История и мы

“Варяг” — люди, судьбы, песня

 

Не скажут ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага,

Лишь волны морские прославят вдали

Геройскую гибель “Варяга"!

Р. Грейнц, перевод Е. Студенской

 

В 9:30 утра 27 января (9 февраля по новому стилю) командиру крейсера “Варяг” капитану I ранга Всеволоду Фёдоровичу Рудневу был вручён ультима­тум командующего японской эскадрой контр-адмирала Уриу, предлагавшего русским сдаться. Руднев принял решение идти на прорыв.

В 10:15 в кают-компании “Варяга” офицеры крейсера единодушно под­держали решение командира. Так же решили офицеры канонерской лодки “Кореец” под командованием капитана II ранга Г. П. Беляева.

10:40 — на русских кораблях команды ПЕРЕОДЕВАЮТСЯ В ЧИСТОЕ.

11:00 — аврал, построение, речь командира: “...Безусловно, мы идём на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Мы не сда­дим ни крейсер, ни самих себя, сражаясь до последней возможности и кап­ли крови. Помолимся Богу перед походом и с твёрдой Верой в милосердие Божие, пойдём в бой за Веру, Царя и Отечество. Ура!”

Корабельный священник о. Михаил (Руднев) прочёл молитву “За дарова­ние победы”, музыка играла несколько раз гимн (нештатный оркестр — 23 че­ловека).

11:10 — “Все наверх, с якоря сниматься”, больные из корабельных лаза­ретов русских кораблей спешно двинулись на свои боевые посты, вольнона­ёмные (буфетчики, коки, музыканты) отказались съехать на берег.

Уважаемый читатель! Поверь, это не из романа, всё это из вахтенных журналов наших кораблей.

А теперь кратко о соотношении сил сторон. Против двух русских кораблей водоизмещением 8400 тонн стояли 6 крейсеров (в том числе два броненос­ные “Асама” и “Чиода”), 8 миноносцев и авизо “Чихайя” — всего 28 516 тонн водоизмещения; по мощности механизмов — против 15 718 л. с. русских 95 300 л. с. японских; по артиллерии — против 52 русских стволов — 182 японских; по торпедному вооружению — на 7 аппаратов русских кораблей приходилось 43 японских. 726 моряков Российского Императорского флота бестрепетно шли навстречу 2680 воинам микадо. Это как пример “превосход­ства” самурайского духа, кодекса “Бусидо” над нашим “сермяжным” русским.

11:20 — “Варяг” и “Кореец” снялись с якорей и двинулись к выходу с рей­да, на иностранных кораблях, стоявших на рейде, команды и караулы во фронте кричали русским “Ура!”, на итальянском играли Российский гимн. “Варяг” отвечал всем их национальными гимнами, с корейского берега не­слись прощальные крики — все понимали, РУССКИЕ ИДУТ НА СМЕРТЬ.

11:25 — на русских кораблях пробили боевую тревогу.

11:40 — на “Наниве” подняли флажный сигнал с предложением сдаться, на русских — на гафелях и стеньгах Андреевские флаги, на реях — красные “НАШ”, то есть “открыть артиллерийский огонь”.

11:45 — флагманский японец “Асама” открыл огонь, “Варяг” начал отве­чать в 11:47.

Стрельба и маневрирование длились до 12:45. При этом японцы доволь­но свободно могли маневрировать на широком плёсе, а русским пришлось, почти на ощупь, двигаться извилистым фарватером, изобилующим отмелями, островами и хаотичными и сильными течениями. Вот что написали иностран­цы о происходящем. Неаполитанская “Моттино”: “Семь громадных колоссов, точно собачья свора, преследовали два русских судна... началась буря уда­ров. Страшный перекрёстный огонь... борты, палуба, мостики “Варяга” бы­ли поражаемы выстрелами, как градом, красавец корабль исчез в облаках дыма, чтобы через некоторое время появиться почерневшим”.

В первые минуты боя на мостике “Варяга” был убит мичман граф Нирод и два матроса, уничтожен дальномерный пост. Сосредоточенным огнём япон­ских кораблей сорвана штурманская рубка, “выкашивается” оружейная при­слуга, выводятся из строя орудия, разбиваются дымовые трубы. Вскоре раз­горается пожар на шканцах, появляются пробоины в бортах. И всё это при медленном, “на ощупь” движении наших кораблей по “коридору смерти” меж­ду камней и отмелей.

