Культура

Поэтические переводы стихов Елки Няголовой

Елка Няголова – одна из лучших современных поэтесс и общественных деятелей Болгарии. "Наследник" поздравляет поэтессу с Днём рождения и желает ей мира и счастья! Многая лета!

БЕРЁЗЫ ВО СНЕ

                               Владимиру Бояринову

Вновь во снах предстают предо мной

эти русские чудо-берёзы,

Их вселенская вьюга босыми

свела со двора.

Только нет Шукшина,

что придёт и слезою согреет в морозы,

Нет защиты от пагубной лжи,

что гораздо острей топора.

Мои девочки, вы сметены

со двора в белоснежных одеждах,

Вам брести по коленив снегу,

в сновиденьях в зенит уносясь.

Мировая гроза отразилась

в распахнутых девичьих веждах,

Леденящая душу

на вас проливается грязь.

Миллионными взглядами

с ужасом смотрите на происшедшее,

Где клевещут на вас,

задыхаясь от злобы, и смертью грозят.

Но нет страха у вас пред Кощеем,

играющим роль сумасшедшего.

Не способна словесная грязь

осквернить ваш невинный наряд.

Утопают в снегах мои девочки

в свадебных платьицах белых.

В нашем южном краю их ровесницы

пляшут на жарких углях.

На лету замерзают проклятия

клеветников оголтелых

И, растаяв в кострах,

превращаются в пепел и прах.

Осенят себя крестным знамением девочки –

солнце очнётся,

Околеет Кощей,

мощь таящий свою в потаённой игле.

И закончится страшная сказка.

И в мире спасённом начнётся

Настоящая жизнь.

И наступит весна на земле.

           Перевод Владимира Бояринова

                СВЕРЧОК

Не молчи, сверчок полночный,

У любимого в груди –

Грозы рушат дом непрочный –

Ты запой, и мир порочный

Во спасенье разбуди!

Как над брошенной деревней,

Над землёй навис молчок.

Ты запой, сказитель древний,

Растревожь народ, сверчок!

Натяни потуже струны

Луговых июньских трав.

Вспомни дедовские руны,

Сострадающих собрав.

Вот уже июль на небо

Взвился со звездой во лбу,

Вот уже и август немо

Сеет ноты на лету.

Не молчи, сверчок любезный,

Пой пронзительно в тиши;

Вестью обнадежь небесной

Во спасение души.

Тебе пуговку к рубашке

Богородица пришьёт.

Думы Матушкины тяжки,

Больно сердцу за народ.

Пой, сверчок, во избавленье

Сирых и скорбящих душ.

Скоро, скоро дождь осенний

Явится со стадом туч.

Помнишь, парень на откосе

Песню спел мне, став судьбой?

Песня старая, но в грозы

Ты смахни с глаз неба слёзы,

Чистые, как наши грёзы,

И в ночи мотив напой.

Мой сверчок, ты понимаешь –

Жизнь по-дьявольски кратка.

Ты башмак в пути теряешь,

Позабыв припев, хромаешь,

Но с молитвою шагаешь

Прямиком, без башмака.

                  Перевод Владимира Бояринова

ГАЛЮЦИНАЦИИ

„Свеча горела на столе...
Свеча горела...”
                            Пастернак

Когда не жду — меня находит
Сначала мрак.
А вслед за ним ко мне приходит
сам Пастернак.

Он видит свечки свет на стенах
Сквозь тьмы покровы.
И то, как жадно  пляшут тени
Огня слепого.

А может, снег  ещё  он чует
что к окнам близко.
И хлеб. И ангельское чувство.
И сладкий привкус.

В его глазах ночных растаю.
Мгновенье зимнее.
Когда стихи его читаю
Зовёт по имени.

Я сплю или нет. Какая разница?
Ведь яви нет уже….
А снег идет. И даль бескрайняя
Звенит монетами.

А небо с мелочью   расправится
Как ростовщик
Беззвучно шепчет он и плавится
Весь воск свечи.

В мир опоздала. Бесполезно
Мне слёзы лить.
А снег  идёт по всей вселенной.
Косая нить...

Мы разошлись. В душе морозно.
Всем окнам — плакать..
А снег идёт и строчки мёрзнут
Без Пастернака.

