Вот и кончается осень...
На фото: Людмила Владимирова
Людмила Владимирова
…Уходит, прощается с нами, – грустно… Как всегда.
Но эта осень была особенно тяжелой, хотя и непривычно теплой. Заклятый вой сирен, «прилёты», разрушения, гибель и ранения мирных сограждан; смерть друзей, мучительные попытки лечения множественных переломов сына. Да разве обо всем расскажешь?..
Однако выжили.
А вот не сменится ли южная осень «долгой полярной зимой»? – не отпускают строки нашей «туристской» песни…
Вспоминаю и свои из ноябрьских стихов 1997-го «Помилуй, Бог!..»:
…Пройдут года, все устоится,
и когда
сегодня грязная и мутная
вода,
морозом схвачена неслыханной
Зимы,
очистится, я верю,
скажем мы:
«Империя зла» нам мамой была.
Растила, учила, пусть – била…
Проклясть, осудить,
предать, разлюбить –
уж как вы хотите –
не в силах!
Вера, надежда не отпускали. Утешением – родимое, пушкинское, 1833 года:
…Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса…
…И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
Бывало и так: десятки стихов об осени, родившихся осенью, могли бы, наверное, составить книжечку. Но все реже и реже случался «визит музы»…
В помощь – прекрасные стихи Афанасия Фета 1880 года, ему только 60 лет:
* * *
Дул север. Плакала трава
И ветви о недавнем зное,
И роз, проснувшихся едва,
Сжималось сердце молодое.
Стоял угрюм тенистый сад,
Забыв о пенье голосистом;
Лишь соловьихи робких чад
Хрипливым подзывали свистом.
Прошла пора влюбленных грез,
Зачем еще томиться тщетно?
Но вдруг один любовник роз
Запел так ярко, беззаветно.
Прощай, соловушко! – И я
Готов на миг воскреснуть тоже,
И песнь последняя твоя
Всех вешних песен мне дороже.
Афанасий Фет, вдвойне ноябрьский (ст. ст), «единственный поэт, который мог конкурировать с Пушкиным» (Н.А. Некрасов). проживет еще 12 лет, уйдет за два дня до своих 72-х лет…
– У вас не осталось?..
…Сегодня и сама, если не смеюсь, то – улыбаюсь, читая эти вот свои давние строчки:
* * *
Ах, сгиньте, мечтанья!
Уймитесь, тревоги!
Не та – я, не та – я,
Зима – на пороге.
Ведь мне не семнадцать,
А все тридцать восемь,
Вы – повод смеяться
Над сирою. – Осень...
Пора урожая,
Подсчета, итога.
Но нива – нагая,
Но поле – бесплодно.
То ль жгли суховеи,
То ль семя подгнило,
Бездарный ли сеял,
Полынь подавила?
Уйди же, мечтанье,
Накличешь напасти.
Довольно терзаний,
Не надо мне счастья!
Мне б только покоя,
И самую малость
Тепла и участья...
– У вас не осталось?..
1979
Но, может быть, кому-то и покажется интересным, что, обнародовав их впервые, в узком кругу «пишущих» (спустя 10 лет после рождения, и, соответственно, изменив «38» на «48»), волновалась неслыханно! Так не волновалась ни выступая на Республиканских, Всесоюзных, Международных научных конференциях и симпозиумах, ни защищая диссертацию. Да и не решилась бы читать свои «стишата», когда б не «распроклятое» чувство долга! Как было не поддержать – тем паче, просили! – пригласивших меня членов Общества слепых, где хозяева в тот светлый осенний день устроили соревнование с коллегами из НЛО («Независимые Литераторы Одессы»)?..
И как забыть единодушный выдох-восклицание? – «Осталось! Осталось!»
…Прошли горчайшие 5 лет метаний, терзаний; увечий, операций, инвалидности (ДТП) начала 90-х и – родилась Литературная гостиная Одесского Дома ученых (20 лет, 205 программ). Ежегодно мы проводили две традиционные: посвященную А.С. Пушкину в феврале и в октябре – «Осенние мотивы».
Вот и сотворила я сейчас свою подборку: Осенние мотивы. Не исключая и некоторые отдельные, рожденные много лет назад. С надеждою, простительной, быть может. На «хоть единый звук», что «…чье-нибудь он сердце тронет»?..
Осенние мотивы
Пролог…
Ты не взыщи,
Что света, счастья мало
В моих стихах –
Их боль рождала,
Сужденная, как видно,
Мне навек.
В исходе он –
Мой гордый бабий век...
Ноябрь 1980
Об осени и осенью рожденные…
* * *
Крохотный, тоненький, невесом,
Не успевши вырасти – пожелтел,
И – каплей в осеннем дожде золотом –
Тихо кружась, к земле полетел.
Нежно коснулся ладони моей…
Дымом что-ли слезит глаза?
От ветра ли стало вдруг холодней?
Осень, помиловать малых нельзя ль?..
21 октября 1963
* * *
Милых глаз твоих синее небо,
И волос золотистая прядь…
Что мне делать, ну что мне делать,
Как тоску по тебе унять?
Подвывает уныло ветер,
Листья с кленов сорвал, сердясь…
Понапрасну меня ты встретил –
Слишком глупо тоскую сейчас.
