Культура

Откуда пошли стихи

Александр Щербаков

Эссе  из цикла «На санях»

 Многие задумывались над тем, когда, почему и зачем появились на свете стихи. Эта особым образом организованная, ритмическая и зачастую даже рифмованная речь. Разве не проще и естественней говорить и писать безо всяких ритмов и рифм, то есть обычной «прозой»? И разве с её помощью меньше возможностей передать всю сложность и глубину мыслей и чувств, нежели посредством такой искусственной речи, какой являются стихи?

 Не зря Лев Толстой заметил однажды, что писать стихами, на его взгляд, так же нелепо, как, например, идти за плугом, пританцовывая. Зачем же в таком случае из века в век «пританцовывали» сонмы вполне разумных и не лишённых таланта людей, вместо того чтобы спокойно идти своей бороздой, взрезая пласт за пластом и прикладывая к лелеемой пашенке с отливом воронового крыла? Просто из игривости характера? Или от избытка творческих сил? Что ж, возможно, отчасти и потому. Особенно в молодости. Но ведь и достигнув поры, когда уже явно «года к суровой прозе клонят, года шалунью-рифму гонят», они упорно продолжали отыскивать её, владелицу созвучной «складности», и находить, как ни «мала у мира слова мастерская», по вырвавшейся жалобе другого поэта. Зачем?

 Приходилось слышать в разговорах и вычитывать в книжках самые различные догадки и предположения на сей счёт. Большинство исходило из того, что стихи явились на свет Божий в подражание молитвам. Нельзя не согласиться, что версия довольно красивая. И может, небезосновательная. Тем более что древняя поэзия действительно была похожа молитву и своим духовным наполнением, и строгой лапидарностью, исключавшей суетное многословие. Только всё же не встречалось мне молитв, ещё и строго выверенных силлабически, то есть ритмически, с чётким чередованием ударных и безударных слогов в строках, а тем более – с рифмами, созвучиями на конце, как в большинстве стихотворных произведений.

 Другие говорили, что, скорее всего, стихи родились из песен, в которых искони служили словесной основой. А тоническую основу обеспечивала мелодия песни. Что ж, наверно, и такое суждение имеет право на существование. Неспроста ведь поэты прошлых веков свои творения часто называли гимнами, песнями, да и сами именовались певцами. Вспомним хотя бы Александра Пушкина, который не однажды «проговаривался», что не просто писал или слагал стихи, а «пел»:

…Я гимны прежние пою

 И ризу влажную мою

 Сушу на солнце под скалою.

 И хрестоматийное стихотворение его называется «Песнь о вещем Олеге»

 А скажем, Михаил Лермонтов подобным образом нарёк даже целую историческую поэму «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Кроме того, им были написаны и «Песнь барда», и еще несколько стихотворений, прямо названных песнями.

 Иные скажут, что, мол, это уже вчерашний день, устаревшая лексика. Ничего подобного. Вон и у Сергея Есенина, который видится нам почти современником, есть и «Песнь о собаке», и «Песнь о хлебе», и ещё разные песни….

 Но если спуститься с этих романтических высот на грешную землю, то можно рассмотреть в стихотворной форме и просто практический смысл. Например, замечательный поэт и прозаик уже нашей эпохи Сергей Марков однажды высказал догадку, что поэзию породила «боязнь забыть слово». И действительно, стихи ведь стократ легче запоминать наизусть, чем прозу, верно? Да и словесный ряд, организованный, сплочённый ритмом (а тем паче ещё и связанный рифмой) вернее сохранит свою целостность без изъятий. Недаром говорится, что из песни слова не выкинешь. Равно как из добротных стихотворных строк.

 Особенно всё это было важно в далёкие дописьменные, допечатные времена. О чём со всей определённостью сказал Максим Горький, прямо назвав стихи с их ритмами и рифмами «печатным станком прошлого». И, наверное, в немалой степени прав был главный советский писатель. Но почему-то не хочется соглашаться с ним до конца. Всё же сознание потайной близости стихов к молитве, песне, заклинанию как-то больше греет душу. Да и возможности «излить» её в них, соединяющих музыку и слово, пожалуй, пошире, чем в прозе. Не зря же тончайший лирик Афанасий Фет оставил наследникам вроде завета: «Что не выскажешь словами, звуком на душу навей!». Не забудем и об особой, «колдовской» живописи в поэзии лучших певцов, достигаемой свежими эпитетами, сравнениями, метафорами.

 Взять известные строки Сергея Есенина об уходящей молодости:

 Ты теперь не так уж будешь биться,

 Сердце, тронутое холодком,

 И страна берёзового ситца

 Не заманит шляться босиком….

 Я теперь скупее стал в желаньях,

 Жизнь моя? иль ты приснилась мне?

 Словно я весенней гулкой ранью

 Проскакал на розовом коне…

 Или – Николая Заболоцкого о подстреленном в стае журавле:

 Луч огня ударил в сердце птичье,

 Быстрый пламень вспыхнул и погас,

 И частица дивного величья

 С высоты обрушилась на нас.

 Два крыла, как два огромных горя,

 Обняли холодную волну,

 И рыданью горестному вторя,

 Журавли рванулись в вышину.

 Да разве выразишь прозой такое? Не случайно каждый из нас хотя бы единожды в жизни, в порыве нахлынувшего вдохновения не удовлетворяясь обычной речью, прибегал к стихам и пытался выплеснуть самые заветные мысли и чувства высокой поэтической «песнью». Выразить невыразимое.

← Вернуться к списку