История и мы

Штрихи к портрету Корнилова

Предыдущая главка

 

Лавр Корнилов — выходец из сибирских казаков не получил полного военного образования, служебную карьеру начал в качестве исследователя китайского Туркестана и восточных провинций Персии. Во время русско-японской войны участвовал в боевых действиях в Манчжурии, а с 1907 по 1911 год служил военным атташе в русском посольстве в Пекине. В самом начале Первой мировой войны Корнилов быстро продвинулся в чинах и получил под свое командование пехотную дивизию. Весной 1915-ого, дивизию основательно потрепали австрияки и сам Корнилов оказался в плену. Переодевшись в форму австрийского солдата, бежал, добрался до России. Здесь печать сделало из него, к моменту свершения Февральской революции героя, хотя военные достижения были весьма скромные. Брусилов характеризовал его так: “Это начальник лихого партизанского отряда — и больше ничего”. (см. Мартынов Е. И. Корнилов. Попытка военного переворота. Л. 1927. С. 11—17) Еще более резко отозвался о нем Алексеев: “У него “львиное сердце, а голова овечья”. (Цит. по Милюкову П.Н. Россия на переломе. Париж, 1927, т. 2, с. 57)

Февральская революция подняла Корнилова на гребень волны — по настоянию депутатов Госдумы его назначили Командующим Петроградским военным округом. Но в Петрограде задержался недолго — не нашел общего языка ни с Временным правительством, ни с Исполкомом Совета, а когда хотел расстрелять демонстрацию, ушел в отставку и принял командование 8-ой армией. Этот шаг понравился деловым кругам, которые посчитали Корнилова сильной личностью. Но должной славы и на посту командарма он не сыскал. Правда, первое время с 23 по 29 июня его армия имела некоторый успех, но затем немцы основательно его поколотили. Тем не менее пресса и комиссар Юго-Западного фронта Борис Савинков снова сделали из него героя, а вину за провал наступления возложили на генерала Брусилова и большевиков. Борис Савинков, который был с Керенским на короткой ноге и рекомендовал ему Корнилова на пост Главнокомандующего Юго-Западным фронтом. Приступив к новым обязанностям Корнилов первым делом потребовал санкционировать смертную казнь для дезертиров, не дожидаясь ответа от премьера, приказал своим командирам применять пулеметы и артиллерию против отступающих частей, своего рода создал заградительные отряды, за которых до сих пор критикуют Сталина.

Информация об укреплении воинской дисциплины Корниловым попала в печать и он снова оказался в героях. 16 июля после встречи Керенского в Могилеве с представителями высшего военного командования Председатель Временного правительства заменил Брусилова на посту Верховного главнокомандующего Корниловым, хотя армия испытывала к нему неприязнь. Сесть в кресло Главковерха, тут же потребовал от Керенского полной свободы действий, пожелал быть ответственным только перед собственной совестью и всем народом. В целях укрепления дисциплины потребовал ввести особые суды и ввести смертную казнь. В следующих своих телеграммах в Петроград, Корнилов потребовал принять Керенскому к исполнению все рекомендации, изложенные генералами на совещании 16 июля. Позже окружение Главковерха, вместе с ближайшими соратниками Керенского Филоненко и Савинковым, подготовили доклад правительству по наведению порядка в армии: всемерное укрепление дисциплины в армии путем строгих наказаний; восстановление дисциплинарной власти офицеров и ограничение власти комиссаров ВРП; отказавшихся солдат подчиняться приказу командира — немедленно расстреливать. Невыполнение железнодорожниками распоряжений — также каралось смертью. Для осуществления этих мер предлагалось учредить на железнодорожных станциях Военно-революционные суды, перевести железнодорожников и все заводы, работавшие на оборону на военное положение, запретить всякие стачки, локауты, политические собрания. Рабочим и служащим устанавливались обязательные нормы выработки, при невыполнении которых виновные немедленно увольнялись и отправлялись на фронт.