– Делать что-то! Работать! Работать!
Делом сердце и ум занять!
От злосчастного приворота
Так жестоко б не тосковать!
…Покрывалом черным спадает
На озябшую землю ночь –
Тотчас сердце тоской сжимает
И не может никто помочь.
Кто же это придумал такое? –
Сердце больно зажато в тиски.
Небо глаз сине-голубое…
Кровь устало стучит в виски…
Октябрь 1963
* * *
Я видела,
Как погибает голубь.
И бьет крылом,
И тянет шею ввысь!
Но все – пустое,
Боже, все – пустое!
Уж мухи скопищем
На пиршество сбрелись.
А день вокруг
Так непомерно светел –
Сияет солнце,
Плещется прибой.
И рядом – в двух шагах
Играют дети...
Зачем здесь мы
С предсмертною тоской?
Что это – знак?
Простое совпаденье?
Но не спасти
Тебя мне, не согреть.
Жизнь ставит точку
В этом предложеньи.
Не будет продолженья.
Не взлететь.
12 сентября 1978
Качели
День солнечный
Сменяется ненастным.
Погода нынче –
Что моя душа.
То мнится остро:
Будет, будет счастье,
То бездну горя
Чую, чуть дыша.
Ложатся карты.
Все вы – о свиданье! –
Бальзам душе,
Неверующей в вас:
Ну как вы можете
Прознать заране?..
Но боль слегка
И вправду унялась...
Вчера прощалась,
Нынче воскресаю.
И нет причин –
Смешнее не сыскать...
Как на качелях:
Вниз, и вверх взлетаю –
Забава детская,
И метод твой – пытать.
13 сентября 1978
* * *
Высоту минарета измеряй длиною его тени,
величие человека – числом его врагов.
Восточная мудрость.
Ты наполняешь силою, Восток!
Провиденья ль рука меня вела
К твоим приделам, мудрости исток,
И сгинуть не дала в пучине зла?
Как минаретов высь, ты говоришь,
Измерена длиною их теней,
Так разум и величие людей
Числом врагов определять велишь.
Числом врагов... Я думала – друзей
В беспечной, дальней юности моей...
20 сентября 1980
* * *
Ну, вот и все!
Костер, почти погасший,
Тепла не даст.
Лишь изредка и скупо
Снопишком искр
Напомнит: преходяще
Все в мире этом,
Значит, плакать – глупо.
И я не плачу.
Только в едком дыме
Дышу с трудом,
Но это – не навек.
Развеется, отбередит, отыдет
Ожога боль,
Живуч ведь человек!
А что еще
Одним рубцом поболе,
То, если мало, –
Каждый на счету...
Мне ль счет вести
Рубцам, потерям, боли?!
– А, ну те к бесу
Эту маяту!
Ноябрь 1983
И снова осень…
Все кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна
Александр Блок
1
И снова осень,
И снова строки
О том, что в прошлом –
Не так грустна.
И снова листьев,
Как слез, потоки –
Желанных... Нет их,
Ведь впрямь – одна.
Кому-то плакать –
Не только детям,
Кому-то плакать
Нам надо всем.
Коль этот кто-то
Есть в белом свете –
Бывает плохо,
Но не совсем.
А главное –
Не насовсем...
Ноябрь 1989
2
И снова – осень.
Но не трусь,
Хоть – хуже прежней.
Не убоюсь, не отрекусь!
Пускай нездешней,
«Нетутошней», смеясь, дразнят...
Воскресну снова,
Как милый клен –
Сердечный брат –
С новой весною.
1 ноября 1996
* * *
Я полюбила
черные одежды.
В шкафу пылятся
синь и голубень.
Уходят сны,
мечтанья и надежды –
уходят краски.
На закате День...
Ноябрь 1990
К вопросу о диалектике
Оттачиваем нож о нож –
Бывает...
Но об наждак – вернее все ж –
Всяк знает.
Не так ли ум наш: без борьбы –
Ржавеет,
А от наждачных зол Судьбы –
Острее.
Когда б могли они понять
Такую малость –
Наждак не стали б подставлять –
Остерегались.
И, им подобьем, мы б – беда! –
Зажрались
И отупели – вот тогда б
Они смеялись!
Ну, а пока наш смех разит
Их зависть, лютость,
И, слава Богу, не грозит
Им – ум, нам – тупость!
2 ноября 1991
К вопросу о власти
Не смоешь кровь ты с рук, Пилат,
Не смоешь...
В толпе «Распни его!» – кричат? –
Ты стоишь
Толпы. Заложник, вы равны
Бесчестьем.
Весомее твоей вины
Груз есть ли?
Толпа и есть толпа, Пилат!
А ты – Правитель.
А значит – впереди, не – над!
Вести, учить бы...
Но впереди – страшней, Пилат,
Коль несогласный –
В тебя стрела и грязь летят!
Над – безопасней...
Толпа – когда с тобой, Пилат!
С Ним – люди. Ныне –
Тщетой, как тыщи лет назад,
Твой крик: «Невинен!»
Не смоешь кровь ты с рук, Пилат!
Не смоешь.
