православный молодежный журнал |
История и мыГлавные «Мюнхены» чешской истории
Всякий, разглядывавший европейские карты разных эпох, помнит большую страну в самом центре Европы, очертаниями походившую на распяленную шкуру некоего животного. Заштриховывалась она обычно в серых тонах, иногда зеленым. Хотя очертания её и названия менялись: Священная Римская империя германской нации, Австро-Венгерская империя, знаменитая «лоскутная империя Габсбургов». Чехия, главный экономический мотор империи, в название, в «титул» не попадала никогда. Если двигаться вспять по этому сложному историческому пунктиру: советские танки в Праге-1968 — чешские танки в России— 1941/44 — «Позор Мюнхена» — Первая Чехословакия... и стараться при этом постигнуть некоторые закономерности чешской истории, все равно неизбежно упрешься в империю Габсбургов и, далее, в Священную Римскую империю. Итак, Карл Великий первым воспроизвел Древнеримскую (Западную) империю приблизительно в старых границах, но в христианском уже мире. К 924 году империя фактически самораспалась, саксонский герцог Отгон возродил ее в 962 году. Чехо-Моравия — непременный и все более и более мощный член этого пестрого сообщества. Сменились династии императоров: Саксонская, Салическая, Гогенштауфены... Династический принцип успешно сочетался с выборностью императора. Коллегия этих выборщиков, Курфюрстов, включала пять-семь крупнейших князей империи. Но Габсбурги в это время: мелкие-мелкие помещики. И не в Юго-Восточном (где Австрия) углу империи, а в Юго-Западном (где Эльзас). Построенный в верховьях Рейна примерно в 1020—1040 годах «Ястребиный замок» (Habichtburg, Хабихтсбург — перешедшее позже в Габсбург) не входил и в «первую сотню» княжеских замков империи. Когда скончался последний из Гогенштауфенов, наиболее вероятным кандидатом был чешский король Пшемысл Отокар Второй. «Король железный и золотой», называемый так за военную мощь и богатство, он владел также частью Венгрии, Хорватии и Словении. Присоединив в 1250 году еще и Австрию, Пшемысл Отокар Второй стал самым могущественным монархом, безусловным «лидером» империи, а его личные владения удивительным образом напоминали очертания той самой страны, с какой Габсбурги останутся под конец своей истории, в 1918 году. Но вот вам еще более уникальное совпадение. История Чехии у нас разбита и разложена на столь разные полочки, что вот о таком сопоставлении речь еще не заходила никогда.
«Двойной Мюнхен» Пшемысл у Ото кару Второму!
Немножко смахивает на выкрик в баре: «Двойной Мюнхен! — Двойной Манхэттэн!», — но оригинальность сего подзаголовка никак не заслоняет верности сей исторической параллели. «Мюнхен» — понятно, с 1938 года — синоним грязного предательства. Но почему «Двойной»? Пшемысла Отокара Второго предали дважды. Сначала в 1273 году коллеги-курфюрсты не избрали его императором. Многие обещали, клялись, но... в конечном счете, они испугались именно мощи чеха. Выбрали, наоборот, слабейшего из кандидатов, Рудольфа Габсбурга Первого. Все называли тот вариант промежуточным. Нечто подобное бывает на выборах римских пап, когда кардиналы долго спорят, заходят в тупик и выбирают самого старенького из кандидатов, чтобы вскоре «вернуться к вопросу». А вот Рудольф Габсбург оказался просто уникальной фигурой, основателем династии, продержавшейся 650 лет. Наполеон в минуты упоения своими династическими планами говорил: «Я сам Рудольф Первый Габсбург своей династии». А как же со «вторым Мюнхеном» Пшемысла Второго? Спросите любого из историков о наиболее значимой битве в истории Чехии — и 99 % назовут битву у Белой Горы, 1620 год. Времена начала Тридцатилетней войны и конца чешской самостоятельности — эта эпоха тоже еще будет затронута. Но то, что произошло в 1278 году, заслуживает большего внимания. Эдакое уникальное предательство, въевшееся