Предложения эти попали в печать, деловые круги их приняли на “ура”, левые — встретили в штыки, не говоря уже о рабочих и солдатах. Приехавший 10 августа в Петроград Корнилов, под охраной туркменских солдат, передал свою программу Керенскому для рассмотрения кабинетом министров. Глава правительства знал ее основные положения по докладам Савинкова и хотя, как говорил тому, готов был с радостью первым взяться за осуществление их, но знал и о той буре, которая поднимется в стране.

Керенский не стал собирать всех министров, а созвал неофициальное совещание с участием двух своих ближайших сторонников — Некрасова и Терещенко. В результате обмена мнениями они выразили готовность поддержать перед всем кабинетом министров лишь вопросы, касающиеся укрепления дисциплины в армии. Встреча Корнилова с премьером лишь усилили неприязнь друг к другу.

Керенский хотел было сместить слишком ретивого Главковерха, даже кандидатуру подобрал — генерала Черемисова, но сделать это было уже не так просто. Позицию Корнилова разделяли деловые круги, правые партии, кадеты, офицеры, несоциалистические газеты.

Читаем прессу. “Новое время”, 20 июля:

“Трудно, пожалуй, даже невозможно, было найти подходящего полководца и верховного начальника в дни смертельной опасности, переживаемой Россией... Временному правительству пришлось сделать выбор между митингом на фронте, развалом армии, разгромом юга России и спасением государства. И оно нашло в себе мужество и решимость сделать это...”.

В такой ситуации Керенскому ссориться с Корниловым было не с руки. Впрочем, и Корнилову тоже. Вернувшись из Петрограда в Могилев, как вспоминал его начальник штаба Лукомский, он сказал: “Против Временного правительства я не собираюсь выступать. Я надеюсь, что мне в последнюю минуту удастся с ним договориться”. (Лукомский А. С. Воспоминания. Берлин, 1922, т. 1, с. 227) Пока оба шли на компромиссы.

Чтобы укрепить свою власть и видя, как падает авторитет Советов в массах, Керенский созывает 12—14 августа в Москве государственное совещание, надеясь найти поддержку своей политики. Собралось почти 2,5 тысячи человек — “весь цвет русского общества”, писала пресса. В политическом плане делегаты делились на две практически равные половины — твердо поддерживающих Керенского и тех, кому симпатичен Корнилов, с его крутыми мерами. Большевики бойкотировали совещание, вопреки решению Московского Совета организовали стачку, в которой участвовало свыше 400 тысяч человек. Эта акция показала силу рабочего класса, возрастающее влияние РСДРП(б). “Известия” Московского Совета вынуждены были признать: “пора наконец понять, что большевики — это не “безответственные группы”, а один из отрядов организованной революционной демократии, за которым стоят широкие массы, быть может, не всегда дисциплинированные, но зато беззаветно преданные делу революции”.

Но государственное совещание не поняло этого. Делегаты говорили о наведении порядка в стране жесткой рукой. Внешне вроде цель совещания — добиться единения государственной власти со всеми организованными силами, была достигнута, но...

Послушаем А. Ф. Керенского:

“...Самое замечательное событие произошло после бурных дебатов между выступавшим от социалистических партий Церетели и представителем крупного промышленного и финансового капитала Бубликовым. Неожиданно оба они двинулись навстречу друг другу и после сердечного рукопожатия высказались за классовое перемирие во имя интересов Родины.

Примечательное единодушие проявилось в том, с каким воодушевлением встречало совещание требование установления республики, которое звучало в выступлениях всех ораторов — от рабочих до капиталистов, от генералов до простых солдат”... (А. Ф. Керенский. С. 228)

Уже в изгнании Керенский корил себя, что не придал значения существенному факту этого совещания — пышной встрече, которую организовали делегаты на вокзале генералу Корнилову. Его засыпали цветами, оглушали здравицами. “Вы теперь символ нашего единства, — заявил в приветственной речи от имени собравшихся кадет Ф. Родичев. — На вере в вас мы сходимся все, вся Москва. Спасите Россию, и благодарный народ увенчает вас”. (Цит. по А. Рабинович. С. 139)

Государственное совещание потребовало “сильной внепартийной власти” — а это был звонок председателю ВРП. Керенский тогда его не расслышал. Корнилов же не пропустил мимо ушей, хотя на совещании, поддавшись на уговоры Керенского, не гнать волну, выступил сдержанно.

После совещания премьер и главковерх вроде поняли друг друга, но трещина между ними пошла вглубь: оба видели только себя, а не другого в качестве сильной личности — спасителя России. Корнилов начал снимать с фронта и концентрировать вокруг Петрограда, на всякий случай, самые дисциплинированные войска. Американский историк А. Рабинович замечает, что “главный комитет Союза офицеров и Военная лига подготовили детальный план правого путча, который должен был произойти при приближении к Петрограду фронтовых воинских частей. Этот план, как видно, увязывался с серией массовых митингов, посвященных шестимесячному юбилею Февральской революции, которые руководство Советов намечало провести 27 августа”. (А. Рабинович. С. 142)

Керенский зная об этих приготовлениях, распорядился удалить из Могилева комитет Союза офицеров и арестовать его активистов. Корнилов пытался убедить Керенского сформировать новое правительство и перейти к решительным мерам. Посредником между их переговорами стал Б. Савинков. Обе стороны начали предлагать различные варианты выхода из кризиса.

Навести мосты между Керенским и Корниловым взялся бывший обер-прокурор Синода В. И. Львов. Встретившись 22 августа с Керенским, изложил ему позицию “определенных групп внушительной силы” — спасение России в создании мирным путем “национального правительства”, состоящего из представителей основных патриотических сил. По утверждению Львова, Керенский согласился с этим, и предоставил ему полномочия вести переговоры с Корниловым. Керенский, уже, будучи в эмиграции, отрицает это, излагает иную интерпретацию, дескать, он согласился на переговоры лишь для того, чтобы иметь побольше информации из стана главковерха. Как бы там ни было, пообщавшись с главой ВРП, В. Н. Львов 24 августа уже встречался в Могилеве с Корниловым. Переговоры шли несколько часов, генерал подробно расспрашивал Львова, тоже хотел иметь побольше информации. Корнилов настаивал на своем: Петроград должен быть объявлен на военном положении, а вся власть, военная и гражданская, передается Верховному главнокомандующему. Львов доложил позицию Корнилова Керенскому.

Послушаем А. Ф. Керенского:

“Теперь поручил ему (В. Львову. — Авт.) также сообщить мне, что дальнейшее существование нынешнего кабинета невозможно и, что я должен, как министр — председатель, предложить Временному правительству передать всю полноту власти Корнилову, как Верховному главнокомандующему. До формирования Корниловым нового кабинета государственные дела должны взять в свои руки товарищи министров. По всей России должно быть объявлено военное положение, что же касается Савинкова и меня, то мы должны немедленно выехать в Ставку, где мы будем назначены соответственно военным министром и министром юстиции”. (А.С. Керенский. С. 240)

Читаем прессу. “Раннее утро”. 2 октября 1917 г.:

“26 августа, — рассказывает Корнилов, — у меня в кабинете... был набросан проект “совета народной обороны”, с участием верховного главнокомандующего, Керенского, Савинкова, ген. Алексеева, адм. Колчака и Филоненко. Этот Совет обороны должен был осуществлять коллективную диктатуру, так как единоличная диктатура была признана нежелательной...

Керенскому, Родзянко, кн. Г. В. Львову и Милюкову были посланы телеграммы с просьбой прибыть в Ставку не позже 29 августа.

Керенский, выслушав предложения, и, связавшись с Корниловым, попросил повторить все сказанное. Но, видимо, поста военного министра ему показалось мало, и тут же нарушил сговор. С телеграфной лентой пошел в Малахитовый зал, где заседало правительство, обвинил Корнилова в измене, и потребовал предоставить ему всю полноту власти для принятия в данной обстановке таких мер, которые он сочтет нужными. Кадеты Кокошкин и Юренев высказались против. Большинство же поддержало и официально предложили отставку кабинету, дав таким образом возможность Керенскому сформировать новый кабинет министров таким, каким он его видит. Керенский принял отставку, но попросил всех оставаться на своих местах в качестве и.о. Кокошкин отказался. В конце заседания, уже утром 27 августа, Керенский телеграфирует в Могилев о смещении Корнилова с поста главковерха.

Ознакомившись с приказом Керенского Лукомский оказался в трансе. Он отвечает премьеру: “Остановить начавшееся с Вашего одобрения дело невозможно... Ради спасения России Вам необходимо идти с генералом Корниловым... Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых еще Россия не переживала... Не считаю возможным принимать должность от генерала Корнилова”. (Цит. по Революционное движение в России в августе 1917. М. 1959. С. 448)

Читаем прессу. “Раннее утро”. 2 октября 1917 года:

“Корнилов ждал, что Керенский приедет в Ставку 27 августа, но утром в этот день он получил телеграмму с подписью “Керенский”, и с предложением сдать должность Верховного Главнокомандующего Лукомскому и выехать в Петроград...

После этого Корнилов решает выступить открыто против правительства и произвести на его давление.

Он поручил ген. Крымову в случае выступления большевиков немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части Петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать Советы...”

Такого поворота событий Керенский не ожидал и ввел в Петрограде военное положение, поручил Савинкову организовать его оборону, обратился за помощью к советам. Большевики, боясь, что Корнилов реставрирует монархию, поднимали массы на борьбу с корниловщиной, но при этом заявили, что они не защищают ВРП, а спасают революцию. По призыву РСДРП(б) начали создаваться отряды Красной Гвардии (в Петрограде в первые дни в ее отряды записалось 40 тысяч добровольцев), рабочие Обуховского завода, спешно изготовили 100 пушек. Рабочие рыли траншеи, делали проволочные заграждения. На защиту Петрограда прибыло 3 тысячи моряков из Кронштадта. Большевики отправили агитаторов в корниловские части...”

Многим казалось, что положение Керенского безнадежное. Войска по велению Корнилова, ведомые Крымовым, шли на Петроград. Глава ВРП впал в отчаяние. 28 августа на своем заседании кабинет министров решал, что делать с Корниловым и Временным правительством. Приняли резолюцию оставить правительство в том же составе, лишь дополнив образовавшиеся вакансии и в ближайшее время созвать новое государственное совещание. Керенский же настаивал на создании облеченной всей полнотой власти Директории из 5 человек.

Меж тем Крымов наступал на Петроград. Советы создали чрезвычайный оборонительный орган — Комитет народной борьбы с контрреволюцией, который начал действовать во второй половине дня 28 августа. Как грибы после дождя подобные комитеты стали появляться по всей стране — с 28 по 30 августа их было создано 240. На борьбу с Корниловым поднялись самые широкие массы. Многое сделали железнодорожники (ВИКЖЕЛЬ), задерживая и изменяя направление движения войск, игнорируя приказы Корнилова.

Огромное превосходство левых сил над корниловскими сразу же стало очевидным. Войска Корнилова железнодорожники развезли по городам и весям, подальше от Петрограда, а части Дикой дивизии, представляющей наибольшую угрозу для столицы, блокировали вагонами, разобрали много километров пути. Была нарушена связь между Ставкой и Крымовым, другими подразделениями, верными Корнилову. Свое дело делали агитаторы. В итоге к 30 августа солдаты ряда подразделений начали переходить на сторону Временного правительства. За ними последовали и офицеры, командующие фронтами. Наиболее несговорчивого командующего Юго-Западным фронтом Деникина арестовали и посадили в тюрьму его же солдаты. Керенский провозгласил себя Верховным Главнокомандующим (позже им стал генерал Н. Н. Духонин), а генерала Алексеева назначил начальником Генштаба. За связи с Корниловым, Керенский лишил Б. Савинкова поста генерал-губернатора и исполняющего обязанности военного министра, предоставив эту должность генералу Верховскому. Генерал Крымов после встречи с Керенским, застрелился. Корнилов, Лукомский, Деникин и другие генералы из его окружения были арестованы и содержались в Быховской женской гимназии, приспособленной под тюрьму.

Читаем прессу. “Раннее утро”. 19 сентября 1917 г.:

“Меня обманули, — позже заявлял Корнилов. — Лица, бросившие меня в последнюю минуту, знали о каждом моем шаге. О, трусы! О, предатели! ...Судить меня военно-революционным судом им, по-видимому, не удастся... Ведь они прекрасно понимают, что на суде я раскрою эту неслыханную, чудовищную историю. У меня есть неопровержимые доказательства...

Своим козырем Корнилов считает шифрованную телеграмму от 27 августа Савинкову, свидетельствующую о соглашении Корнилова с военным министерством касательно подвоза к Петрограду конного корпуса...”

В стране по существу установилась военная диктатура Керенского. Но политические весы качнулись в сторону большевиков.

Свидетельство очевидца. А. И. Деникин, командующий Юго-Западным фронтом:

“Победа Керенского (над Корниловым) означала победу Советов, в среде которых большевики стали занимать преобладающее положение, упрочила позицию самочинно возникших левых боевых организаций, в виде военно-революционных комитетов, комитетов защиты свободы и революции и т.д. Не приобретя ни в малейшей степени доверия революционной демократии — этот термин в понимании масс переместился теперь значительно влево — Керенский окончательно оттолкнул от себя и Временного правительства, те либеральные элементы, которые, пережив период паники, не могли потом простить ему своего ослепления; оттолкнув окончательно и офицерство — единственный элемент — забитый, загнанный... но все еще сохранивший способность и стремление к борьбе. Потеряв решительно всякую опору в стране, Временное правительство считало возможным продолжать еще два месяца свои функции, заключавшиеся преимущественно в словесной регистрации тех явлений окончательного распада, которое переживало государство”. (Цит. по Отечественная история. ХХ век. С. 171)

Разгром корниловщины привел к новой расстановке политических сил. Потерпели поражения наиболее активные правые партии, движения и союзы, выступающие за реставрацию монархии. Чувствительный урон понесли кадеты — люди в очередной раз увидели, что слова у них расходятся с делом. Тяжелый кризис переживала партия меньшевиков — после спада в августе ее численность уменьшилась наполовину. Больше всего кризис поразил Петроградскую организацию. К примеру, из Васильеостровского района сообщали: “Организация совершенно разбита. Из прежних 3 тысяч человек большинство ушло к большевикам...” Газета “Новая жизнь” писала: “Остается признать несомненный факт полного краха меньшевистского крыла социал-демократии, перехода его в политическое небытие”. (Цит. по Отечественная история. ХХ век. С. 171)

Не лучшие времена переживали эсеры — от левого крыла ПРС откололась группа и образовала партию левых эсеров. А вот авторитет большевиков возрастал — в августе—сентябре численность партии увеличилась до 350 тысяч человек. Радикализировались рабочие и крестьяне. Под этим влиянием ЦК меньшевиков и эсеров выступили против участия кадетов — элементов, сочувствующих Корнилову во Временном правительстве. Разгорелся конфликт вокруг создания коалиционного правительства. Керенский, как отмечалось выше, тоже сформировал некий кабинет из пяти лиц, получивший название “Директории”, кроме Керенского в Директорию вошли министр иностранных дел Терещенко, министр почт и телеграфов Никитин, полковник Верховский и контр-адмирал Вердеровский, занявший пост военного министра. Объединенные Советы были против Директории, Керенский поставил их перед фактом. Тем не менее меньшевики, эсеры упорно не хотели брать власть, а призывали поддержать правительство, во всяком случае до созыва Демократического собрания. После долгих дебатов, рано утром 2 сентября, депутаты объединенных Советов отвергли предложения большевиков и приняли резолюцию меньшевиков и эсеров, одобрившую созыв Демократического совещания, которому предстояло принять окончательное решение по вопросу о власти, а пока, резолюция призывала к дальнейшей поддержке ВРП.

Между тем 31 августа на заседании Петроградского Совета большинство проголосовало за политическую программу РСДРП(б), вновь выдвинутый лозунг “Вся власть Советам!” 5 сентября за такую же резолюцию проголосовал Московский Совет. Вслед за этим по всей стране прошел процесс большевизации Советов — 126 Советов направили в ЦИК резолюции с требованием разрыва с “буржуазным правительством”.

Кстати, в Советах шла не шуточная борьба за влияние. Тем же Петросоветам руководил Президиум, состоящий из меньшевиков и эсеров. В него входили: Чхеидзе, Церетели, Чернов, Дан, Скобелев, Гоц, Анисимов. Большевики поставили вопрос о пропорциональном представительстве. Это не встретило энтузиазма у их противников. И все же 25 сентября Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов был полностью реорганизован.

Читаем прессу. “Известия ЦК и Петрограского Совета рабочих и солдатских депутатов”. 26 сентября 1917 года:

“В выборах членов Исполкома Комитета участвовало 396 членов рабочей части Совета, при чем голоса распределились следующим образом:

За большевиков подано 230 голосов, за С.-Р. 102 гол., за меньшевиков 54 гол. и за мень.-интернационалистов 10 гол.

Затем председатель предлагает собранию принять намеченный фракциями президиум в следующем составе: от большевиков т.т. Троцкий, Каменев, Рыков и Федоров; от с.-р. тт. Чернов и Каплан, и от меньшевиков тов. Бройдо.

Состав утверждается собранием.

Председателем Петр. С.-Р. и С. Д. избран тов. Троцкий”.

Представляете какую огромную политическую работу надо было проделать Льву Давидовичу, чтобы возглавить Петросовет! В ход были пущены и еврейско-масонские связи, и партийные, и дружеские связи, и огромные деньги, и дипломатия, и пр. пр. Но Троцкий окончательно убедился к этому времени — именно этот пост дает ему возможность реально управлять ходом революции в России.

Напомним читателям, что после падения монархии, между Временным Комитетом Государственной Думы и Исполкомом Совета было заключено Соглашение о том, что до созыва Учредительного собрания в стране не будет устанавливаться какая-либо определенная политическая система. Однако Керенский все время навязывал Советам, членам Временного правительства идею объявления России республикой, но не получал поддержки. Став же во главе Директории, протащил эту идею и 1 сентября провозгласил Российскую Республику.

Объявление России республикой завершило историю Российской империи, — считают историки (См. Курс отечественной истории IX—XX веков. М. 2002. С. 218) Распад государства ускорился. Государственное единство российских народов разрушалось. В бурном половодье революционного процесса активизировались национальные и региональные движения за независимость и автономию. Сепаратистские движения поддерживались и подготавливались западными державами с целью ослабления России и усиления своего влияния. На Украине создана буржуазно-националистическая Центральная Рада, выступившая за автономию с перспективой полного отделения. ВРП предоставляет Украине автономию, дает согласие на независимость Польши. Ширится движение за отделение от России Финляндии. О своем праве на автономию заявило казачество.

Процесс отделения “всех от всех”, а главное — от Центра, охватил огромные территории страны. В регионах создаются свои правительства. На Дону, Тереке, в Оренбурге — казачьи круги, на Кубани — краевая Рада, в Крыму — Курултай, в Закавказье и Прибалтике — национальные Советы, в Сибири — областные Думы.

Объявив Россию республикой, Керенский озаботился и органом управления ею. По его инициативе создан Временный Совет республики, или, как называли его эсеры — предпарламент. Это была попытка создать видимость введения парламентского строя, ставя основной его задачей заменить Советы, попавшие под влияние большевиков.

“...Совет республики был учреждением совершенно случайным, выдуманным, ни в каком отношении не подходящим под понятие народного представительства, — замечает В. Д. Набоков. В наиболее решительный момент Совет республики оказался несостоятельным, не дал правительству нравственной поддержки, он оказался весьма громоздкой машиной и много времени прошло на то, чтобы его организовать и пустить в ход. Подавляющая его часть были евреи: из русских — Авксентьев, Я. Пошеннцев, Чайковоский”. (Архив русской революции, т. 1, С. 84, 85).

Меньшевики, эсеры, кадеты особые надежды возлагали на Демократическое совещание. Подготовка к нему шла полным ходом. Представители Советов рабочих, солдатских, крестьянских депутатов, городских дум, профсоюзов и других организаций получили 1198 мандатов. Однако большинство было не за большевиками. Тем не менее в данный момент они поддерживали созыв Демократического совещания, надеясь сформировать социалистическое правительство и взять власть мирным путем.

Совещание открылось вечером 14 сентября. В рече Каменева прозвучала надежда, что делегаты примут решение о создании нового правительства и органа, перед которым оно будет ответственно. Его сподвижник Троцкий, ратовал за передачу всей власти Советам, что отражало различие взглядов в рядах РСДРП(б). Но тут и вовсе большевики стали в тупик, получив от Ленина 15 сентября два письма, в которых он отказывался от прежних своих взглядов на мирное развитие революции и призвал соратников немедленно начать подготовку к вооруженному восстанию. Как считает американский исследователь А. Рабинович, Ленин осознал, во-первых, возможность быстро добиться принятия резолюции по вопросу о создании крайне левого правительства, но он уже утратил интерес к этому, а, во-вторых, опасался, что Временное правительство выпустит революционный пар и все пойдет своим чередом. (А. Рабинович. С. 205)

Послушаем В. И. Ленина

“Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки.

Могут, ибо активное большинство революционных элементов народа обеих столиц, достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее...

...Большинство народа за нас...

...Демократическое совещание не представляет большинства революционного народа, а лишь соглашательские мелкобуржуазные верхи...

...Почему должны взять власть именно теперь большевики?

Потому, что предстоящая отдача Питера (немцам — Авт.) делает наши шансы во сто раз худшими...” (В. И. Ленин. ПСС. Т. 34. С. 239—240)

Ленин требовал сплочения фракции большевиков, требовал покинуть Демократическое совещание, не боясь оставить колеблющихся и немедленно действовать во имя революции, идти на заводы, поднимать народ. Однако, надо относиться к восстанию, как к искусству: организовать штаб, распределить силы, двинуть верные полки на самые важные пункты, занять телеграф, телефон, связать все полки, все заводы, все пункты со штабом.

Указания эти ошарашили многих. Вечером 15 сентября члены ЦК спешно собрались на чрезвычайное заседание, чтобы обсудить их. Высказывались самые разные предложения — даже предлагалось сжечь эти письма. В конце концов решили не принимать их как руководство к действию. Узнав это, Ленин пытается перебраться поближе к Петрограду, перебрался из Гельсингфорса в Выборг. Тем временем, демократическое собрание продолжало работу, утопая в словопрениях. Большевики демонстративно ушли из президиума. Поименным голосованием, продолжавшимся 5 часов 18 сентября делегаты одобрили принцип коалиции с буржуазией (766 — “за”, 688 — “против”, 38 — “воздержавшихся”). Но это голосование ничего не дало. Ничего ясного не просматривалось с составом правительства, но решили не закрывать совещания, пока этот вопрос не будет решен. Дебаты продолжились. Наконец, согласились создать из числа делегатов совещания Предпарламент, который и займется созданием власти. Итак, 20 октября Демократическое совещание закончилось безрезультатно. Делегация во главе с Церетели начала переговоры с Керенским. 23 сентября на первое заседание собрался Предпарламент. Большевики решили использовать его, чтобы укрепить свое влияние в массах, а вопрос о власти поставить на Всероссийском съезде Советов.

Ленин, переехав с Гельсинфорса в Выборг, метался как лев в клетке, считая ошибкой, что большевики не ушли с Демократического собрания и вообще участвовали в нем. Он призывал бойкотировать Предпарламент. “Надо уйти в Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, уйти в профессиональные союзы, уйти вообще к массам. Надо их звать на борьбу. Надо им дать правильный и ясный лозунг: разогнать бонапартистскую банду Керенского с его поддельным Предпарламентом. Меньшевики и эсеры не приняли, даже после корниловщины, нашего компромисса, мирной передачи власти Советам... они скатились опять в болото грязных и подлых сделок с кадетами...” (В. И. Ленин. ПСС. Т. 34. С. 262) Резко осудил он и ожидание съезда Советов, призывая к немедленному взятию власти, грозясь даже выходом из ЦК, руководство которого игнорирует его указания. Поразительно, оторванный от мира, питаясь в основном газетной информацией, он улавливал пульс реальной жизни, предвидел развитие событий.

 

Александр Черняк

Из книги: Александр  Черняк.  РЕВОЛЮЦИИ  В  РОССИИ

 

← Вернуться к списку