2 ноября 1991
Вневременный романс
А. Чехову, М. Булгакову
Читаю вас, коллеги, братья, други,
Я – втянутая в ту же
Круговерть,
Все в ту же боль, тоску –
Извечны круги!
Вновь – грязь и кровь,
И нищенство, и смерть.
Когда у чести, совести – в неволе,
И, право, век тут вовсе
Ни при чем –
Одна мечта
Всегдашней русской доли:
«Мы отдохнем, мы отдохнем,
Мы отдохнем!
Мы отдохнем, мы отдохнем,
Мы отдохнем...»
12 сентября 1993
* * *
Взорвись рассветом, Ночь!
Взорвись Рассветом!
Волной взрывною пелену тоски
Сорви с души!
Ты – Ливнь
Огня и Света,
Соль с век расплавь,
Отмой и осуши!
Снеси до черноты
Прорезавшие путы
С рук, не творивших зла,
Живь не пинавших ног.
Кляп выбей изо рта
Нелгавшего. А дутых
Кумиров скользких
Вымети с дорог.
Взорвись Рассветом, Ночь!
Развей от чудищ,
Сосущих кровь,
Честь душащих, угар,
Чтоб тление
Навязанных нам рубищ
Не превратилось
В яростный пожар.
2 ноября 1994
* * *
Проснусь, и словно сердце – кулаком.
Вздохнуть мешает горечи игла:
Во сне хожу я – быстро и легко,
Во сне я – есть, а наяву – была…
Октябрь 1995
Попытка верлибра вторая…
I
Memento mori...
И плакала Осень,
и кленовые листья
устилали дорогу
перед машиной
с черной каймой.
А больше никто не плакал.
II
Vivere memento...
От станции «Мечты»
к станции «Воспоминанья» –
без всяких остановок
посередине.
III
– Ты хочешь знать,
в чем старости мудрость? –
В сознанье: не надо жалоб.
– Ты хочешь знать,
в чем старости горечь? –
В лишенье надежды на жалость.
Октябрь 1995
«Дорогие мои, хорошие!..»
...А казалось ... казалось еще вчера...
Сергей Есенин.
Ох, нейдет из ума Сережино:
«Дорогие мои, хорошие!..»
Предан ты, Емельян, как разумом
Не понять? Отчего же сразу он
Так вскричал? Навек огорошило:
«Дорогие мои… Хор-рошие...»
Не поймет сердце, зла не знавшее,
Не поверит душа, если даже ей
Разум вскроет истину мерзкую:
Потаенный кистень сыщет дерзкого.
Снова подлые нас облапошили,
Дорогие мои, хорошие.
Неужели пришла пора
Быть раздавленным совести ношей?
А казалось... казалось еще вчера...
Дорогие мои, хорошие...
Сентябрь 1995
* * *
Безстыдницы отбросили наряд
И белизною светятся нагие
Плеча и кисти сквозь листы резные
И шарики намистами звенят:
– Динь-динь-дон!
Глушите стон!
– Ай-яй-яй!
Сентябрь – не май...
Платанов ряд
И все говорят
В разнобой:
– Ах! Ох! Ой-ёй!..
10 сентября 1996
Не вышибут из седла!
Константину Симонову
Строка, многих прочих дороже,
С детства на душу легла:
«Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!»
Горя и бед – немало,
Свет застилала мгла,
Но я упрямо шептала:
«Не вышибут из седла!»
(Бывало, сквозь слезы кричала:
«Не вышибут из седла!»)
Рушится все, что свято,
Растут Эвересты зла...
Вдобавок «тойотой» смята –
Мнят: вышибли из седла?
(Но как ни тяжка утрата:
«Не вышибут из седла!»)
И ты, вопреки невзгодам,
Чтоб жизнь веселей была,
Твердо неси сквозь годы:
«Не вышибут из седла!»
24 сентября 1996
* * *
Осень... О, сень
Родных небес и крова!
Зачем же так сурова?
Даль осини, мглу разгони,
Осинный кол во зло вгони.
Добром, любовью осени,
Во сыне песней зазвени,
Мне маму, хоть во сне, верни...
И осиянной Осени
Продли мне дни.
18 октября 1996
* * *
Разве это листок?
Я дарю вам сердце.
Ничего, если чуть
Сожжено по краям? –
Холода спозаранку...
Но – прочно, проверьте.
Или, лучше, поверьте,
Не стоило б вам.
Было много других...
А когда не сгодится,
Ну хотя б на закладку –
Стих любимый найти,
Вы его возвратите:
Под ствол положите,
Под любой. К лесу, полю
Далёко нести...
Разве это – листок?
Я дарю вам сердце...
21 октября 1996
В осеннем парке
В одном конце
Оголтело и зычно
В конвульсиях бьются
Семь древних нот.
В другом – с микрофона
Косноязычно
В секту сзывает
Закупленный рот.
А я-то пришла
Тишину послушать,
Осени чистой
Хлебнуть глоток,
Платанно-кленовым
Унежить душу
И вновь осениться
Созвучием строк
Есенина, Тютчева, Блока...
Да где там!
Вопят исступленно.
Разнятся? Едва ль...
По сути – одно:
«Металлическим» бредом
Иль – ложно-святошным
Ты сердце ошпарь...
И нет с ними Бога.
Он здесь – в этих кленах,
В шуршащей листве,
В полыханье рябин...
Он – в строчках бессмертных
И – вечнозеленых:
Заветов, Корана, поэтов –
Един...
21 октября 1996
* * *
Спасаясь тленья, в окошко ко мне,
Рожденье твое воспевшей,
Влетел в надежде пребыть во сне –
Не в смерти. Знакомо, сердешный...
Конечно, не выдам. К другим золотым –
Стопка растет, что ни год...
И листиков кружевом молодым
Утешимся – стает лед...
1 ноября 1996
Расстаемся...
Расставание – не по русски!..
Марина Цветаева
О, если бы это –
хотя бы весной,
или – пусть! – летом...
Но – осень… Осень! –
и надо мной
ноябрьским рассветом,
во всем величии и простоте –
нет пощады! –
отныне в стынущей Пустоте,
беззвучии черном надо
жить.
16 ноября 1996
* * *
Слышу в голых прутьях, в траве вчерашней
Вопли Деметры.
Максимилиан Волошин
И снова плачет Деметра
По доченьке Персефоне:
По указанью Зевеса
Уходит на четверть года
К Аиду, в обитель мертвых.
И не утешится матерь
Сознаньем: вернется! И внове
С приходом ее весною
Мир возликует.
Кто верит
До донца словам верховных?
Горючие слез потоки
Дождями осенними льются,
И стынут в отчаянной муке,
Секут ледяной порошей –
То плачет-стонет Деметра.
24 октября 1997
* * *
…был ты человеком, пока лицо
у тебя было в крови!
Александр Блок, Песня судьбы
Пусть лучше лицо мое
будет в крови.
Признанье
ты вычурно-зло
не зови.
Но коль человеком
нельзя стать иначе:
бой принимая,
израненный – плачешь...
Слезами и кровью
своей поплачусь,
поплачусь порою,
но быть – научусь!..
15 ноября 1997
* * *
У меня остаются
Лишь Бог и Россия.
Еще – море, деревья, трава,
Книги, музыка и,
Коль дарует мне силы, –
Неказистые – искренние! – слова.
Это – много.
С Порога
Улыбнусь,
И – прощая – прощусь.
Не суди меня строго,
Боже Правый,
И – Русь...
17 ноября 1998
Вместе!
Иль мало нас?..
Александр. Пушкин
Вместе идти,
Вместе, вместе!
Сеют зло –
В рост – ссоры,
Укоры, раздоры,
Разделы... Предел им
Поставь!
Явь –
Зовы со-Вести!
Жатва мести
Полнит ядом чаши.
– Твою? Мою? – Наши!
Идти вместе!
Лжи и лести
«Друзей» окаянных
За-, над- океанных –
Засеки! Заслоны!
Доставай из схрона
Во имя святого
Знамя Куликово!
Пращура услыши,
Русь! – Сим победиши!
18 ноября 1998
В Михайловском
Заколдованно лес молчит
И тиха вода чернопрудная.
Зелены «плоты», промеж них глядит
Зазеркальное чудо-юдное…
А налево – холм, три сосны, межа –
Грань владения Ганнибалова,
А направо – скит, сколом миража,
И часовенка – крепость малая…
Чу, далекий звон – перекатами,
В Святогорском, знать, на вечернюю…
За плененного cупостатами
Помолюсь с любовью дочернею…
Октябрь 1999
* * *
Мы тосковали, мнилось,
в пустоте,
не зная Бездны.
И дабы оценить
«гнилые» – те,
нам эти времена полезны.
7 ноября 2000
* * *
Ах, мой народ нерыночный,
Исконно – нерентабельный,
Смешно-коммуникабельный,
Доверчив и к Горынычу.
Помстилось: уж Асклепиев,
Для врачевства пользительный...
Ан, рвачеству: «Ползите в ны!» –
Раскрылись. Иль ослепли вы?
Твердили: «Знанье – сила».
– У-у-у!..
Коль нет ума рожоного,
Чем взять ума ученого? –
Всучили знанья силою.
Издревле стоят битого
Небитых двое, помнится.
Верь, головы отломятся
Горыныча несытого.
Не сами, знамо-ведомо,
Меч-кладенец отыщется!
Не откупится тыщами,
Беда взойдет Победою!
Ноябрь 2002
ЛГ
День вечереет, ночь близка…
Федор Тютчев
И ветер дул, и лестница вилась...
Марина Цветаева
Вилась, вихляясь. В полусвете-полутьме
куда ведет – не разглядеть судилось мне.
Казалось, к свету и добру иду, веду,
но тьма все гуще, ветер пуще, край – во льду.
Коль упаду – кто руку даст?
На что любой из другов-недругов горазд?
Ответа нет. Лучины свет
едва ль рассеет эту тьму, пора гасить.
И просто – жить. Себя любить.
Быть по сему! Но... как осилю – не пойму...
16 октября 2003
В Тарусе, День Преображения Господня
Таруса – Langackern – Мокропсы (Вшеноры) –
вот места моей души. По ним – соберете.