в саму ткань чешской истории. Император Священной Римской империи был фигурой почетной (главный монарх христианского мира), но зачастую совершенно бессильной. Слабее многих своих фактически независимых вассалов, он опирался в основном на свои личные владения — а Рудольф Габсбург, как мы помним, и был избран за скромность таковых. Но Рудольф все же решился на войну с Пшемыслом Отокаром, и вот в 26 августа 1278 года произошла эта удивительная битва на Моравском поле. Мощнейшая армия Пшемысла могла разбить Рудольфа, но изменники-заговорщики убили своего главнокомандующего, и чешская армия рассеялась. Поверьте: в правильно-европейских, НЕазиатских войнах это, (переход части армии на сторону врага и убийство своего военачальника) - редчайший случай. Династия Пшемысловцев вскоре после этого пресеклась, но самое важное: Габсбурги получили, забрали у Пшемысловичей - свою главную «историческую базу», Австрию, Вену. А первый край, куда после этого был брошен завоевательный взгляд Габсбургов — конечно же Чехия. Правда, полоса их первых успехов вскоре закончилась, «спираль истории» сделала еще много витков, прежде чем Габсбурги Чехию заполучили. Потомки Рудольфа на длительный исторический период потеряли и имперскую корону. Единственно твердо за все 650 лет исторических пульсаций принадлежала им отнятая у Пшемысла Австрия. А у чехов был еще один период интеллектуального и военного «всеевропейского» взлета. Речь идет, конечно, о Яне Гусе (высокий интеллектуальный, религиозный, моральный порыв) и его гуситах (военный). НО… и тут все закончилось «мюнхенами», «мюнхенами»... «Мюнхен» XV века находился в Констанце — туда на церковный собор был вызван Ян Гус со всеми возможными письменными гарантиями неприкосновенности, грамотами, в том числе и от императора Сигизмунда Люксембурга (так что у чемберленовских гарантий богатая предыстория)! Богословские диспуты были недолгими: Яна Гуса схватили и 6 июля 1415 года сожгли на костре. О знаменитых гуситах, «таборитах», смело и успешно противостоявших агрессии почти всей Европы, столько сказано... Можно только добавить, что даже и в середине XX века советские мальчики играли «в таборитов». (Автор этой книги - сам свидетель и ярый участник, строивший «вагенбург» - гуситский подвижный лагерь - из тележек и овощных ящиков.) Непобедимые, державшие в страхе всю Европу, табориты стали жертвой интриг Сигизмунда, папы, и, главным образом, богемских немецких дворян и горожан (чистый аналог — «судетских немцев» 1938 года). При Липанах в 1436 году чехи сражались уже между собой. И следствие: предатель Гуса, давно отвергнутый всей Чехией — Сигизмунд Люксембург возвращается королем в Прагу... Но не будем подгонять историю под схему: после констанцкого и липанского «мюнхенов» гуситы смогли преподнести Европе еще один большой сюрприз, сравнимый с триумфальными походами таборитов по всей Европе (и вот об этом в нашей популярной историографии почти полное молчание). Вдруг почти уничтоженные гуситы выдвинули нового вождя: Георгия (Юрия) Подебрада, и тот в течение нескольких лет: захватил Прагу в 1448 году, стал регентом, а в 1458 году — королем (первым и единственным в Чехии гуситским королем). Уникальная личность в Средневековой Европе: единственный простолюдин, достигший королевского сана, заставивший папу и императора признать себя и породнившийся с несколькими королевскими домами... Вновь на авансцену истории Чехия вышла во ходе первой из великих всеевропейских войн. Знаменитая Тридатилетняя война (1618—1648) и завершивший ее Вестфальский мир открыли эпоху, в которую мы, как считается, живем и сегодня. Сама идея «национальных суверенитетов» имеет точно определенную дату рождения: 24 октября 1648 года, день заключения Вестфальского мира.
А почему, собственно, о Вестфальском периоде много говорили в 1999 году?
