православный молодежный журнал |
КультураНемецкие епископы и папаГлава из книги Юрия Лощица “Кирилл и Мефодий"
Поистине ополчился против него и горстки учеников целый полк враждебных им лиц, да ещё и с духовными воеводами во главе... Хотя в “Житии Мефодия” не назван по имени ни один из участников расправы, дело спустя три года вдруг получило такую громкую огласку, что пало несмываемой тенью сразу на нескольких церковных владык. Все они из Восточно-Франкского королевства. Все входили в синод Зальцбургской архиепископии. Все в большей или меньшей степени были ответственны за прямо-таки разбойничье самоуправство, вызвавшее, наконец, возмущённую отповедь из Рима. Автор жития говорит о них во множественном числе: “епископы”. Замечает лишь, что некоторые из участников сговора после событий прожили совсем недолго: “...не избыша святаго Петрова суда, 4 бо от них епископи умроша”. Упомянем каждого отдельно. Первым — Германриха, епископа из Пассау. Его владения располагались ближе всего к моравским землям, и он в 870-м непосредственно участвовал в набеге на Моравию, находясь при войске Карломаня. Он теперь и повёз схваченного византийца в свой Пассау. О Германрихе известно также, что за пять лет до этого он побывал в сопровождении своих священников в Плиске, у болгарского князя Бориса, надеясь добиться постоянного присутствия в этой стране немецких пастырей. Но вынужден был отъехать, ни в чём не ус-пев. Тогдашний Папа Николай имел, как известно, собственные виды на Болгарию и потому не потерпел конкуренции. На судное собрание (оно состоялось в Регенсбурге) явились также епископы Анон из Фрайзинга и Ландфрид из Себена. Среди присутствовавших называли и Вихинга, священнослужителя из Нитры, пути которого с Мефоди- ем будут впоследствии многократно пересекаться. В затеянном разгроме моравской миссии участвовал и Адальвин, архиепископ Зальцбургский. Если он и не был главным исполнителем расправы, то, скорее всего, как раз он постарался, хотя бы задним числом, обосновать необходимость и особую строгость суда. Именно в стенах его епископской канцелярии тогда же, к началу 871 года, и появился трактат, известный среди письменных источников той эпохи под названием “Крещение Баварцев и Карантинцев”. Анонимный автор трактата постарался отметить историческое первенство Зальцбургского духовного центра в деле христианского просвещения не только германских, но и славянских язычников. Адальвин, по мнению исследователей, явно приложил усилия к появлению этой рукописи. Но мог ли епископский синод обсуждать в обстановке, приличной такого ранга собранию, вопрос о том, кто в большей степени достоин и способен просвещать славян — они, старожилы этих мест, или приезжие миссионеры из Константинополя? Нет, после того, что успели здесь вытворить по отношению к Мефодию, синод совершенно уже не был способен удерживаться в рамках пристойности. Об этом с возмущением заявит в своём письме — прямо в лицо епископу Германриху — не кто иной, как папа римский. “...Воистину, чья жестокость, — не скажу про епископа, ни про какого-то светского человека, ни даже про тирана, — или чья зверская свирепость способна превысить твою дерзость, когда обрёк нашего брата и епископа Мефодия на затворническое притеснение и когда самым жестоким и бесчеловечным способом принудил его такое продолжительное время стоять под открытым небом, в зимнюю стужу и под дождём, и как отстранил его от доверенного ему руководства Церковью, и как дошёл до такого безумства, что приволакиваешь его на епископский Собор и бьёшь конской плетью, и как не было такое воспрепятствовано другими? И это, спрашиваю тебя, поступки епископа?..” Письма со словами возмущения неправедным судом отправлены были из Рима, кроме Германриха, также епископам Адальвину в Зальцбург и Анону во Фрайзинген. Адальвину предписывалось: “...