Марина Цветаева
Две березоньки-сестренки над Окою.
Исхитрюсь: глаза ладошкою прикрою:
На Марининой тропинке из Тарусы –
Ася с яблоком и с книжкою – Маруся...
Самодельной, чтоб моее – кто б оспорил? –
С разъединственным стихом любимым: «К Морю»!
В упоении бессчетно раз писала,
А живое – мое море! – не признала...
Тишина какая! – кажется, услышу
Родничок у косогора, чуть повыше
Камня с надписью – лицом к Оке, березам,
Тропке, вьющейся, как змейка, под откосом.
«Здесь хотела бы лежать...» моя Марина.
Здесь, где детство – лучше сказки, не чужбина...
Не сбылось. Своей ли, вражьею рукою...
Но – над Камою лежишь, не над Окою.
Тихо как! – и даже катер, словно птица,
Чуть курлычет, а под солнцем серебрится
Гладь Оки, слегка надрезана волною...
Легким облачком не ты ли – надо мною?
Не в Елабуге – я только что оттуда –
Не в Одессе: Море! Шторм! Какое чудо –
Детства нежность... Ах, зачем теряем, люди?
На ветрах обманных, злобных души студим?
Иссушаем жаждой власти и богатства,
Искушаем... Совершаем святотатство...
Вот – сокровище: погожий день покоя,
Две березоньки-сестренки над Окою...
25 сентября 2006
* * *
Бреду с котомкою базарной…
Марина Цветаева
И я бреду…
Ах, иногда мне снится,
что – тысячи – навстречу мне! –
Людей!
И не мутится разум, не ютится
душа в ознобе
средь «идей», затей...
И я – иду!
Ужели только снится?..
29 сентября 2007
* * *
Аrs longa, vita brevis est
Снов еженощных череда,
тревожащих, тревожных...
И все о том, что – молода,
о том, что – невозможно.
О, если б наяву да вспять
лет развернулся свиток,
да нынешним умом понять
насколько brevis vita!..
6 ноября 2008
* * *
Когда мы были молодыми
И чушь прекрасную несли...
Юнна Мориц
«Когда мы были молодыми...»
А знаешь, это – не про нас.
Нас побелил суровый час,
Когда мы были молодыми.
Пусть стали мы совсем седыми
И хворыми подчас – сейчас...
Но это все же – не про нас,
Пусть стали мы совсем седыми.
Не искушай: в анкетных данных –
Ни избранных, ни только званых,
Помет об этом не найдешь.
Клейменная умом бессонным
И сердцем – ух, неугомонным! –
Vivat, седая молодежь!
7 ноября 2008
* * *
...дурные вожди – ветра.
Марина Цветаева
Задержался Рассвет, а – пора...
Солнце скрыто за пасмурной копотью.
И разливами пошлости-похоти
Заболотился Остров Добра.
Заболотился Остров Добра.
Остров Света, Любви, Вдохновения.
Слишком долго ты длишься, Затмение,
Силы – чуть, доплыву ль до Утра?
Силы – чуть, доплыву ль до Утра?..
– Постыдись: о себе ли печалиться?
Устояла бы Пристань – причалиться.
Не сорвали бы Парус ветра.
14 ноября 2008
* * *
Мне сегодня очень худо.
Ты скажи мне два-три слова.
Два-три слова – ведь не много?
И – не трудно угадать:
Нет, не ласковых и нежных –
Их лишь мама говорила –
Были б добрые, не злые,
Пусть и буднично-простые…
Чтобы я… могла… дышать.
17 ноября 2010
Ненароком...
Друг мой, друг далекий,
Вспомни обо мне!
Афанасий Фет
«Давай помрем когда-нибудь потом», –
И не заметил: да ведь это – стих! –
Спеша к земле, в родительский свой дом,
На семерых работать, за троих:
Картоху б ненароком не сгноить! –
Детишкам – жить, им очень надо – жить!
«Сегодня – некогда», – продолжил.
В горле – ком,
Хотя смеюсь: острота – хоть куда!..
– Давай помрем когда-нибудь потом,
А может быть, и вовсе – никогда!?.
29 октября 2014
Pro me…
Да аще брашна ради телеснаго
зазор есть не подавшему,
кольми паче душевнаго брашна
лишив брата, сущаго в скорби.
Из Послания Ивана Грозного, 1573 г.
Август, время моё,
Не спеши, подожди!
Ирина Снегова
Не – Август!
Давно уж не Август…
Наверно, –
Ноябрь?..
Преставлюсь –
с чем Богу представлюсь? –
Подумать
пора бы.
А ты всё о Жизни! –
утешной –
хлопочешь,
смириться со Злом –
«нетутешним» –
не хочешь.
«Нездешнее, –
яро твердишь, –
наносное!
Привозное!..»
В скобках:
(то бишь, –
привозное!)
– Эх-ма!
Дал побольше бы
сил,
да годочков…
Тогда бы
и строго спросил.
А – впрочем…
Немало отпущено было,
и – что ж?
Метанья, терзанья…
Спасибо, что не
измаралась
о ложь
в пылу притязанья.
Оно – лишь на знанья,
уменья.
Дались.
Пускай, и – немного.