                              Перевод Максима Замшева

СОН ОБ ОДНОЙ ЗОЛОТОЙ ПУГОВИЦЕ

                                                        Максиму Замшеву

Как же я не видал прежде этого высокого неба?

И как я счастлив, что узнал его наконец. Да!

Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба.

Ничего, ничего нет, кроме его.

                                            Л.Н.Толстой, „Война и мир”

Необъятное русское небо

Беспокоит сегодня мой сон…

В облаках в этом сне моём не был

Князь Болконский, – в душе моей он

Облака пробегая глазами,

Злату пуговку ищет одну.

Небеса – наш мундир несказанный,

Застегнёшь – и забудешь войну.

Только пуговки нет, – это странно:

Мир изранен кручиною зимнею…

Наша песня – открытая рана:

„Позови меня тихо, по имени”…

Князь Андрей… Небо полнится синим.

Пламя едкое заживо жжёт.

Словно тихая церковь – Россия

Только пульсом Господним живёт.

Злата пуговка, где ты потеряна?

Или просто с небес сорвалась?

Ведь не поздно прозреть ещё, верю я,

Что об этом лишь думает князь.

Мир измучила хворь безобразная.

Вот два облака – мир и война.

Если слеп – не увидишь в них разницы…

Распознай их на все времена!

Шар земной беспрепятственно вертится.

Всех укроет безумья туман?

Жаль, умрём мы до праздника светлого,

Недочитанным бросив роман.

Даже звёздные крестятся россыпи.

Поднимись ради Господа, Князь!

Спит планета на облачной простыни,

Сниться ей, что опять родилась…

                              Перевод Максима Замшева

        ПРЕДСКАЗАНИЕ

Гром, треща, ещё расколет выси,

даль и долы погружая в страх.

Молнии зажгут поэтов мысли,

облако поднимет белый флаг.

Небо будто с бесами подружится,

в вышине гоняя самосвал.

И не дождь – стена воды обрушится,

размывая на шоссе асфальт.

Извергнет огонь зенита горло,

что держало слово взаперти.

И, расправив плечи, встанет гордо

тополь у стихии на пути.

Сбросит море мокрую рубашку

и её забудет на песке.

В рог дельфины затрубят протяжно,

и с собой покончит смерть в тоске.

Взвоет ветер, дали атакуя,

загудит небесный контрабас –

и угонит радость в даль такую,

где Макар телят своих не пас.

Загорится с треском чья-то дача

от стрелы небесного огня…

Лишь посмей судьбу переиначить!

Лишь попробуй разлюбить меня!

                Перевод Николая Переяслова

РУКИ МАМЫ

Руки мамы укропом пропахли.

Детством. Летом. Визитом врача.

Я не плачу… Соленые капли?…

Это просто слезится свеча.

Это мама во сне осторожно

Простынёй укрывает меня.

Осчастливить, наверное, можно,

С неба светлою тенью маня…

Помнишь, мама, мы вместе искали

Трав целительных чудо-цветы.

И пока собирали – устали,

Задремали в траве – я и ты…

Снился папа… Такая примета –

Значит, скоро обед и привал.

„Это пчёлки, влюбленные в лето…” –

Он веснушки твои называл.

Пахнут руки запаркой из липы.

И мелькают шальные крыла

В небе синем… Под мамины всхлипы

Божья Матерь мне чай налила.

    Перевод Анатолия Аврутина

СОЛНЕЧНЫЙ КОЛОДЕЦ

Водой переполняются колодцы.

Какой-то одуванчик шапкой машет.

И дерево стремится поклониться

земле благословленной нашей.

Земле, впитавшей песни нашей речи, –

кто скажет, что в крови нет вспышек молний,

когда возносятся каштанов свечи,

а птицы вдруг становятся безмовны.

Они, быть может, шёпотом воркуют,

Возносятся молитвенные требы

за наши слёзы в пятницу страстную,

когда ты сам себе и крест, и небо.

Расшатанную лестницу ты всё же

поднимешь к свету, с мраком спорить смея…

Мрак утянуть назад за руку может.

В глазах у одуванчика темнеет…

Любимый поцелует так поспешно –

в руках его иголку обнаружишь.

Проступит кровь на пальцах загрубевших,

а взгляд его напомнит зимний ужас!

Но если птицы молятся незримо,

и дерево кладёт свои поклоны,

одной иглою сможет твой любимый

колодец вырыть солнечный, бездонный.

Он за тебя приемлет эти муки!

Остановись – взгляни, как блещет солнце!

Ты поцелуй исколотые руки,

и Пасха в этот самый миг начнётся…

                                      Перевод Елены Исаевой

             ЭВЕРЕСТ

Не засыпай, любимый мой, не засыпай…

В горах легко утратить направленье.

Возьмём с собой свой Эверест из тайн,

Хоть он высок и крут для восхожденья…

Не засыпай! Снег землю давит лбом,

В молитве опустился на колени,

И только птицы ведают о том,

Что каждый шаг нас приближает к цели.

Иду, чтобы попасть в твой снежный след.

Пьёт воробей из капельки морозной…

Ступаем вверх к надежде Эверест.

Не засыпай, прошу, в дороге сложной!

Сто жизней шла в снегу за шагом шаг.

Без снаряженья, запасной веревки.

Всё неприступней становился даг,

Двух атомов с одним ядром, но стойким.

Еще чуть-чуть! Мне хочется рыдать…

Зажжём огонь лихих воспоминаний.

Не смели прежде о горах мечтать –

И подошли к вершине мирозданий!

А дни шумят ветрами напролёт…

Снег стал тяжелым как прощанье: с Богом!

Не засыпай, тебе улыбка так идёт.

Преодоленье ведает о многом.

Не говори: „Я не могу!” Не отступай!

Боль в Эвересте слева, нет покоя,

Но только ты, сейчас не засыпай!

Что, если нас с тобой у Бога двое?

                    Перевод Людмилы Снитенко

                          СОН

             В память о Марине Цветаевой

Идёт впереди. В двадцати шагах.

Полумрак  сгущается  в сердце.

Струится потоком Тверской бульвар  –

неохватной толпой бесцельно…

И я в галактике, будто иной,

мистично иду по бульвару.

И кто-то случайно тронул ногой,

толчком этим, словно ошпарил…

Унынье. Так  только могут грустить

томленьем печали в России…

Риза. Глаза. В них  небесная стынь.

И Господь,  дающий  нам силы…

Марина! Марина! – силюсь кричать. –

Исчезла – и не обернулась!

И наяву не могу я понять

То, к чему во сне прикоснулась.

По имени с ней говорю во сне,

с почтеньем на „Вы” обращаюсь…

Стала близка в этом мире  мне!

В сердце зверскую боль узнала…

Ступает она и слогом живым

И в слабости женской всесильна.

Достойно. С гордым видом своим. 

Не сладко ей в жизни-полыни.

Марина! Один  лишь шаг разделил.

Силюсь жестом сказать неловко.

Она: "И стон стоит вдоль всей земли."

Не спрашиваю про веревку... 

             Перевод Людмилы Снитенко

 

 ЖАЖДА ТИШИНЫ

 

Я так хочу молчанья среди крика,

Базарный гул  неистово шумит.
Я к Вавилонской речи не привыкла,
И принимаю безразличный вид…

 

Всё больше я молчу и улыбаюсь:
Мне этот фильм знаком давным-давно!
Стихи  уныло горькие глотаю,
И раздаю себя по капле вновь…

 

Хочу молчания! Как перед хлебом.
Как перед бурей. С брошенным "прощай".
Как перед болью нестерпимой слева.

Как  пред Творцом, чтоб исповедь отпрячь…

 

И так хочу молчанья… что забыла,
В каком шкафу узорчатый наряд;
За девятью замками будни скрыла,
Одна душа открыта без преград…

 

Не от дождя луч наклонился косо.
Перчаток пара на столе в тени,
Как будто эти кадры снял Тарковский…
О, Боже, как я жажду тишины…

       

                Перевод  Людмилы Снитенко

         

***

…Расступился небесный престол,

чтоб прошла Божья Мать-Богородица.

Символ, словно скрипичный знак Соль,

человек в нотном стане находится.

И взволнованно шепчет: „Любовь!”

После стольких вокруг разногласий…

И Господь тогда будет готов

оградить нас от зла ипостасей.

Перевод Татьяны Житковой

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

Райские яблоки. Вместо рая.
Грустные взгляды – людей и ангелов.
Бел Андреев день – до бескрайности.
Серафимы – высоких рангов.

А человек – небо разжаловал.

А человек – фигура плакатная, 
И в плакате – любовь и жажда.

И заснеженность необъятная.

Стих написан чернилами белыми
Нерадиво, с ошибками глупыми.
Тишина – как пред общим побегом…
Человечество, стой, ты запуталось!

Светлый рай на Востоке – проверено.
Снежные ангелы родом оттуда.

Райские яблоки. Рвали их смелые.

Ад свой носят в себе покуда.

Перевод Татьяны Житковой

        

ЛЕСТНИЦА

                                               Моему сыну

На косяке дверном, на белом, чуть заметно

темнеют черточки: через весну-другую

наш сын старательно карандашом

свой рост мальчишеский здесь отмечает,

по лестнице рисованной спешит

скорее на глазах у нас подняться,

плетёт её из лунной легкой пряжи.

А мы с его отцом бессонной ночью,

вздыхая, думаем: достаточно ль прочна?

И край невидимый всё подпираем,

покуда наше чадо вверх идёт.

Штрих за штришком. Мы вниз. А он всё выше.

И скоро дверь закончится. Тогда

взлетит наш птенчик и гнездо покинет.

Сто иволг враз во мне заверещат

на стонущей в душе горчащей ноте,

за сто улыбок спрятанной, беззвучной.

Дверь, грешница прощенная, тогда

утихнет и задремлет над порогом.

И сон увидит мой, как скрипнет звонко,

когда к ней мальчик снова прикоснётся.

А мы с отцом, все проглотив вопросы,

мы терпеливо будем чуда ждать.

…А после сам для собственного сына

он лестницу другую нарисует,

еще не зная, как же коротка

земного рая лестница, не веря…

                         Перевод Юлии Покровской

ОСЕННЕЕ

                    Любомиру Левчеву

Боже, как целая жизнь,

           осень ненастная длится…

С мёртвых каштанов покров

           спешно мужчины снимают.

Над партитурой земли

           каркают чёрные птицы.

Небо в закатном огне

           старою картой сгорает.

Белые сны о былом

           женщины копят до смерти.

Хлеб наш вчерашний всегда там,

           где тепла не бывает.

Осень ветрами сквозит,

           листья опавшие вертит,

Только замёрзших детей

            в дом уже не возвращает.

Песнями глухонемых

            осень озвучена эта,

Что-то протяжно мычит,

            словно о помощи просит.

Как одинок человек

            на неуютной планете…

Осень виною всему,

            долгая стылая осень.

Ветер сквозь грушевый лист

            свищет надрывно, с одышкой,

Но на призывы его

            чёрные вороны грают.

Только в бессонной корчме

            юные наши мальчишки

Громко о чём-то шумят,

             будто чету собирают.

             Перевод Валерия Латынина

            ПОПУТНО

Останется обида тенью гордой,

Как тот орёл, что на скале сидит.

Пусть вороньё кружится стаей чёрной,

Его удел – тащиться позади.

У нас в глазах свет солнечный сияет,

Ведь кто-то солнца ждёт от нас с тобой.

Всё остальное – это жизнь земная,

Где бесконечны битвы света с тьмой.

                  Перевод Валерия Латынина

                 АКАЦИЯ

                                             Л.С. Баснину

Запрокинешь голову, а там без края

Только небо. Как часто я вспоминаю

Всех воздушных змеев под облаками,

Что мы с папой клеили и запускали.

Будто ласточки выше и ниже сковали,

На бумаге надежду себе рисовали…

„Будет кратким полёт, помоги ему дочка” –

Ветер сумерки рвёт, я сжимала все ночи

Пальцы, чтоб удержать высоту бечевою,

Я боялась проспать, я не знала покоя,

Оставалось лишь белых бутонов дождаться, –

„Подожди, вот уже зацветает акация” –

Кто сквозь годы теперь мне слова эти скажет,

Столько бед и потерь и безмерная тяжесть.

Не хотела считать, но душа всё копила,

Если я упаду, то теперь уж в крапиву.

И не знает никто, где конец, где начало, –

В белой пене цветов, в белой пене причала…

Но в который уж раз отцветает акация,

Бесконечною улица стала казаться,

Лепестков дикий мёд, с детства памятный запах,

„Будет кратким полёт” – я запомнила, папа.

                 Перевод Елены Ивановой – Верховской

Опубликовано: 06.07.2022

← Вернуться к списку