История и мы

Дневники посла Майского

Марина Цветаева когда-то провидчески написала: “Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед”. Настоящий труд не пропадает, не должен пропадать.

Пришел черед и дневникам Ивана Михайловича Майского, посла СССР в Великобритании с 1932 по 1943 год включительно. Все эти годы, начиная с 1934-го, посол Майский вел дневники. Более полувека хранились они, недоступные, в архивах за семью печатями. Их изъяли у автора в феврале 1953 года при аресте по обвинению в шпионаже в пользу Англии. После освобождения в 1955-м академик Майский добивался возвращения своего личного архива и получил его обратно — кроме дневников. МИД СССР посчитал, что в них содержатся “многочисленные служебные записи”. Так они оказались вне доступа.

Потрясающие годы выпали на долю Майского. А должность посла СССР в Лондоне предоставила ему исключительную возможность наблюдать за тем, как мир медленно втягивался в мировую войну, пока она не разгорелась и в Европе. По его собственному замечанию, Майский находился “на крупнейшем обсервационном пункте мировой политики”.

Дипломат от Бога, эрудированный политик, образованнейший человек (будучи в эмиграции после двух ссылок в Сибирь, он окончил в 1912 году экономический факультет Мюнхенского университета), Майский хорошо знал страну своего пребывания — ее историю, экономику, культуру, быт, нравы и, разумеется, свободно владел английским. Посол имел обширнейшие связи. Как показывают дневники, информацию он черпал из бесед с премьер-министрами, с руководителями британской внешней политики, с ведущими деятелями консервативной партии, лейбористской и либеральной оппозиции, с коллегами-дипломатами.

Конечно, не только острый аналитический ум посла привлекал к нему различных людей. Он представлял великую державу, дерзнувшую строить новый мир: равнодушных по отношению к ней не было. Да и на какую иную силу в Европе можно было надеяться в борьбе с наглевшим фашизмом? Американский посол Джозеф Кеннеди, отец будущего президента США, сказал: в Англии легко быть американским послом, а советским — чрезвычайно трудно. Но Майский, считал Кеннеди, со своими обязанностями справлялся превосходно.

Дневники составляют три объемистых тома — всего 130 печ. листов. Тираж книг, по советским и даже нынешним меркам, смехотворный: всего 800 экз. Это вам не писания предателя Резуна, на что у нас не жалеют ни бумаги, ни средств на рекламу. Дневники с таким тиражом не дойдут ни до широкого читателя, ни до больших библиотек. Они, мягко говоря, снова не очень доступны. И все-таки спасибо издательству “Наука”, сотрудникам Института всеобщей истории РАН, подготовившим издание дневников. Хочется верить, что за первым последует и второе издание. А пока, учитывая их малодоступность, предлагаем читателям выдержки из записей посла, касающиеся предвоенных для нас месяцев, начиная с разгрома Франции, падения правительства Чемберлена, битвы за Англию и 1941 года, когда посол Майский всеми силами добивался от британского союзника хоть какой-нибудь реальной помощи сражающейся Красной Армии.

 

Николай Ефимов

 

И. М. Майский. “Дневник дипломата. Лондон. 1934—1943”. Издательство “Наука”.

Книга 1 — 2006, книга 2

(в двух частях) — 2009. Ответственный редактор и автор предисловия директор Института всеобщей истории РАН ак. А. О. Чубарьян. Серия “Научное наследство” — т. 33.

 

 

1940 год

 

13 мая

Итак, Англия управляется новым правительством — правительством Черчилля...

В ночь с 9 на 10 немцы выступили против Голландии и Бельгии. Эффект этого факта в Англии был потрясающий. Температура сразу побежала вверх. Напряжение охватило всю страну. События понеслись бешеным темпом.

Всем стало ясно, что реконструкция правительства должна быть произведена немедленно и что она должна быть гораздо более радикальна, чем это мыслилось раньше.

15 мая

Видел Ллойд Джорджа в его офисе (премьер-министр в годы Первой мировой войны, депутат палаты общин).

Он очень встревожен. Бельгия, по его мнению, потеряна. Бельгийцы плохо воевали в прошлую войну, плохо воюют и сейчас. Лиддел-Гарт (военный обозреватель), который недавно видел бельгийские укрепления на канале Альберта, заверял Ллойд Джорджа, что укрепления эти очень серьезны. Держаться за ними можно было долго. Но бельгийцы просто побежали. Была, по-видимому, также измена. Иначе непонятно, как остались целыми два моста, по которым прошли германские танки.

Я спросил: чем объясняется германский успех в Голландии и Бельгии?