Но что ж так горька,
незадачлива жизнь,
убога?
Убога?! О, нет!
Отрекись, не греши
сей мыслию зряшной,
и с ней распроститься
скорей
поспеши!
Душевного брашна
запас не иссяк, и –
щедры закрома.
Родимый мой, сябр,*
успеть поделиться
по-братски должна.
Длись,
Август-Ноябрь!
21 августа – 2 сентября 2015
----------
* - изначально член семейной общины, в Древней Руси – сосед, член одной общины.
Лицей, 19 октября 1999-го...
...И реже смех средь песен раздается,
И чаще мы вздыхаем и молчим.
Александр. Пушкин
Он бился, кровавя стены, –
Раненый воробей...
Служительница смиренно:
«Надо замыть скорей!
Праздник, сановные гости,
И вдруг – такая напасть!
Бедняга... Чай, жертва злости
Нелюдей, чтоб им пропасть!..»
«Скорее, – котов», – заметил
Гость «курилки», смеясь.
Потешник – из тех, что на свете
Всё ведают отродясь?
И... ведают всем по праву
Наглости, кореша...
А ежели что не по нраву –
Поберегись, крушат!
А воробьишка метался...
– Знак общих и личных бед?
Чёрной речки? Мытарства
В когтях вечно смутных лет?
Клейма гультяя и повесы?..
Дубьё породило зверьё:
И «Тень» – пролог казни Одессы,
Сожжения граждан её.
Пусть – в мороси непогоды
Дворцы, Галерея, пруды...
Зачем проступают сквозь годы
Зловещие крови следы?
Жжёт память о пятнах на стенах
Подсобки в Лицее. Зря?..
Но как Боль избыть, мой бесценный,
Хотя б в светлый день октября?
19 октября 1999 – 19 октября 2016, Царское Село – Одесса
Как бы, всё-таки, дождаться?..
И когда ж они заврутся
и зарвутся,
и – взорвутся! –
на своих фугасах злобы?!
В смраде, газах
гниль-утробы
своей
насмерть задохнутся?!
Чтоб им в клочья разорваться –
волчарам в овечьей шкуре –
на своих гранатах дури,
минах скотства, потреблядства!..
Как бы, всё-таки, дождаться?..
21 октября 2018
Сергею Есенину
Сегодня – Юбилей:
Сто двадцать пять!
Земных лишь тридцать –
Горько сознавать.
Он должен был
гораздо дольше жить –
Вершить! – писать, слагать,
творить –
служить земле своей,
любить, страдать –
судилось всем,
кому Россия – мать.
…Но знаем: он не только был,
Он – есть!
А прочим – твердо:
«Не про вашу честь
судить и ныть,
и упрекать…»
Господь
приял ржаного хлебушка
Ломоть.
1- 3 октября 2020, октябрь 2023
Получи!
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
Владимир Маяковский «Нате!»
Гниды мелкие,
даже не вши –
Не ищи ни ума,
ни души…
Частым гребнем,
как встарь,
вычеши,
Выжарь,
выщелкни,
раздуши!
3 ноября 2022
* * *
И в ночь краснеет лист кленовый,
Что, жизнь любя, не в силах жить.
Афанасий Фет
И голос нежный напевает:
«Еще весну переживешь!»
Афанасий Фет
Бессонницей тяжкой я книжку листаю –
Судьбы моей. Вспомнив, не все принимаю...
И, с болью не сладив, кричу трепачу:
– Сгинь, дурь! По плечу ль суд рвачу-палачу?..
…А Осень следы засыпает листами,
Горючими – клена родного слезами…
– Поплачем, дружочек мой милый, вдвоем,
Всё – легче, глядишь, – до весны доживем...
Октябрь 2023.
Осенние циклы
…Осмеливаюсь предложить вниманию три цикла стихов из нескольких, родившихся осенью. Согласна с Дмитрием Шеваровым: «...если поэт поставил под только что написанным стихотворением число, месяц и год (а иногда и час!) – то вряд ли это можно считать лишь пустой формальностью, данью привычке». Да, наверное, в проставлении даты есть и «надежда автора на то, что вот будет когда-нибудь такое же число на календаре и именно тогда эти стихи вдруг отзовутся в чьей-то душе. Датой дня и месяца поэт окликает нас…»
И не случайно циклы, как и другие стихи, родились в свои дни, а «Орфей» – 2 сентября?..
Прошу: не судите слишком строго…
Плач
1
Урок
Так поведал народ балладою
Об Авдотье Рязанской горестной:
Полонили турки поганые
Мужа, свекра да братца родного.
Путь опасный прошла печаль ница,
Поклонилась Бахмету грозному:
«Одного хоть отдай – за выкупы!»
«Ты умей попросить, Рязаночка,
Выбрать верно, а нет – так голову
Я срублю твою неразумную».
Горько плачучи – все ведь любы ей,
Ну, а как переспоришь лютого? –
Рассудила вот так Рязаночка:
«Хоть и дорог супруг мой венчаный,
Свекор добрый, да могут сызнова
Быть найденными, сердцу горькому
Заменить полоненных, жалостных.
Кровь родимую, братца сирого
Не заменит никто «да по веку»...