ты, который стал виновником его (Мефодия. — Ю. Л.) свержения, да станешь виновником и его восстановления на доверенной ему службе”. Анону, “чья надменность и дерзость превышают не только облака, но и всё небо”, выставлено ещё более жёсткое требование: “Если не будут созданы для уважаемого епископа добрые условия”, то ему, Анону, надлежит срочно явиться в Рим и здесь дать отчёт обо всём случившемся. До тех пор, пока Мефодий не будет освобождён и восстановлен в своих правах, всем этим епископам запрещалось служить мессы. Как явный соучастник расправы получил буллу и Карлемань, сын Людвига Немецкого. “Да будет дозволено брату нашему Мефодию, — диктовалось из Рима, — который назначен от апостолической кафедры, свободно исполнять епископскую функцию сообразно старым обычаям”. Чтобы проверить исполнение своих повелений, Папа отправляет на место событий своего легата — епископа Павла Анконского, которому предписано способствовать освобождению Мефодия и благополучному возвращению его в Моравию. Все эти буллы составлялись и отправлены были из Рима в самом конце 872 или начале 873 года. Но автор их — уже не Адриан II, что сразу видно и по энергичному, жёсткому стилю этих писем. Автором был новый первоиерарх Западной церкви — Иоанн VIII. Старого апостолика, который вручал в Риме архиепископские полномочия Мефодию, уже не было в живых. Он скончался 25 ноября 872 года, возможно, так и не узнав ничего достоверного о судьбе своего неведомо куда исчезнувшего посланца. Скорее всего, князь Паннонии Коцел, обеспокоенный покушением на жизнь сначала Ростислава, а за ним и Мефодия, мог, и даже неоднократно, слать в Рим запросы, полные тревоги и самых мрачных предположений. Если бы Адриан отправлял Коцелу в Блатноград хоть какие-то письменные ответы, они в том или ином виде сохранились бы. Как сохранились четыре письма папы Иоанна VIII по делу Мефодия. В любом случае, новый папа в этом деле самым рьяным способом принялся за то, в чём не успел или сплоховал старый. Иоанн VIII — второй папа, с которым Мефодию придётся сотрудничать непосредственно. Происходил он из старого римского рода. До своего избрания долго прослужил в соборе Апостола Петра архидиаконом, то есть был у всех и вся на виду. Значит, вполне мог лично знать Мефодия и покойного Кирилла. И даже, как художник речитативного слова, артист по складу души, проявлять особое внимание к литургическому творчеству братьев на славянском языке. Но вряд ли расположенность личная (если она и была) побудила нового главу Западной церкви поступить теперь так стремительно и властно, прибегнув к грозному окрику. В курии, судя по беспрекословному тону булл Иоанна, с его приходом, кажется, вполне возобладала антигерманская партия. Её сторонники уже накопили достаточно свидетельств того, что от Восточно-Франкского королевства при Людовике Немецком и его сыновьях не приходится ждать достойного отношения к престолу Святого Петра. То и дело почву под ногами вспучивали древние, вроде бы давным-давно похороненные инстинкты. Словно само время норовило отползти — к стародавним тяжбам империи с беспокойными и дикими германскими племенами. Но теперь у Рима не было ни собственных императоров, ни могучих легионов, чтобы укрощать северных властолюбцев, расплодившихся безмерно после смерти Карла Великого. Здесь прекрасно помнили, как самого Карла в начале века тогдашний Папа Лев III увенчал в Риме короной императора, вызвав этим поступком сильное неудовольствие императора Византии. Но Карл не оставил по себе столь же великих наследников. А потому надёжнее Риму рассчитывать не на силу меча, а на силу духовного авторитета, то есть на самих себя. Так полагал Папа Николай I. Такой же линии хотел придерживаться с самых первых своих шагов и он, Иоанн VIII. Тем более что последние события показали: мирские вожделения Людовика Немецкого и его сыновей дурно влияют на поведение восточно-франкских епископов. Что за самоуправство, что за варварские выходки позволяют себе его баварские духовные чада! Иоанн тоже, вослед Николаю и Адриану, не собирался упускать из вида Болгарию. Он вовсе не хотел, чтобы немецкие короли, поглотив Моравию и Паннонию, расширились вплоть до болгарских земель, а немецкие епископы укоренились в болгарских городках. Болгария всё равно должна, наконец, войти в юрисдикцию апостольского престола. Как и Паннония и Моравия уже пребывают под покровом кафедры Святого Петра. По крайней мере с того са-мого дня, когда Адриан учредил грека Мефодия архиепископом на древнюю кафедру Апостола от 70-ти Андроника. А потому пусть Моравия с Паннонией и впредь остаются сами по себе — независимыми от немецких посягательств. Но всё это пока что было у него только на уме. И через три почти года после того, как пленили князя Ростислава и схватили Мефодия, об их дальнейшей судьбе в Риме знали лишь по обрывочным слухам.
Продолжение следует Предыдущая главка ← Вернуться к списку Оставить комментарий
|
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |