.

Рынки нужно защищать. Создавать условия для экспорта промежуточных продуктов. Таких как микросхемы, стандартизованные «под Россию». И позволять продавать у нас только те устройства, которые имеют подобные микросхемы в своём составе. Будь то планшеты (знаменитый спор госорганов относительно применения Samsung вместо Apple) или банковские карты.

Но механизм «возьмите деньги и сделайте красоту» и высоту технологий ради красоты или высоты технологий – это не всегда подходит.

Ведь, как правило, результат таков: да, сделали, но не то, что нужно стране сейчас. Делайте другое... И всё повторяется. Нужен консолидированный заказ/задание по всей цепочке. Госплан, если хотите.

Поэтому вопрос сохранения России в мире как державы независимой обуславливается прежде всего сохранением независимости по ряду основополагающих отраслей, какой, кстати, микроэлектроника является уж обязательно и точно. При этом каждая из этих отраслей в отдельности не предоставляет (как правило) конечного продукта для массового рынка. Но та индустрия (а я здесь говорю об IoT­индустрии), в которую всё это можно объединить, может дать столь ощутимый толчок в развитии, что результат будет таким же, как наше текущее превосходство в области военного самолётостроения.

Учитывая степень проникновения микропроцессоров в современную жизнь, мы не можем себе позволить зависеть от чужой воли и чужих продуктов.

Тот, кто делает микропроцессоры, один раз и навсегда может перестать их нам поставлять, если будем зависимы в этом. А мы пока сильно зависимы. И тогда мы перестанем уметь управлять своей экономикой. А затем страна перестанет быть эффективной. И тогда придут более эффективные «соседи» и начнут отнимать наши квадратные метры. Всё можно решить даже без ядерного оружия – совсем по-­другому...

Беседу вел Владимир Сухомлинов

Источник: ЛГ № 47, 2015

← Вернуться к списку