— Техника! — воскликнул Ллойд Джордж. — Техника побеждает. Такой колоссальной механизации союзники не предполагали и не были к ней подготовлены. Немцы имеют громадное количество танков. У союзников ничего этого нет или если и есть, то в ничтожном количестве. Достаточно сказать, что у англичан, например, почти нет тяжелых танков.

Они (немецкие генералы) действуют смело, решительно, с молниеносной быстротой. А у нас во главе еще столько “барахла”. К тому же до сих пор мы имели Чемберлена...

19 мая

16 мая был “черный четверг” для Франции. Накануне немцы не только прорвали французские линии — во французской армии и во французском правительстве началась паника. Особенно “отличился” генерал Корап (командующий 9-й армией), который пришел в такое состояние, что не только сам бежал со своими войсками, но и “позабыл” взорвать мосты на р. Мез, что дало возможность германским танкам без всякого труда “форсировать” это серьезное препятствие. В конце концов Корап был взят немцами в плен.

 Но не только Корап пришел в панику. То же случилось и с Гамеленом (главнокомандующий сухопутных союзных войск во Франции). В полном отчаянии он стал доказывать правительству, что теперь все пропало, что немцы не сегодня-завтра будут в Париже и что надо немедленно заключать мир. Значительное число членов правительства перепугались.

Две диаметрально противоположные установки столкнулись сейчас во Франции (и вообще на плацдарме нынешней войны):

Союзники ставят ставку на длинную войну, войну на истощение, в которой их неизмеримо большие материальные ресурсы должны в конечном счете обеспечить победу.

Германия, наоборот, ставит ставку на короткую войну — на Blitzkrieg с тем, чтобы добиться окончательного решения этим же летом, пока она имеет преимущество пред союзниками в авиации и танках, а САШ (так называли тогда США) остаются в стороне от борьбы (немцы опасаются, что после президентских выборов в ноябре Америка может оказаться в числе их открытых врагов).

17 июня

Франция капитулировала. Почему?

У меня все больше укрепляется впечатление, что Франция капитулировала потому, что она внутренне разложена. Господство “200 семей” не прошло даром. Оно раскололо Францию, отравило ее политическую атмосферу, обесплодило ее военную мысль, подготовило почву для ее нынешнего поражения...

Что будет делать теперь Англия?

23 июня

Сегодня уже ясно, что решение британского правительства продолжать войну, несмотря на капитуляцию Франции, популярно в массах. Растерянность и смущение первого момента прошли... Видимо, Англия идет на сопротивление до конца.

...На днях 25-тыс. митинг Южно-Уэльских горняков потребовал отдачи Чемберлена под суд за измену! На этих же днях были осложнения на некоторых авиационных заводах в связи с введением 7-дневной недели. Рабочие говорили: мы готовы работать 7 дней ради обороны страны, но мы не хотим работать 7 дней на это (в составе которого оставался Чемберлен) правительство (вообще же удлинение рабочего дня и прочее проходит довольно гладко).

 

 1941 год

 

1 января

Новый, 1941 год. Что-то он нам принесет?

Мой гипотетический прогноз такой:

Этот год явится решающим в нынешней войне. Гитлер должен сделать в течение 1941 г. (вероятнее всего, весной и летом) решительное усилие кончить войну в этом году, — конечно, в свою пользу. Затягивать войну на 1942 и следующие годы для него равносильно катастрофе, ибо время в этой стадии войны на стороне Англии (плюс САШ). К началу 1942 года военное производство Англии дойдет до своего зенита, военное производство САШ вступит в фазу серийного производства. Тогда Англия и САШ смогут просто забросать Германию бомбами, снарядами и т. д. Тогда Британская Империя также уже в достаточной степени мобилизует свои человеческие и материальные ресурсы.

Но где? В каком направлении?

Думается, против самой Англии. Всякий иной удар, даже в случае его успеха, не может иметь решающего эффекта... А что же ему еще остается делать? Нет, судя по всему, попытка нокаутирующего удара в отношении Англии будет сделана и, вероятнее всего, провалится.

6 мая

Сталин назначен предсовнаркома, Молотов его заместителем и наркоминделом.

Это сигнал. Опасность войны приближается к нашим границам. Наступает время больших и важных решений.

7 мая

Вчера и сегодня провел в парламенте. Большие дебаты о ходе войны.  Общий итог, который можно подвести по окончании дебатов, не оставляет сомнения в том, что в настоящий момент господствующие классы Англии не хотят мира, а предпочитают войну с Германией.

Почему?