– Ты отдай мне, Бахмет, кровинушку!»
Разоряя землю Рязанскую
Схоронил там Бахмет брательника.
И заплакал сейчас неистовый:
«Ах, Авдотья, краса чужинская,
Забирай ты всех, кого надобно!»
И взяла, увела Рязаночка
Весь полон – и родных, и инаких.
Привела в свою землю русскую –
Расцвела Рязань тороватая.
2
Вина
Ох, не выпрошу я у смертушки
Ни отца, ни любимой матушки,
До пелен погребальных – в сиротах...
И далек не верстами – думами:
Помутила змея-разлучница
Сердце, душу сынка единого.
За худой свой разум – расплатою:
Свято верила: перво-наперво –
Не свое – людское, общинное...
Не видать мне честного ворога –
Возвернул бы мою кровинушку!
3
Последняя
Ох, царьки распотешились дутые,
Затопили разором-смутою.
Повелели детям запроданным
Спешно строить удельные родины.
По углам снова молча маяться,
Да «мешкам» окаянным кланяться.
Враз – любой ценой! – стать богатыми,
Значит, ведомо, – вороватыми,
Обобрав других до голь-ниточки!
Сходу разве ж бывает иначе?..
И не знаемо супостатами:
Тороватыми – не богатыми
Звали тех, кто честью, мозолями
Богатели – с Богом не спорили...
Нынче им – сума. Христа именем
Подаянья... Да песни длинные.
Горечь их, вестимо, – не надобна...
Милосердный мой Боже Праведный,
Так сруби ж буйну дурь-головушку –
Не спасла я родимой кровушки.
Не позорь мя гульбой, стыдной тризною
Над их душами, над Отчизною!..
Послесловие
Вырвался Плач в очень горькие дни. «Подавлен мятеж», «Октябрьские дни 93-го...». От боли, горечи и стыда не спасет ничто.
Почему открыла книгу былин и баллад русских – не знаю. Почему на балладе об Авдотье Рязанской – Бог ведает.
Но – не обольститесь ее «личным выбором» и меня верно поймите. Для лично-интимных утех более муж надобен, да и для хозяйства...
Не прервалась бы ниточка рода моего, брат – ее носитель.
А Бахметов род, его насильством, ополовинился, и невосполнима потеря 40-тысячным чужим полоном опустелой земли Рязанской.
Мужество правды оценил враг.
Но и кровный чужим стать может в полоне идей, денег, страсти.
«В национальной войне я ничего не чувствую, в гражданской – всё», – Марина Цветаева.
Не дай Бог вам когда-либо почувствовать это вcё...
4-10 октября 1993
Федору Достоевскому
I
Мариинка... Одним – театр,
Мне – с юных лет –
На Божедомке
Больница нищих.
Ветер свищет,
Год двадцать первый на исходе
И – «Лекарева жонка родит!»
Доволен ли
Штаб-лекарь сыном
Вторым, как знать?
Тем боле – в мать...
«Вот уж не чаял! –
Нечаев...
Феодор – имя носит тесть.
Михал Михалыч уже есть.
Пусть будет Федором малец:
Не промах – дед, не зря – купец».
Мария Федоровна, Императрица,
Скромнейшей тезке Вашей
Не приснится,
Что в этот час
Затмила Вас –
Поступок дерзкий! –
Но... родился
Федор Михайлыч Достоевский!
II
22 декабря 1849 года, в восьмом часу утра...
Семеновский плац – парадное место.
И – лобное. – Стольный град!
Хруст шпаг, что костей,
Крест к губам и триперстьем –
Сократовский лоб. Наряд
Белый, смертный.
Осталась минута.
«На кар-ра-ул!» Лучи
От крыши собора
И в судорге лютой
Душа: вот сейчас «Молчи!» –
Пуля прикажет
И – все? И – только?!
С лучами сольюсь, травой?
Как просто, как глупо,
О, как без толку,
Господи, Боже Ты мой!
«Н-а-а при-и-цел!» –
Все шестнадцать ружей –
В сердца троих.
Вот-вот: «Пли!»
Мертвящий ужас,
Немыслимый ужас!..
Долго-то как... Не дли!
В безмолвье студёном
Гулкий топот,
Бой барабанный, и враз
Стволы подъяты.
Петуший голос
Выкрикивает Указ:
«Смертную казнь заменить...
В казематы... в каторгу...
В Сибирь...»
О, чудовище! Сколько матом
Тебя послало, упырь!
О благородстве вы говорите,
Чести Величеств? Зачем,
Ну зачем, к чему, объясните,
Этот спектакль? Поэм
Не напишет – не даст озлобленной! –
Сценарий хотя бы такой...
А что – с душею приговоренной
Навечно – вопрос пустой...
III
Он не помилует –
Стелловский – точно!
Не Николай,
Ни, даже, – Свидригайлов!
Уже октябрь, третее –
Ни строчки!
А перья – словно
Каторжные кайла.
Три тысячи
За право «первой ночи» –
Издательское! –
В глотках кредиторов.
За полное собранье,
Между прочим,
И за роман,
Какого нет, который –
И страсть, и мозг,
Душа, надрывный труд!
За всё про всё –
Три тысячи! – хоть вой!
И те вернул немедля
Грязный плут –
По векселям, чрез подставных,
С лихвой.
Познал в свой час
Его «подмогу» Глинка,
И Писемский...
Ну, прям, – родной отец!
Из «новых» он,
Из порождений рынка
Шестидесятых,
Пореформенных, подлец.
Не отпускает «Исповедь» –
Огромна.
И – «окончательно мне имя
Утвердит».
Пусть «Преступление и наказанье» –
Скромно
Название последнее
Звучит.
Но если к ноябрю
Не будет вещи
Крупноформатной –
Неустойка, крах.
А к декабрю не будет,
То – похлеще:
Права издания всего –
В его руках,
Стелловского!
И – без вознагражденья...
«Нет, чтоб друзья
Писали по частям
Не соглашусь.
Ведь это – униженье,
Как под чужим
Подписываться? Срам!
Стенограф? Это – выход...
Где найти мне?..»
...Анюта Сниткина.
Четвертого, в двенадцать –
Их встреча.
Ну а первого противник,
Как ни хитрил, – повержен.
Расписаться
За рукопись
Заставлен пристав: дата –
«Ноябрь, первое.»
(Два дня искал, куда-то
Стелловский скрылся,
А в его конторе
Не знают, или просто –
На запоре...)
Так родился «Игрок».
Так сорван мерзкий
Паучий замысел.
И Сниткиной впредь – нет...
Отныне вечен
Анны Достоевской
Хоть отраженный,
Но – бесценный свет.
8 ноября 1996
Орфей
Плачь, муза, плачь!..
Александр Пушкин
Так плыли голова и лира
Вниз, в отступающую даль,
И лира уверяла: мира!
А губы повторяли: жаль!
Марина Цветаева
I
Не вывел он Эвридику,
Не вырвал из рук Тартара.
Но лира Орфея звучала
Красою, силой такой,
Что, может, и впрямь, не лира –
Ольховая дудочка! – Только?
– Но – сын Каллиопы, музы
Поэзии непростой.
Над любовной Эрато
Покров простирает, над сложной,
Гимнической – Полигимния,
Она ж над особой, той,
Где эпос и знанья – вместе,
В руках Каллиопы – свиток,
Стило, совсем как у Клио –
Истории музы самой!
Но вот обоюдоострым
Мечом рассечен. Вакханки,
Служа Дионису, рвали
Тело в куски, и в даль
В Гебра волнах поплыли
Его голова и лира,
Разъединенны навеки.
И мира – навеки! – жаль.
Ведь голову схоронили
В храме у Диониса:
Для равновесья – нелишне
Богу чувств и вина...
Лиру – у разума бога:
В святилище Аполлона,
Но музы просили: «На небо!» –
Созвездьем горит она.
II
Мне мысль не дает покоя:
Гермес Аполлону лиру
Вручил – бог плутов и торговли!
Неистов, суров Аполлон! –
С живого Марсия – кожу,
Слепого Дафниса – в пропасть!
С их флейтой, свирелью в споре
Возвышен, иль – побежден?
Ольховая дудочка, флейта,
Тростник нимфы юной Сиринги –
Свирель волшебная Пана –
Восточные песни в них.
С медоточивой лирой
Западной в состязаньях
В проигрыше – извечно,
Так утверждает миф.
Если ж оспоришь, как Мидас,
В дар – ослиные уши.
Фригийский колпак не скроет,
Раб удружит и вмиг
Миру всему о знанье,
Даже зарытом в землю,
Выросший своевольно
Оповестит тростник.
Когда ж возгордились царевны
И, с музами состязаясь,
Их пытались ударить,
Злобой заражены, –
В болтуний-сорок тщеславных,
Как и сирены, – в голых,
Ощипанных: перья – музам! –
За дело обращены.
III
В Российских просторах, в ненастье –
Была ли погода ясной?
Суровый Борей гнал в пропасть,
То – лед, то – пламени ад... –
Петь лире сладкоголосой
Нечасто, недолго судилось:
Трубят поневоле барды,
А струнные голосят.
О, Русь моя! Больно, Клио!
Не оглянувшись, возможно ль
Из бездны погибельной вывесть?
И оглянуться – смерть:
Вкусила Русь пищи мертвых!
С какой надо знанья силой,
Сердцем, в котором – Небо,
Во спасение петь?
Есть ли? Разъяты навечно?
И, как сегодня, – пропасть
Меж «рацио» и душою? –
Отвергнут истории смысл...
И связь времен, поколений
Порваны злобной силой.
И – неразумно сердце,
И – бессердечна мысль.
Сороки стрекочут пошло.
В смерть зазывают сирены.
Из муз надо всеми – Эрато.
Плачь, Каллиопа, плачь!
Но ужас беззвездной ночи
Мысль прорезает Светом –
Чую, надеюсь, верю:
Зарю протрубит Трубач!
И, как всегда, с Востока
Солнце взойдет. И силой
Знанья, души, искусства
Сметет «калифов на час»!
...Две вещи нас поражают:
Звездное небо над нами
И нравственный, непреложный
Закон, что внутри у нас.
2 сентября 1997
← Вернуться к списку