А потому, что Клинтон и Мадлен Олбрайт, затевая тогда войну против Сербии, попытались подвести под нее принципиально новое в международном праве обоснование: «Примат «общечеловеческих ценностей» над национальным суверенитетом». Тогда-то юристы-международники и заговорили о возможном «конце Вестфальского периода» и начале какого-то нового периода истории. И то, что сегодня о тех «общечеловеческих ценностях» вспоминают не чаще, чем о… «синем платье Моники Левински» (и примерно в похожих тонах), показывает всю серьезность, неслучайность «Вестфальского» рубежа человеческой истории.
Эта, очень важная в истории человечества война разбита учеными на 4 периода, в зависимости от главного на тот момент соперника Габсбургов: 1. Чешский 2. Датский 3. Шведский 4. Французский. Началась Тридцатилетняя война в Праге, когда чехи отказались признать наследником чешского престола очередного Габсбурга. И 22 мая 1618 года восставший народ подверг императорских наместников «чешской казни» —дефенестрации. (Дефенестрация, казнь посредством выбрасывания из окна, — чешское изобретение. По-видимому, это связано с успехами многоэтажного строительства в Праге.) Чехи избрали своего короля, протестанта Фридриха Пфальцского, но в 1620 году в той самой битве у Белой Горы были разбиты и лишились независимости на 300 лет! Вот это ирония! Нидерландам, Швейцарии и почти полусотне немецких княжеств Тридцатилетняя война дала независимость, но у чехов, начавших эту великую борьбу, наоборот — забрала. Только крах Габсбургской империи в 1918 году и создание Чехословакии вернуло суверенитет этой нации... На вполне АлександрДюмовский срок: Двадцать лет…
То, что в 1938 году запомнилось миру как невообразимый калейдоскоп дипломатических интриг и зондажей Галифакса, Чиано и Боннэ, политических заявлений и опровержений Бе-неша, Чемберлена и Даладье, метаний от Москвы до Вашингтона — у Гитлера называлось коротко: План «Грюн». После аншлюса Австрии Чехословакия, возможно, и выглядела на картах как беззащитная, полуокруженная страна. Но это только для любителей разглядыванья одних лишь «политических карт Европы». Потрудившийся заглянуть и в физические карты убедится, что коричневые места между Чехией и Германией — это не от «коричневой чумы фашизма». Это горы. Пограничные хребты Шумава, Чешский лес, Рудные горы, Судеты. По совести, их нельзя назвать непроходимыми. Последним (до Мюнхена-1938), кто прорвался через эти хребты, был Мольтке Старший, разгромивший в 1866 году австро-венгров (и не-титульных, в основном рядового состава чехов) в битве у Садовой. НО XX век внес свои коррективы. Главное — чехи укрепились. Именно сочетание горного рельефа и современных средств фортификации позволило создать эту уникальную линию, неизмеримо превосходящую все эти знаменитые «Мажино» и «Зигфриды». Второй фактор: в вермахте 1938 года основная ставка была сделана на танковые и моторизованные части. Но то, что давало преимущества на полях Польши и Франции, было, наоборот, существенным минусом в Рудных и Судетских горах. Вывод германских генералов, изучивших потом чешские укрепления, мы помним: «Никогда, ни при вхождении немецких войск в Рейнланд и Рурскую область, ни при аншлюсе Австрии, ни даже при нападении на Польшу в 1939-м и на Францию в 1940-м — никогда не было такого риска поражения». Частично чешские горные укрепления были неприступны, частично требовали более полугода штурма и совсем другой (отсутствующей у Гитлера) артиллерии для прорыва. Из показаний на Нюрнбергском процессе известно, что немецкие генералы категорически возражали против предложенного Гитлером плана прорыва судетских укреплений, поскольку эта задача казалась им невыполнимой в военном отношении. Вильгельм Кейтель свидетельствовал: - Мы были необычайно рады тому, что дело не дошло до военной операции, поскольку... мы всегда придерживались того мнения, что наших наступательных средств недостаточно для штурма пограничных сооружений Чехословакии. С чисто военной точки зрения у нас просто не было средств для атаки, которая разбилась бы как волна о волнолом пограничных укреплений в Судетах(...)
Теперь бы и узнать, почему эта самая совершенная оборонительная система оказалась так и не испытанной практически? Главным политическим инструментом взлома Чехословакии стали возглавляемые Генлейном «судетские немцы». Как легко догадаться, проживали они в Судетских горах. И потому-то все разговоры (в основном английские) о возможности передачи этих районов Германии «в обмен на мир и гарантии» — это совершенно особый уровень цинизма и предательства. Судетский горный укрепрайон – это была материальная (и 100%-ная!) гарантия чешской безопасности! А англичане предложили обменять её – на другую гарантию: словесно-договорную – сами у себя, (этому будут приведены свидетельства) - признавая, (в лице военного министра Хор-Белиша), что у Британии нет никаких возможностей (и желания!) – эти гарантии чем-либо подкрепить!
Гитлер создал в Судетах послушное ему политическое руководство, лидер которого Конрад Генлейн определил свою задачу следующим образом: - Мы должны всегда требовать так много, чтобы наши требования невозможно было удовлетворить. Намеченные на 22 мая 1938 года муниципальные выборы Генлейн потребовал засчитать как референдум о вхождении в Германию. Президент Чехословакии Бенеш объявил частичную мобилизацию, и майский кризис совершенно благополучно для чехов миновал. Генлейн сбежал в Германию. (Интересный факт попался мне во «Всемирной истории человечества» Гельмонта, русское издание 1904 года: ранее Судетские горы назывались «Исполиновые горы». Точнее, тогда выделялись и Судеты, и Исполины. Позднее произошло объединение под первым из имен. Получается, то спорное нацменьшинство можно называть и... «Исполиновыминемцами».)
Следующим этапом давления можно считать поездку личного адъютанта Гитлера Видемана в Лондон и его переговоры с главой Форин офис лордом Галифаксом. Далее последовали и встречи самого фюрера с премьер-министром Чемберленом Почему обрабатывались прежде всего англичане? Договор о взаимопомощи у Чехословакии был с Францией и СССР, и французы попросили английского содействия в склонении чехов к уступке Судет. Видеман оставил интересные записки (изданные на английском как Private Papers, они есть в библиотеке Конгресса США). Итак, англичане «ждут и верят»: большие переговоры наконец умиротворят Гитлера, «канализируют» энергию и динамику рейха. Видеман: «Фюрер пойдет на полномасштабные переговоры с Великобританией и заключение долгосрочного договора — но только после разрешения центрально-европейской проблемы (присоединения Судет, как следовало из контекста разговора. – И.Ш.)». Галифакс: «Передайте ему (фюреру), я надеюсь дожить до момента, когда осуществится главная цель моих усилий: увидеть Адольфа Гитлера с королем Англии на балконе Букингемского дворца!» Какая патетика! Тут, по-моему, есть место даже и для чисто фрейдистских исследований. Этот выход на «балкон». Как известно, главная, центральная любовная сцена в сюжете шекспировской пьесы «Ромео и Джульетта» — это знаменитая «сцена на балконе». И у воспитанного на Шекспире лорда могли отложиться образы... и т.д. Видеман так пересказывает идеи Галифакса: «Бомбы на Прагу — это война. Нужна другая тактика по Чехословакии. Не надо выстрелов — душите их». Конечно, это слишком большая ответственность — полагаться в вопросе такой важности (дипломатическая стратегия Великобритании 1938 года) лишь на записки Видемана. Но вот и мнение германского посла в Лондоне Дирксена: «Британцы желали решения вопроса этапами: от автономии к плебисциту, от плебисцита к отделению (Судет). Но при условии отсутствия будоражащих общественное мнение насильственных действий Германии».
А кто, собственно?
А кто, собственно, предавал Чехию? Британия или британское правительство Чемберлена?
В иных случаях разделять страну и правительство — чистая софистика, но тут же явно, на каждом шагу видны опасения самого для Галифакса страшного: падения кабинета, отставки. «Первая бомба—и война». То есть опускалось промежуточное звено: первая бомба — и... придет Черчилль (на год раньше), и тогда, действительно, война (он-то церемониться и рисовать «любовные сцены под балконом» не станет!) Только надо было этой «первой бомбой» рискнуть... Коллега Дирксена, британский посол в Праге Ньютон добавляет исторической концептуальности: «Чехословакия — искусственное создание, не имеющее корней в прошлом». И, как, наверно, подразумевается, «не имеющее прав на будущее». Не надо лишний раз напоминать о мере влиятельности в Британии и мире лондонской газеты «Тайме». А вот ксерокопию ее номера от 7 сентября 1938 года со статьей тогдашнего главного редактора Доусона нужно бы иметь в каждом чешском музее: «Мы рекомендуем принять предложения, цель которых — сделать Чехию более однородным государством, путем отделения от него чуждого ему населения, живущего по соседству с народом, с которым оно связано расовыми узами». Официальное заявление Лондона 18 сентября 1938 года: «Следует отдать (Германии) те районы, где немцев более 50 % от общего населения. Без этого невозможны гарантии Чехии в ее новых границах». Оно прекрасно дополняется признанием на следующий (19 сентября) день английского военного министра Хор-Белиша: «У нас нет никаких средств выполнения наших гарантий». (То есть: Смелей, Адольф!) Английский посол в Лондоне (это уже своеобразная РR-аранжировка): «Если понадобятся оправдания перед определенными кругами, расценивающими это как постыдную капитуляцию перед германскими угрозами, то это можно объяснить нашей постоянной приверженностью принципу самоопределения наций». Итоговая оценка — пускай и не самого высокопоставленного лица, всего лишь заместителя министра иностранных дел (Галифакса) О.Харви: «Фактически за Германию ультиматум чехам предъявляли мы». 22 сентября правительство агрария Годжи ушло в отставку. Ставший во главе кабинета генерал Сыровы объявил мобилизацию. Внешне эти меры кажутся вполне достойными, но... внутренняя сущность действия может быть совершенно разной. Так и слово «мобилизация» может означать, что 2 миллиона чехов (это величина их отмобилизованной армии) получат винтовки и станут поджидать на своих уникально укрепленных перевалах 2,2 миллиона немцев (а это полная численность немецкой армии). А может «мобилизация» означать и простой словесный аргумент, чтоб попробовать в лондонской прихожей Форин офиса выторговать еще хоть что-нибудь. Справка: К осени 1938 года Германия довела численность армии до 2 миллионов 200 тысяч человек, при 720 танках и 2500 самолетах. Отмобилизованные вооруженные силы Чехословакии насчитывали 2 миллиона солдат и офицеров, при 469 танках и 1582 самолетах. Эта армия базировалась на мощных оборонительных сооружениях и вполне могла оказать более чем достойное сопротивление, но отдала страну без боя.
А как, собственно, все было в этом Мюнхене?
К истории собственно последних «мюнхенских дней» можно добавить еще буквально пару строк: Собрались как-то в Мюнхене англичанин, француз, немец и итальянец (вполне анекдотический зачин), и немец сразу же объявил, что его войска войдут в Судеты вне всякой зависимости от переговоров: 1 октября (через день). И в ночь на 30-е англичанин, француз, немец и итальянец подписали договор, что, действительно, «пускай входит». А чешские представители ждали действительно в прихожей. А еще немец и англичанин, там же, в Мюнхене, раз уж приехали, подписали отдельный договор, который некоторые въедливые историки называют «фактическим германо-британским пактом о ненападении»... А еще известно, что за три дня до того, 26 сентября, немец получил от американца (Рузвельта-президента) письмо с одной очень интересной фразой, которая, в общем-то, к Мюнхену отношения не имела, но была все-таки очень важной фразой, которую мы рассмотрим в главе «Право большой войны». Конечно, этой анекдотической версией «Мюнхенского саммита» ограничиться нельзя. Вот воспоминания очевидца, переводчика Гитлера, Шмидта. (Хотя не исключено, что и в этой хронике вы почувствуете что-то анекдотичное.): - ... в Мюнхене произошла также небольшая стычка с Чемберленом. Он настойчиво поднимал один вопрос, который в целом не имел большого значения. Он касался передачи Германии чехословацкой общественной собственности на уступаемой территории. Чемберлен настойчиво добивался ответа на вопрос, кто компенсирует чехословацкому правительству стоимость зданий и сооружений, которые перейдут Германии вместе с территорией Судет. Было очевидно, что в этом случае говорит не премьер-министр и политик, а бывший министр финансов и деловой человек. Гитлер становился все более беспокойным. Наконец Гитлер взорвался. "Наше время слишком драгоценно, чтобы тратить его на такие банальности!" — крикнул он Чемберлену. Это произошло, когда Чемберлен в довершение всего поднял также вопрос, останется ли и скот на судетской территории или некоторое количество домашнего скота не следует уводить на ту территорию, которая останется от Чехословакии... Проект соглашения, предложенный Муссолини, был тем временем переведен натри языка конференции, и на его основе, с несколькими незначительными изменениями, было выработано знаменитое Мюнхенское соглашение, которое и было наконец подписано между 2 и 3 часами утра 30 сентября... Около девяти часов вечера Гитлер пригласил всех поужинать с ним в банкетном зале. Чемберлен и Даладье извинились, сказав, что должны позвонить своим правительствам; они были явно не в том настроении, чтобы присутствовать на банкете. Они обеспечили мир, но ценой серьезной потери престижа. Под нажимом Гитлера они пришли к соглашению о том, что союзник Франции должен уступить Германии часть своей территории. Как мы теперь знаем, и Франции, и Англии пришлось оказать на Чехословакию значительное давление, поэтому было вполне понятно, что Чемберлен и Даладье выглядели очень подавленными тем вечером. Следовательно, исключительно итало-германская компания сидела с Гитлером за одним банкетным столом, который оказался довольно длинным. Именно тогда Муссолини сделал свое заявление о возможности катастрофических последствий для Италии в период Абиссинской войны, если бы Лига Наций распространила свои санкции на нефть даже всего на одну неделю(…) То есть чуть ранее и Эфиопия имела свой «Мюнхен». 30 сентября Чешская армия начала отступление из Судетской области. Покидались горные цитадели, крупные промышленные центры, составлявшие основу оборонной мощи страны. А Гитлер, аннексировав Судеты, представил Чехословакии новый список требований. И снова инсценировки инцидентов, распространение слухов о преследовании немецкого этнического меньшинства, оставшегося теперь уже на урезанной территории Чехословакии. 15 марта 1939 года немцы вошли в оставшуюся часть Чехословакии. Лишенные укрепленных оборонительных рубежей чехи были не в состоянии оказать сопротивление. Гитлер сказал: «С самого начала для меня было ясно, что я не могу удовлетвориться немецкой территорией в Судетах. То было лишь частичное решение»... Обо всех коллизиях того самого франко-чешско-советского союзного договора сказано и написано столько, что если человеку среднего возраста сейчас бросить все и только изучать мемуары и диссертации по этой теме, чтением он будет обеспечен на две жизни вперед. Важно лишь повторить общепризнанное: а) французы всеми силами стремились избежать выполнения главного, финального пункта договора: оказания военной помощи. Их просьбы английского посредничества и итоговая подпись Даладье в Мюнхене — это каинова печать, нанесенная несмываемыми чернилами; б) от советской военной помощи Чехия отказалась сама — из опасений не справиться без одновременной французской поддержки. Слава богу, эти факты никем пока не оспариваются, только замалчиваются. И уж полной справедливости ради надо признать, что военная помощь Советского Союза на стратегических весах 1938 года действительно значила меньше, чем французская. Даже много меньше — но не по причине недостаточной решимости советского правительства, а лишь по причине удаленности, отсутствия общей границы с Германией и крайне подлой позиции польского правительства Бека (категорический запрет на пропуск советских войск, вплоть до угрозы войны). В марте 1939 года Польша получит из чешского наследия высокоразвитый Тешинский округ, как поощрение Гитлера за эту услугу, а буквально через полгода, в сентябре того же года, получит и все остальное причитающееся. Советскую решимость 1938 года пытаются обесценить будущим пактом Молотова — Рибентропа — но это ведь самый настоящий фокус. Есть такой разряд фокусов, основанных на особенностях оптического восприятия («этот шар вам кажется больше этого — а если замерить...»). Из 2006 года действительно 1938-й и 1939-й кажутся одним днем. Но на самом-то деле в 1938-м СССР еще вел с Гитлером настоящую войну на полях Испании, и победа там долго оставалась под вопросом. Подобная же война (авиация, присылка корпуса через Румынию) и с гораздо большей интенсивностью (поправка на близость) могла бы вестись и в Чехословакии даже при польской блокаде. Еще 17 сентября 1938 года чешский министр иностранных дел Крофта признал: «СССР делает для Чехословакии больше, чем можно требовать по договору». Но в русско-чешском сюжете 1938 года есть и еще уникальные повороты. … Генерал Сергей Николаевич Войцеховский, участник Белого движения, но недолгий участник. Именно его войска взяли Екатеринбург в июле 1918 года, через несколько дней после убийства царской семьи. Но (возможно – психологический гнет братоубийственной войны становится нестерпим), генерал Войцеховский вскоре уезжает в Чехию, создавать армию нового славянского государства. «Работал для своей новой родины на границе физических возможностей», - чешский историк Иржи Фидлер. Именно командующий Пражским военным округом генрал Войцеховский создавал ту уникальную укрепленную Судетскую линию. По воспоминаниям чехословацкого дипломата Яромира Смутного, 30 сентября 1938 года на совещании у президента с участием политиков и армейского командования было решено принять условия Мюнхена. Из присутствовавших на совещании, помимо самого Смутного, за сопротивление высказались только: начальник канцелярии президента Прокоп Дртина и генерал Войцеховский… В августе 2008 года мне посчастливилось познакомиться с внучатой племянницей генерала Войцеховского – живущей в США Татьяной Темниковой. Она сообщила, что потомки героя России и Чехословакии живы и бережно хранят его архив… Против сдачи Гитлеру восстала и еще одна русская, долгое время жившая в Чехии… Марина Цветаева: ...Богова! Богемия! Не лежи, как пласт! Бог давал обеими И опять подаст!...
«Бог давал обеими» (давать обеими руками – значит по пословице: щедро одарить). Цветаева буквально их тормошила, веря в судьбу щедро одаренного народа...
Самый неприятный автору (и ложный) вариант истолкования этой книги — «античешский памфлет». Избирательное, недобросовестное цитирование может представить дело именно так, поэтому...
Упреждающий комментарий
Действительно, главное внимание в разворачивании мировой войны уделено Чехии. Внимание фиксируется не только на том, что это был крупнейший военно-экономический «подарок» Гитлеру, но и на том, что тогда, в 1938 году, он был более всего близок к поражению и свержению. Известная «забастовка» (по выражению Марабини) одной части немецкой армии и готовность к восстанию другой была обусловлена, среди прочего, и осознанием нереальности предстоящей задачи: попытки прорыва через укрепленные Судетские горы. Вот виток истории, превращающий чешскую трагедию – в общемировую: Именно осознание германскими военными НЕРЕАЛЬНОСТИ ВОЕННОЙ победы над Чехией, и недопустимости войны – привела к созданию военной оппозиции («выстрелившей» только в 1944 году). То есть - Гитлер с Чемберленом смогли, образно говоря, показать немецким военным занудам и педантам язык... Возражение может быть одно: англичане вольны давать чехам гарантии безопасности, вольны забирать их обратно. Ведь, как гласит их фундаментальный внешнеполитический постулат, «у Англии нет постоянных союзников, у Англии есть постоянные интересы». Но дело в том, что в Мюнхене они говорили чехам не это, а нечто совсем другое: «Отдайте Судеты, и в новых границах вы получите новые гарантии». Первой бомбы на Прагу Чемберлен с Галифаксом боялись больше, чем чехи, потому что «они там за горами может и отсидятся, а нашему кабинету — точно отставка». Собственно, этот политический прогноз Чемберлена был верен. Когда началась настоящая война, их действительно отставили и назначили Черчилля. И не по способности к военному руководству. Как раз Черчилль, военно-морской министр, сам и сразу же крупно проиграл в Норвегии. Но, наверное, от премьер-министра в подобную эпоху требуется не военное умение, а только решимость воевать. Плюс «незапятнанность». Чемберлен был ответственен не только за Мюнхен, но и за всю ту лживую политкорректную атмосферу, ради поддержания которой (всего-то на лишние двадцать недель!) — и «порвали» Чехословакию. Ведь чехам объяснили, что, упорствуя из-за Судет, они противостоят НЕ ТОЛЬКО Германии, но и всему европейскому согласию, мировому общественному мнению... Страна, ставшая на этот путь, превратилась бы в государство-изгоя, говоря уже в современных терминах. И возможное принятие помощи от другого изгоя, Советского Союза, только усугубит чешский вызов и вину. Не имей чехи английских гарантий вообще, они, скорее всего, выстояли бы. Это, конечно, то самое «сослагательное наклонение, которого не терпит история», но все же сочетание двух факторов — некоторого военного преимущества (2 миллиона в горных крепостях раз в пять сильнее, чем 2,2 миллиона штурмующих), плюс выяснившаяся после войны готовность вермахта сбросить Гитлера, как четыре года до того вермахт в союзе с Гитлером ликвидировал СА — в сумме делают такой исход наиболее вероятным. Черчилль как раз яростно критиковал ту политику, понимая ничтожную цену тогдашнего европейского согласия. Он и указывает на важнейшую отправную точку той «Европейской эпохи», скатывания к новой войне: 1925 год, Конференция в Локарно, за которую первый Чемберлен — Остин — получил орден Подвязки и Нобелевскую премию мира. Мюнхен второго Чемберлена — Невилла — просто результировал ту политику, доведя ее до всем понятных последствий. Даже если бы английская политика была откровенно прогерманской, чехам было бы легче готовиться к войне. Так и Пшемысл Одокар на Моравском поле — помните? — наверняка предпочел бы, чтобы союзники, напавшие на него сзади - лучше были бы на стороне Габсбурга еще в начале битвы… Нацию Яна уса и Георгия Подебрада предала Европа кавалеров Ордена Подвязки и лауреатов Нобелевской премии мира. Ну что ж, братья-славяне, и нас тоже предал один лауреат Нобелевской премии мира. А недавно, в 2005-м, эту прославленную взятку приберегали и для Ющенки. Но — недооправдал! Или стимуляция атомного Эль Барадея показалась на тот политический момент важнее…
Вот была бы прекрасная тема журналистского расследования. Нобелевские премии, как известно, выплачиваются с процентов. Попечительский совет вложил наследство изобретателя динамита в какой-то: крупный, доходный, но главное, устойчивый бизнес. Недвижимость и полезные ископаемые лучше всего соответствуют всем трем критериям. (А норвежской нефти в 1930-х годах еще не было.) И если... окажется, что это «вложение нобелевского капитала» — добыча и перевозка скандинавской железной руды, то вся история примет просто классическую законченность и ясность. Тогда станет зримо видна вся траектория и шведского железа — вплоть до осколков в телах ветеранов войны, и золота — вплоть до карманов Чемберлена и Горбачева.
Из книги Игоря Шумейко "Вторая мировая. Перезагрузка" ← Вернуться к спискуОставить комментарий
|
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |