Культура

Джон Донн. Биография поэта

Крупнейший английский поэт, основоположник и яркий представитель метафизической школы, современник Шекспира, проповедник, настоятель лондонского собора Святого Павла, автор многих любовных стихотворений, сонетов, эпиграмм. Помимо стихов прославился тем, что после принятия сана произносил страстные религиозные проповеди. Они сохранились для потомков и сами по себе являются замечательными литературным памятником и свидетельством глубокой религиозной образованности проповедника.

Джон Донн родился в купеческой семье, по материнской линии был родственником драматурга Джона Хейвуда и правнуком знаменитого философа-утописта Томаса Мора. Рано остался без отца, но мать быстро вышла замуж за Джона Симмиджема, президента Королевской медицинской академии. Семья придерживалась католической веры и по материальному уровню жизни относилась к среднему слою. Мальчику дали прекрасное образование, уже в детстве будущий поэт знал латинский и французский языки. Закончил школу первой ступени при Оксфордском университете, затем Тринити-колледж в Кембридже, а также адвокатскую школу Линкольнз-Инн.

Но в силу своего строптивого характера он отказался принимать присягу, необходимую при получении дипломов этих заведений и остался недипломированным специалистом. Во время учёбы и сразу после неё много времени отдал развлечениям и путешествиям по Испании, Италии, Франции, где продолжил изучение языков.

Отдал дань и пиратским экспедициям Уолтера Рэли, причем в одной из поездок на корабле к Азорским островам вместе с Ратлендом и Эссексом попал в опасный шторм, который затем воспел в великолепной поэме (её переводесть в этом сборнике).

Джон Донн очень нравился женщинам и сам был любвеобильным человеком, причём это порой приносило ему большие неприятности. Работая секретарём у лорд-хранителя королевской печати Томасу Эджертону, Донн вместо того, чтобы пользоваться этими возможностями в карьерных целях, тайно женился на его племяннице Анне Мор. Узнав об этом, отец Анны добился заключения Донна во Флитскую тюрьму. Только через год суд подтвердил законность этого брака, отец смирился с новым родственником, хотя отказался дать дочери приданное.

Семья жила бедно, дети рождались каждый год, материальные трудности накаляли семейную атмосферу и Донн, как и многие мужчины в таких ситуациях искал утешение на стороне. В тот период он особенно не задумывался о возможных страданиях женщин и следовал своим страстям. У него состоялось несколько романов, отголоски которых можно найти в его любовной лирике.

М. Д. Литвинова, внимательно изучившая его творчество, пришла к выводу, что у него были отношения (чисто эмоциональные, почти платонические) с графиней Ратленд. Она подробно описала, как пришла к этому выводу во время пребывания в США, где изучала шекспировские архивы: «Я читала и перечитывала стихи Джона Донна, его сонеты, песни, элегии. И мне открывалась сила его чувств к замужней женщине, его нежность, восхищение, отчаяние. Он уверен – она своей славой затмит Сивилл и тех женщин, без которых не было бы Пиндара, Лукиана и самого Гомера. Читала, и от сочувствия мое собственное сердце обливалось кровью. Взяла в местной библиотеке несколько книг о лирике Джона Донна, потом Госса «Жизнь и письма Джона Донна». Оказалось, не только я услыхала затаённый трагический плач в его стихах. Критики были разные – несентиментальные мужчины, проницательные женщины. И все в один голос утверждали – Донна, точно молнией, поразила любовь, не имевшая ни малейшей надежды на успех, правда обещавшая поначалу быть ответной. И я стала думать, кто же она. У Джона Донна вызвать такое чувство могла только незаурядная женщина. Судя по некоторым строкам, она и сама поэтесса. Круг сразу сузился. Женщин поэтов, подходящих Донну по возрасту, было тогда всего две, одна из них – Эмилия Ланиер, автор поэмы «Славься Иисус». И. М. Гилилов высказал хорошо аргументированное предположение, что Эмилия Ланиер – это графиня Ратленд. А Рауз опознал в ней Смуглую леди сонетов, но имя на титульном листе принял за чистую
монету. Зато доказал, что книга Эмилии и шекспировские сонеты сочетаются, точно петля с крючком. И тогда я взялась за сонеты Шекспира. Да, Рауз прав. Книга «Славься Иисус», бесспорно, ответ «Сонетам», пьесе Бена Джонсона «Эписин, или Молчаливая женщина»,
связана она и с «Жертвой любви» Честера. И, похоже, что именно поэтические сборники «Славься Иисус» и «Жертва любви» – ключи к известному портрету молодой красивой женщины начала XVII века, висящему сейчас в гостиной Уолзи в Хемптон-хаусе. На нем
она держит над головой стоящего рядом оленя венок из анютиных глазок, а внизу справа виньетка, в которой меланхолические стихи, полные страдания, стиль и тон стихов «Эмилии Ланиер». И в них слова из комедии «Как вам это понравится» – «плачущий олень». Рой Стронг предположительно опознал в ней мать графини Ратленд. Нет, это не мать, не тот у матери был нрав. А вот дочь вполне может быть, лицом она на нее похожа, но характер был совсем иной. Сходный с тем, что художник передал на портрете. Вот оно что, неужели Донн полюбил жену самого Шекспира? Да, было, отчего впасть в отчаяние. Читая стихи Донна, полные безысходности, я была на его стороне. Но, вникнув в найденные позже подробности, приняла сторону Ратленда. Негоже подглядывать в щелку чужой семейной жизни, но Ратленд в минуты безумного горя сам широко распахивал двери. Ему ничего не оставалось делать, он ведь был на виду у всех. А, не уразумев взлетов и падений этой любовной великой трагедии, нельзя понять ни творчества Шекспира, ни стихотворений Донна, ни смысла последних пьес Бена Джонсона и многих других авторов. По-видимому, она нашла отзвук и в романе странствий Джона Барклая «Аргенис». И мне
стал понятен перелом в жизни Джона Донна, понятна причина глубокой депрессии, в которую он впал, вернувшись осенью 1612 года из заграничной поездки, куда уехал осенью 1611 года, когда жена ждала седьмого ребенка. Младенец тут же после родов умер.

Вторая половина его жизни, после душевного кризиса 1612-1614 годов, закончившаяся принятием сана в 1615-м, как будто принадлежит другому человеку».1 Это можно проследить по таким его стихотворениям, как «Любовная наука», «Канонизация», «Ревность», «Экстаз»,«Вечерня в день святой Люции». Граф Ратленд тогда уже был болен и передвигался по замку на инвалидной коляске. В стихотворении «Ревность» есть конкретные строчки, обращённые к графине и её больному мужу, который как раз передвигается по дому в инвалидной коляске и есть некая ирония по отношению к нему – молодой Джон Донн был насмешлив и порой жесток. В стихотворении «Любовная наука» есть строки, из которых видно, что опытный ловелас Джон Донн пытается безуспешно пытается обучать неопытную женщину любовным умениям. У Шекспира эта ситуация отражена в целых десяти сонетах (с 77 по 87), где появляется образ соперника, как видно из косвенных намёков Великого Барда, тоже поэта. Он признается, что его стиль несколько старомоден по сравнению со строками соперника (действительно стиль Джона Донна более неожидан и метафоричен,нежели возвышенные строчки сонетов).
Отношения эти, так и не начавшись, закончились как известно трагически. Джон Донн, получив отставку, уехал за границу. Елизавета Ратленд сумела выскользнуть из объятий поэта-донжуана и вернулась в семью, но проявила неосторожность: поделилась своим увлечением с Беном Джонсоном, который ещё раньше посвящал ей свои стихи, считался другом дома, хотя с Ратлендом у него были очень сложные отношения. Но в какой-то момент Бен Джонсон, находясь в состоянии подпития выболтал её секрет другим людям в лондонском высшем свете. Это закончилось большим скандалом: Ратленд выслал жену в один из своих замков, назначив ей хороший пансион и корабль семейных отношений Ратлендов получил серьёзнейшую пробоину.

Супруги еще раз съезжались, пробовали восстановить отношения, но ничего не
получилось. Вскоре после этого больной Ратленд умер и Елизавета покончила жизнь самоубийством вслед за ним. Когда Джон Донн вернулся из заграницы и узнал о
трагедии, он пережил глубокий внутренний кризис и вскоре после этого наконец-то воспользовался советами короля Якова, настоятельно рекомендовавшего ему
оставить свои поэтические опыты стать религиозным проповедником. Решение далось ему с трудом – он был страстным человеком, поэтом, и с другой стороны искренне считал себя грешником, недостойным рукоположения. Он создаёт сонеты, в которых раскаивается за всё, что делал ранее, за грехи зависти и похоти о чём он проникновенно говорил в своём пятом сонете (подстрочник Литвиновой):

«Мой черный грех обрек меня на ночь,
Бескрайнюю, в которой нет просвета...
Он выжжен должен быть. Огнь похоти
И зависти его воспламенил.
И он стал мерзостней еще. Пусть он
Погаснет, Господи! Спали мой грех
Своим огнём, что исцеляет душу».

Он ушёл в мир религии и церкви и принял сан священника, получив степень доктора богословия в Кембриджском университете и став судьёй королевской комиссии по церковным судам. В 1621 году он становится настоятелем Собора Святого Павла в Лондоне. На его проповеди съезжалось огромное количество людей. Он раскаивался в своём прошлом и хотел только одного – служения Господу.

Последние годы он тяжело болел, мужественно сражался с болезнью, но готовился к смерти. Удивительно, но он точно знал дату своей смерти, о чем написал эпитафию на собственную смерть. Заказал своё надгробное изображение и картину повесил перед собой как напоминание о неизбежном уходе. Позже в Англиканской церкви это изображение стало символом Джона Донна и одновременно символом смерти. Джон Донн точно знал, когда умрет – в последний день марта, о чем написал в эпитафии на собственную смерть.

Он заказал свое надгробное изображение и позировал мастеру одетым в саван. Картину он повесил на стенку как напоминание о скоротечности жизни. Позднее это надгробное изображение стало символом Джона Донна и символом смерти. Перед смертью произнёс проповедь, которую друзья назвали «Дуэль со смертью». Один из прихожан Джона Донна Исаак Уолтон писал, что поэт-священник умирал сохраняя сознание и его последними словами была молитва «Отче Наш»: «Да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя».

Через 30 с лишним лет в 1666 году в Лондоне произошёл Великий пожар, во время которого сгорели все памятники, находившиеся в соборе св. Павла, но статую Джона Донна на хрупкой урне огонь пощадил: она уцелела и стоит до сих пор. Это было воспринято в церковных кругах как знак Свыше и свидетельство божественности самой личности поэта и священнослужителя. Джон Донн был причислен к лику Святых англиканской и Евангелическо-Лютеранской Церкви в Америке.

Сегодня Джон Донн является одним из самых популярных поэтов англоязычного мира, особенно он почитаем в Англии, где его культ порой принимает комические формы: так его имя получила сеть пивных баров в Англии и во всем мире. И, конечно, история распорядилась так, что его имя стоит рядом с Шекспиром, как выдающегося поэта национального и мирового уровня.
М. Д. Литвинова писала о его поэзии:

«У Джона Донна свой «метафизический» язык, его талант впитал в себя алхимико-герметическую образность и лексику эпохи, а сложная архитектоника его стихов в английской литературе того времени уникальна. Это его собственное изобретение и заслуга».
Его причисляли к маньеризму, его творчество называли метафизикой, но на самом деле поэзия Донна отражала кризис ренессансного мировоззрения с его идеей равновеликости человека и Бога: пришло осознание, что хотя человек – это самое совершенное творение Бога, все-таки Бог больше человека. О кризисе позднего Ренессанса лучше всего сказал русский философ А. Ф. Лосев:
«Чувствуя себя укорененным на этой твердой всемирно-исторической почве, возрожденческий титан не знал для себя никакого удержу, и его эстетика была эстетикой стихийно-индивидуального артистизма. Глубоко чувствуя гибель возрожденческой гармонии и неизбежность трагической обреченности возрожденческого индивидуализма, Шекспир подбирает такие исторические эпохи и такие социально-исторические отношения, которые демонстрируют именно эту возрожденческую трагедию... Индивидуализм, дошедший до озверения в своих оценках всего окружающего, начинает отличаться озверевшей оценкой самого себя, откуда и окончательный, бесповоротный трагизм всего Ренессанса, взятого в целом. С нашей точки зрения, это есть эстетика гибели возрожденческого титанизма, дошедшая до своего логического предела.
...Всякий титан хочет владеть всем существованием. Но в этом стремлении он наталкивается на других титанов, каждый из которых тоже хочет владеть всем. А так как все титаны, вообще говоря, равны по своей силе, то и получается, что каждый из них может только убить другого. Вот почему гора трупов, которой кончается каждая трагедия Шекспира, есть ужасающий символ полной безвыходности и гибели титанической эстетики Возрождения».

Схватка гениев, о которой идёт речь у А. Ф. Лосева, происходила в литературе. Но она была отражение того, что происходило в жизни, где на узком пятачке любовных страстей (но и разных творческих подходов) сошлись Ратленд-Шекспир и Джон Донн, раскаявшийся титан Возрождения, слово Бог в текстах которого в отличии от текстов Шекспира встречалось множество раз. Жизнь всё время ставила Донна и Ратленда в некую оппозицию друг другу. Даже бунт Эссекса развёл двух гениев по разные стороны баррикад. Если Ратленд (сколько бы он не раскаивался потом) оказался на стороне бунтовщиков, то молодой Донн служил в королевской гвардии и потому пришел арестовывать Эссекса и Ратленда.

Битва титанов происходила не только на политическом или любовном, но и поэтическом фронте. Мы уже говорили о том, что Джон Донн по мощи своего таланта – это один из самых реальных кандидатов на роль поэта-соперника, о котором Шекспир-Ратленд писал в своих сонетах (76-87 сонеты, где отражена эта тема). Донн не публиковал свои стихи при жизни, они ходили в списках и впервые они были напечатаны уже в 1633 году после смерти. Есть все основания полагать, что два самых крупных поэтов того времени внимательно следили за творчеством друг друга и откликались на него. Взять хотя бы 115 сонет Шекспира и стихотворение Донна «Растущая любовь». Шекспир-Ратленд сравнивает любовь с дитём, задача которого расти и говорил о том, что не подозревал, что любовь может усиливаться:

О, как я лгал, когда в стихах твердил,
Что не могу любить тебя нежнее.
Мой жалкий ум тогда не ведал сил,
Огонь любви взметающих сильнее.
Случайностей я видел миллион:
Они нарушат клятвы и решенья,
Ославят прелесть, выгонят закон,
И твердый дух толкнут на преступленье.
Зачем, увы, их власти устрашась,
Я не сказал: «Люблю тебя безмерно?!»
Сомненьям отдавал свой каждый час,
Не понимал, что верно, что неверно?
Любовь – дитя. Зачем же ей расти
Я не позволил, преградив пути?!
(перевод А. Финкеля)

Я перевёл это стихотворение по-другому:

Все о любви, написанное прежде,
Забудь, я грешник, заблуждался в ней.
Не знал, подобно всякому невежде,
Любовный пыл способен жечь сильней
Всех чувств. В нём искр таятся миллионы.
Подвластны страсти и шуты, и короли.
Любовь нарушить может все законы,
Стремления и клятвы всей земли.
И я, поддавшись собственной гордыне,
Себя обманываю неизменно сам,
Считая, что моя любовь – твердыня,
А я служитель недоступным Небесам.
Любовь – дитя и рост – её удел.
Зачем его я задержать хотел?

В стихотворении Джона Донна «Растущая любовь», как видно из названия, речь идет также о развитии и усилении самого чувства любви»: «Любовь растёт и дышит как трава…». Одновременно идёт спор с Шекспиром-Ратлендом, находящегося в состоянии платонического брака и Джон Донн знал, что говорил. Я перевёл самые значимые строки из стихотворенья так:

«Поэт попался в заблужденью в узы,
Иных друзей не зная, кроме Музы».
Г. М. Кружков – признаю, передаёт смысл этого спора
ещё более развернуто и точно:
«Любовь не может быть таким предметом
Абстрактным, как внушает нам поэт –
Тот, у которого по всем приметам
Другой подруги, кроме Музы нет».

Согласится с этим переводчик или нет, но он на мой взгляд, отразил в этих строках намёк на платонический брак Ратлендов и диалог двух величайших поэтов Англии и всего мира, спорящих между собой не только в любви к одной женщине, но и в поэзии.

Религиозные стихи Донна у нас до конца не осмыслены. Донн – человек с очень мощным воображением. Потому его поэзия отличается яркой образностью, что отразило увлечение поэта, принадлежащего англиканской церкви духовными упражнениями Игнатия Лойолы, основателя Ордена иезуитов, придающего огромное значение умению верующего человека визуализировать и затем проживать различные христианские образы, сцены и сюжеты.

В России первооткрывателем поэзии Джона Дона был И. Бродский, который перевёл несколько стихотворений английского поэта (самые популярные его переводы «Блоха», «Твикнамский сад» и «Визит»). Переводили Донна и другие поэты, но больше всего для знакомства с его творчеством бесспорно сделал Г. М. Кружков, который создал прекрасные переводы на русский язык основного корпуса стихов английского гения.

Юрий Ключников

← Вернуться к списку