Газета “Монитэр де ла Флотте” (№8 от 7/20 февраля 1904 г.) сообщала: “На палубе русских судов сцены происходили невыразимо страшные. Падав­шие боевые снаряды разрывались, жгли и разрывали людей на части. Треск оглушительный, а люди, посреди этого кровавого побоища, продолжали при­целиваться, маневрировать и ДЕЙСТВОВАТЬ КАК НА УЧЕнИи”.

В отличие от нынешних наших доморощенных создателей “Саг”, “Штраф­батов”, “Рот”, “Адмиралов” и прочих “Сволочей” — этим журналистам можно верить, они ТАМ БЫЛИ, да и нравы в творческой среде сто лет назад бы­ли иные.

В 12:05, пройдя траверз острова Иодольми, “Варяг” получает поврежде­ние рулевых приводов (руль заклинило), ранен командир, рядом с ним уби­ты штаб-горнист Николай Нагле и барабанщик Донат Карнеев, тяжёлые ране­ния получают рулевой Снигирёв и командирский ординарец квартирмейстер Чибисов.

Машинисты и кочегары, задыхаясь в дыму и копоти из перебитых дымо­вых и вентиляционных труб, продолжают давать ход и энергию сражающемуся кораблю. Из-за пробоины левого борта затоплено третье котельное отделение и угольные ямы. Старший офицер крейсера капитан II ранга В. В. Степанов со старшим боцманом А. Харьковским под огнём противника (дистанция 28-30 кабельтовых) заводят пластырь.

И тут на помощь старшему собрату приходит “Кореец”. Прикрывая изра­ненный “Варяг”, комендоры канонерской лодки сумели крепко потрепать японцев, на коротких дистанциях его правое 203-мм и кормовое 152-мм ору­дия сумели поразить, вывести из строя один из крейсеров японцев (он вышел из боя) и уничтожить один миноносец.

По завершении поворота в бой вступают ещё не стрелявшие орудия лево­го борта “Варяга”, вскоре старший комендор орудия № 12 Ф. Елизаров доби­вается попадания в кормовую часть японского флагмана “Асамы”, горит кор­мовой мостик, замолкла его кормовая башня. Но и положение русских стало безвыходным, их боевая способность приблизилась к нулевой.

Обгоревшие, с разрушенными надстройками, с постоянно увеличиваю­щимся креном, русские корабли медленно втягиваются на внутренний рейд Чемульпо. В 13:15 корабли стали на свои прежние якорные места. Прибывший на “Варяг” командир французского крейсера “Паскаль” капитан II ранга Вик­тор Сэнес докладывал своему начальству: “Палуба залита кровью, всюду ва­ляются трупы и части тел... все жизненные части пробиты, борта и койки об­горели. Все 47-мм орудия (8 установок) выведены из строя, восемь из две­надцати 152-мм орудий сбиты, так же как и семь из двенадцати 75-мм. Сталь­ные шлюпки совершенно прострелены, палуба пробита во многих местах, ка­ют-компания и командирское помещение разрушены. Дым шёл из всех отвер­стий на корме, и крен на левый борт всё увеличивался”.

Француз не знал ещё и о четырёх обнаруженных подводных пробоинах, о том, что почти все водоотливные средства выведены из строя, а некоторые котлы сошли с фундаментов.

Потери личного состава были ужасающи: из 22 офицеров один убит и 7 ранены, в том числе командир, то есть убыль равна 36%; из 535 нижних чинов — 31 убит, более 180 ранено — убыль около 22%. Причём на верхней па­лубе, то есть среди орудийной прислуги и строевых, процент потерь был во­все катастрофичен — 45%.

И опять-таки свидетельство иностранцев — английская “Дейли Мейл” со­общала: “Сцены, происходившие при свозе раненых, совершенно неописуе­мы по своему ужасу. Большая часть раненых имела по несколько поврежде­ний. Между людьми господствовал ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК”.

В 13:50 Руднев, вернувшись с английского крейсера “Тэлбот”, где он до­ложил старшему на рейде о намерении уничтожить русские корабли за их пол­ной непригодностью, созвал военный совет. На нём офицеры единодушно ре­шили потопить крейсер. Офицеры “Корейца” решили свой корабль взорвать. “Варяг” взрывать не стали из-за опасения “нейтралов” получить повреждения от взрыва. Увести корабль в более удалённое место или на место с больши­ми глубинами буксирами не представлялось технически возможным ещё и за отсутствием времени — Уриу в 16:00 должен был атаковать русских уже на внутреннем рейде.

15:45 — взрыв тысячи пудов пороха расколол “Корейца” на три части и поднял их в воздух. “В то время, когда смолкал грохот взрыва, слышалось пение русского национального гимна” — “Монитэр дела Флоте” в № 8 от 7/20 февраля 1904 года.

17:30 — команда покинула “Варяг”, механики с хозяевами отсеков откры­ли клапана и кингстоны и тоже покинули крейсер.

17:50 — “Командир со старшим боцманом, удостоверившись ещё раз, что все люди покинули крейсер, отвалили от него на французском катере”.

Ну, а дальше? Дальше, как всегда, бюрократическая волокита российско­го МИДа, попытки японских оккупационных властей перевести русских моря­ков в статус военнопленных, и... долгая дорога домой на “попутках”. А вот дома русских моряков ждала заслуженная слава.

Царские милости были безмерны, офицеры получили “Георгиев”, “Вла­димиров”, “Станиславов” и “Анн” с мечами и бантами. Командир произведён во флигель-адъютанты и назначен с повышением. Впервые в истории Россий­ского флота орденами св. Георгия были награждены механики и врачи, а ко­рабельный священник о. Михаил (Руднев) был удостоен наперсного креста на Георгиевской ленте. Нижние чины получили знаки отличия Военного ордена 4-й степени. Уже в июне были изготовлены специальные серебряные медали (697 шт.), а в июле-августе вручены каждому участнику боя. От ведомств, фирм, общественных организаций им преподносили самые разные дорогие сувениры: серебряные подносы и солонки, ковши и братины. В Москве офи­церам вручали золотые, унтер-офицерам серебряные, матросам бронзовые с серебрением жетоны. Городской голова Санкт-Петербурга Лелянов вручил нижним чинам часы. В обращение вышла 50-рублевая золотая монета, посвя­щённая подвигу “Варяга”.

На обеде в Зимнем дворце 16 апреля с моряками участвовала вся царская семья. Царь с императрицей перед обедом молились на коленях, матросы ку­шали с серебра, император обошёл ВСЕХ матросов с бокалом, с некоторыми беседовал. В Концертном зале Зимнего царская семья обедала с офицерами, а затем “император и императрица долго, непринужденно беседовали с офице­рами”. Во второй половине дня геройские экипажи были приглашены в Народ­ный дом императора Николая II. По окончании торжественного заседания го­родского общественного управления (гордума) и вручения памятных адресов и подарков моряки с участием императрицы Марии Федоровны, цесаревича Алексея и великих княгинь посмотрели спектакль “Пётр Великий”. Далее после­довал торжественный обед, где великие княгини вручали морякам подарки.

Подвиг “Варяга” был повторён. 10 марта эсминец “Стерегущий” (коман­дир — лейтенант Сергеев), возвращавшийся из разведки от островов Элиот в Порт-Артур, был перехвачен четырьмя японскими эсминцами. В течение ча­са он вёл бой с превосходящим противником, подбил двух японцев, лишился хода, получил несколько пробоин, в том числе подводных. Из команды в жи­вых осталось лишь несколько матросов и, когда десантная партия японцев пыталась взять “Стерегущий” на буксир, матросы И. Бухарев и В. Новиков, задраившись в машинном отделении, открыли кингстоны и затопили корабль вместе с собой... “Погибаю, но не сдаюсь” — под таким девизом бился 13 ап­реля у Порт-Артура с ШЕСТЬЮ миноносцами наш эсминец “Страшный”. Поте­ряв всех офицеров и командира — капитана II ранга Юрасовского, а также три четверти экипажа, русские не спустили флаг. Из 57 человек команды подо­шедший на выручку крейсер “Баян” поднял с воды 5 матросов... Имена ко­мандиров “Стрегущего” и “Страшного” были присвоены новым кораблям Рос­сийского флота (которые они носили до 1918 г.).

В России и за рубежом разрастался шквал публикаций, большинство ко­торых принадлежало перу дилетантов. Рождались самые разные мифологемы лубочного характера, многотысячными тиражами издавались почтовые от­крытки и тому подобная печатная продукция. Множество известных и совсем неизвестных поэтов и композиторов сочиняли и исполняли свои произведе­ния. Отметился на этом поприще и прославленный Цезарь Кюи с песней “Ва­ряг” идёт свершить свой подвиг славный”. Успех Кюи был довольно значите­лен, несмотря на то, что произведение создавалось по заказу, а автором сти­хов предположительно был Великий князь Константин Константинович.

17 февраля 1904 года в газете “Русь” появились стихи Я. Репнинского “Ва­ряг” или, как многие знают по первой строчке — “Плещут холодные волны”. Вскоре студент Юрьевского университета Ф. Богородский написал музыку (в ритме марша). Практически одновременно свой вариант, совершенно не ведая о первом, сочинил профессиональный композитор В. Беневский, но уже для хорового исполнения (трёхдольный размер для каждого куплета). Второе столетие эта песня живет в народе в маршевой обработке А. Алексан­дрова, и хоровой А. Свешникова.

Плещут холодные волны,

Бьются о берег морской...

Носятся чайки над морем,

Крики их полны тоской...

Мы пред врагом не спустили

Славный Андреевский флаг,

Сами взорвали “Корейца”

И потопили “Варяг”!..

Всего же до 1917 года в России о подвиге “Варяга” было опубликовано свыше ста поэтических произведений, начиная с четырёхстрочных посвяще­ний и кончая поэтическими былинами.

Однако непревзойдённой стала песня “Наверх вы, товарищи...”. Её поют ВСЕ и ВСЕГДА! — Особенно в тяжкую минуту — ив отсеках аварийных субмарин, и в окопах, и в космосе, и на плацу на парадах, и у могил, про­щаясь с боевыми товарищами, её поют болельщики на стадионах, зэки в ла­герях — ВСЕ РУССКИЕ помнят хоть несколько строчек этой песни — гимна, песни-клятвы, песни-призыва. Именно благодаря ей сегодня в России зна­ют, что у неё был ФЛОТ, что русские должны “стоять по местам”, что они “не сдаются” и “пощады не желают”, и готовы за Родину, за “славу русского флага” умереть.

К сожалению, ни флотские историки, ни музыковеды, ни начальники от культуры до сих пор толком не знают (автор в этом убедился в ходе собствен­ных исследований) об авторстве стихов этой уникальной песни. Кратко же ис­тория её создания выглядит так. По версии общественных исследователей, впервые стихи австрийского поэта Рудольфа Грейнца “Оег “ЗДапад”” были опубликованы в немецком журнале “Зидепё” (“Юность”) 25 февраля 1904 г. В России они вначале были перепечатаны журналом “Море и жизнь”. По обще­му признанию, перевод Евгении Студенской в “Новом журнале иностранной ли­тературы, искусства и науки” № 4 за 1904 год оказался более удачным, более “русским”, нежели дословный перевод Н. Мельникова, опубликованный в жур­нале “Море и жизнь”. Приведём несколько строчек из дословного перевода:

 

На палубу, товарищи, все на палубу!

Наверх для последнего парада!

Гордый “Варяг” не сдаётся,

Нам не нужна пощада!

На мачтах пёстрые вымпелы кверху,

Звенящие якоря подняты,

В бурной спешке к бою готовы

Блестящие орудия!..

 

И сравним с поэтическим переводом Евгении Студенской:

 

Наверх вы, товарищи, все по местам!

Последний парад наступает.

Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”,

Пощады никто не желает.

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря поднимают,

Готовые к бою орудия в ряд

На солнце зловеще сверкают...

 

Именно перевод Студенской и стал нашим военно-морским гимном. С ав­тором музыки вообще полная неразбериха. Самый дотошный исследователь этой проблемы А. Шилов остановился на нескольких вариантах, авторами мог­ли быть: А. С. Турищев — музыкант 12-го гренадерского Астраханского полка, участвовавший в апрельских встречах варяжцев в Москве, а также И. Н. Яков­лев и И. М. Корносевич, чьи фамилии он встречал на нотных изданиях начала прошлого века. Единого мнения не существует, а посему главный российский историк “Варяга” В. И. Катаев предполагает, что все вышеназванные могли быть, в некотором роде, соавторами. Что ж, такие случаи и сегодня не ред­кость, ведь оспаривают некоторые творцы и полстрочки и полторы ноты.

А вот мы обязаны помнить и вечно чтить “забытого” морского офице­ра, первого командира “Варяга” Владимира Иосифовича Бэра. Тем, чем стал “Варяг” в бою, он обязан своему первому командиру. Это он, спус­тя три недели после официальной закладки крейсера (10 мая 1899 г.) на за­воде “Вильям Крамп и сыновья”, прибыл в Филадельфию (США) и приступил к достройке-приёмке крейсера. 16 мая 1900 г., имея на борту, кроме амери­канских рабочих и инженеров, всего лишь 51 человек собственной команды, капитан I ранга В. И. Бэр вывел корабль на первые ходовые испытания. К де­кабрю численность экипажа приблизилась к штатной, личный состав 6 дека­бря перешёл на корабль и приступил к приёмке с одновременным продолже­нием испытаний в условиях вечных дрязг с подрядчиком.

22 сентября 1901 года стало официальной датой сдачи крейсера. 20 мар­та — 3 мая “Варяг” совершил переход из Филадельфии в Кронштадт, испра­вив на ходу множество поломок. Пройдя двукратное докование и установив необходимое радио- и телефонное оборудование, 1 августа крейсер успешно прошёл императорский смотр. Почти сразу же, 5 августа в составе отряда из 5 кораблей В. И. Бэр повёл корабль на Тихий океан. Сколько и какие задачи пришлось решать “Варягу” в этом походе, в каких очень сложных условиях проходило плавание, написано изрядно в специальной литературе.

Автор имел честь в 1983-84 гг. пройти почти тем же маршрутом. Шёл я на новом ракетном эсминце с газотурбинными двигателями, общекорабельной системой климат-контроля, с опреснителем производительностью 3 тонны в сутки (на экипаж в 195 чел.). Но мне трудно даже представить жизнь и быт полутысячного экипажа “Варяга”, не имевшего всех этих удобств, сто лет на­зад на этом маршруте.

После захода для ремонта в арабские султанаты, Карачи, Коломбо, Син­гапур, Гонконг и Нагасаки, 25 февраля 1902 г. “Варяг” вошёл на рейд Порт-Ар­тура. И практически без передышки закрутилась боевая подготовка, начиная от тренировок отдельных постов, учений по подразделениям, так и общекора­бельных и в составе эскадры. Об интенсивности боевой учёбы говорят цифры “Вахтенного журнала” — до 50-ти за сутки. 1 мая 1902 г. крейсер вступил в кам­панию. 28 февраля 1903 г. начальник Тихоокеанской эскадры вице-адмирал О. В. Старк по результатам инспекторского смотра оценил содержание и уро­вень боевой подготовки “Варяга” как вполне удовлетворительный. И уже 1 мар­та В. И. Бэр передал командование кораблём капитану I ранга Рудневу В. Ф., а сам получил назначение на новейший эскадренный броненосец “Ослябя”, который строился в Санкт-Петербурге.

В. И. Бэр родился в 1853 г. (точной даты, места рождения и родителей пока установить не удалось). После окончания Владимирского кадетского училища в Киеве в 1875 году закончил Морской корпус (на два года позже Руд­нева). Совершил несколько загранплаваний, в том числе кругосветных, после­довательно командовал минным крейсером “Лейтенант Ильин”, мореходной канонерской лодкой “Храбрый”. Погиб 27 мая 1905 г., командуя броненосцем “Ослябя” в Цусимском сражении. До этого 23 мая после длительной болезни скончался второй флагман II Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Д. Г. Фелькерзам, державший свой флаг на “Ослябе”, но командующий эс­кадрой З. П. Рожественский приказал скрыть сей факт.

“Ослябя” сразу же после начала боя попал под сосредоточенный огонь шести броненосных крейсеров японцев, имея колоссальные разрушения, он через 30 минут “вывалился” из боевого строя и ещё через 30 минут пере­вернулся и затонул. Последние минуты “Осляби”: “Командир Бэр, несмотря на разгорающийся вокруг него пожар, не покидал своего мостика. Для всех стало ясно, что он решил погибнуть вместе с кораблём. Казалось, все его за­боты теперь были направлены только к тому, чтобы правильно спаслись его подчинённые. Держась руками за тентовую стойку, почти повиснув на ней, он командовал, стараясь перекричать вопли других: “Дальше от бортов! Чёрт возьми, вас затянет водоворотом! Дальше отплывайте!”

В этот момент, перед лицом смерти, он был великолепен.

Броненосец перевернулся вверх килем и, задирая корму, начал погру­жаться в море” (см. Джон Н. Вествуд Свидетели Цусимы. М., “Яуза”, 2005, с. 253).

Цитируемый труд принадлежит перу авторитетного британского военно­морского историка и очень тонкого знатока теории и практики военно-морско­го строительства. Более 30-ти российских источников и 17 иностранных источ­ников — с 1904 г. по 1958 г. — лежат в основе его исследования. Сегодня это наиболее компетентный и объективный взгляд на трагедию Цусимы и, как это ни странно для англичанина, в защиту нашего оболганного и оплёванного русского флота.

В. И. Бэр имел награды: орден св. Владимира 4-й степени с бантом, св. Анны 2-й степени, св. Станислава 2-й степени. Других сведений об этом замечательном офицере найти не удалось. Своё достойное место в истории флота и “Варяга” его первый командир должен иметь по праву! Его по­томки могут гордиться им, а русские моряки помнить и подражать. Без него не было бы того “Варяга”, о котором поются песни второе столетие.

 

Валерий Новиков

 

Впервые опубликовано в журнале «Наш современник»

← Вернуться к списку