А потому что мир в данный момент означал бы мир на базе нынешних завоеваний Германии. Иными словами, Германия вышла бы из войны всего европейского континента к западу от СССР, получив в свое распоряжение все материальные, технические и другие ресурсы всех оккупированных или подчиненных ей стран. А это, в свою очередь, имело бы своим последствием то, что в течение каких-либо 5 лет Германия построила бы флот, не уступающий английскому, и тогда настал бы последний момент для Британской Империи.

3 июня

Бивербрук (министр авиационного производства) был у нас на завтраке.

Я спросил, что он думает о Р. Гессе. Бивербрук без колебания ответил:

— О, конечно, Гесс — эмиссар Гитлера. (Гесс, зам. Гитлера по нацистской партии, прилетел в Англию с тайным заданием. Советский разведчик К. Филби сообщил, что с ним встречались Иден и Бивербрук. Дело Гесса до сих пор засекречено. — Ред.)

У. Черчилль: “Мы сильны на море, мы не плохи в воздухе, но на суше... У нас нет ни традиций, ни опыта, ни вкуса. Наша армия пока еще слаба и недостаточно обучена. Ей нужны опыт и время. У нас самих не хватает оружия. Свыше миллиона английских солдат еще не вооружены”

Доказательств тому много, но самыми убедительными Бивербрук считает два: к самолету Гесса был приделан добавочный бак и летел он из Германии в Шотландию все время по пеленгатору. Расчет Гесса (то есть Гитлера) был на английских “квислингов” (то есть предателей) — герцога Гамильтона, герцога Бэкклей и других. Недаром Гесс спустился у самого имения Гамильтона. Судя по всем данным, Гесс думал пробыть в Англии 2—3 дня, договориться с здешними “квислингами” и улететь назад. Гесс предлагал мир на “почетных” для Англии условиях: Британская Империя intact (не тронута), европейский континент — Германии, кое-какие изменения в Африке, акт о ненападении на 25 лет. Все подавалось под пряным антисоветским соусом в защиту “цивилизации от большевистского варварства”. Однако предпосылкой для мира и соглашения являлось удаление Черчилля от власти. Гесс убежден, что, пока Черчилль стоит во главе правительства, никакой “дружбы” между Германией и Англией быть не может. Бивербрук саркастически бросил:

— Гесс, должно быть, думал, что как только он изложит свой план, так все эти герцоги побегут к королю, свалят Черчилля и создадут “разумное правительство”... Идиот!

18 июня

Спустя неделю по прибытии в Лондон Криппс с женой посетили нас (английский посол в СССР)...

Криппс совершенно убежден в неизбежности нападения Германии на нас, и притом в самом ближайшем будущем.

Я стал возражать. Суть моих возражений сводилась к тому, что, на мой взгляд, Гитлер еще не созрел для самоубийства. А поход против СССР ведь равносилен самоубийству. Концентрации германских войск на наших границах отрицать не приходится, но мне кажется, что это скорее один из гитлеровских ходов в “войне нервов”. Не исключаю, что Гитлер может предъявить к нам какие-либо требования — в отношении снабжения, торговли, наконец, политики — и для придания большего веса своим требованиям создает соответствующую психологическую обстановку. Но война? Нападение? Атака? Не могу поверить!

Когда Криппсы ушли, я долго думал:

— Неужели Криппс прав? Неужели Гитлер нападет на нас?..

И так и не пришел ни к какому определенному выводу. Мне казалось невероятным, чтобы Гитлер напал, зная нашу силу и нашу решимость сопротивляться. Знает ли он только их?..

21 июня

В последние 2—3 недели вся атмосфера Лондона насыщена ожиданием германской атаки против СССР. Об этом пишет пресса, об этом говорят в кулуарах парламента, об этом не раз поминал Черчилль в своих публичных выступлениях, об этом мне уже несколько раз заявлял Иден, одновременно предлагая нам помощь британского правительства.

Но, может быть, это искусственно вздутая английская спекуляция? Может быть, это британское wishful thinking (выдача желаемого за действительное). Еще одна попытка испортить наши отношения с  Германией и втянуть нас в войну на своей стороне?

22 июня

Вечером в 9 часов я с затаенным дыханием слушал по радио выступление Черчилля. Сильное выступление! Прекрасное выступление! Конечно, премьеру пришлось кое-где заняться “перестраховкой” по части коммунизма — как для Америки, так и для собственных консерваторов. Но это уже детали. В основном речь Черчилля — боевая, решительная речь: никаких компромиссов и соглашений! Война до конца! Это как раз то, что сейчас больше всего нужно.

Итак, война! Неужели Гитлер ищет самоубийства?

Мы не хотели войны, очень не хотели войны. Мы делали все возможное для того, чтобы ее избежать. Но раз германский фашизм навязал нам войну, пощады быть не может.

27 июня

Пятый день войны. Окидывая общим взглядом английскую ситуацию, можно констатировать следующее:

1. Первый тур политического обеспечения войны, поскольку речь идет о Великобритании и ее империи, выигран. Расчет Гитлера был совершенно ясен: ударить на Восток, воскресить свою славу “спасителя европейской цивилизации от большевистского варварства”, внести раскол в общественное мнение “демократий” и добиться либо выгодного мира с ними, либо, по меньшей мере, фактического выхода их из войны до тех пор, пока он не расправится с “большевиками”. Этот расчет Гитлера пока полностью провалился. Ни Англия, ни Америка не попались на гитлеровскую удочку.

2. На этом фоне чрезвычайно крупную и положительную роль сыграл Черчилль. Он, не колеблясь и не ожидая ни минуты, бросил на чашу весов все свое влияние и красноречие. Радиоречь премьера вечером 22 июня была не только замечательна по форме и внутренней силе — она с предельной четкостью и непримиримостью ставила вопрос о продолжении войны до конца и о максимальной помощи СССР. Иден мне рассказывал, что моя беседа с ним утром 22-го не осталась без эффекта на выступление Черчилля: он передал последнему мои пожелания, и в результате Черчилль внес некоторые изменения в приготовленный текст речи. Чрезвычайно важно было, что премьер ударил своей дубиной немедленно, не давши никому опомниться. Это сразу задало тон — и здесь, и в Америке.

3. Итак, первый тур выигран. Англия с нами. Надежды Гитлера на сепаратный мир с “демократиями” пока провалились. Все это хорошо. Но есть и темные пункты. Во-первых, в чем выразится помощь Англии? И будет ли она действительно серьезной? На этот счет у меня нет уверенности.

4. Во всех кругах наблюдается большой скептицизм в отношении эффективности Красной Армии. В военном министерстве считают, что наше сопротивление продлится не больше 4—6 недель.

20 июля

Вчера утром я получил “личное послание” Сталина Черчиллю с просьбой перевести его на английский язык и немедленно вручить по назначению.

Около часу Иден позвонил и сообщил, что Черчилль примет меня в 5 час. дня, но просил приехать в Чекерс (загородная резиденция премьер-министров), где он проводит “уик-энд”.

...Мы сели на диван у камина, и я передал Черчиллю “личное послание” Сталина. Премьер стал его читать медленно, внимательно, все время справляясь с географической картой... Было видно, что он очень доволен самим фактом получения “личного послания” — и не старается этого скрыть. Когда Черчилль дошел до того абзаца, где Сталин говорит, что положение наших армий сейчас было бы неизмеримо хуже, если бы им пришлось начинать сопротивление со старых, а не с новых границ СССР, он остановился и воскликнул:

— Совершенно правильно! Я всегда понимал и оправдывал политику той “ограниченной экспансии”, которую Сталин проводил в последние два года.

Но зато по вопросу о втором фронте во Франции Черчилль сразу занял отрицательную позицию. Это невозможно. Это рискованно. Это кончится катастрофой для Англии, не принеся никакой пользы нам. Черчилль стал настойчиво меня убеждать, что полон искреннего желания оказать СССР максимальную помощь, но не хочет вместе с тем создавать у нас опасных иллюзий.

— Возможности наши, — говорил премьер, — сейчас ограничены. Воевать мы не умеем. У нас нет для этого ни традиций, ни надлежащего воспитания. Армия наша любительская. Но зато мы твердо решили покончить с Гитлером. И мы покончим!                   

Мы будем бомбить Германию беспощадно, — с ударением восклицал он. — Изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц! Мы сломим мораль населения.

Потом разговор перешел на военные операции. Черчилль выражал восхищение Красной Армией. Он сознался, что ожидал гораздо худшего, особенно учитывая, что Германия является нападающей стороной.       

3 августа

По-видимому, поездка Гопкинса (специального представителя Рузвельта) в Москву удалась.

На Гопкинса т. Сталин произвел очень сильное впечатление. Вайнант (посол США в Великобритании), который видел Гопкинса после его возвращения в Шотландии (Гопкинс, не заезжая в Лондон, уехал через Шотландию в Америку), передавал мне, что он уехал из Москвы с такими заключениями: у тов. Сталина необыкновенно ясная голова и большой реализм. Он знает, чего хочет, и является настоящим хозяином положения. Фронт он знает как свои пять пальцев. Уверенность в победе у него абсолютная. Сталин не требует невозможных вещей и отнюдь не упал духом, когда Гопкинс ему заявил, что сейчас САШ много СССР дать не могут. Наоборот, он стал спокойно обсуждать с Гопкинсом программу будущего и возможности снабжения СССР к весне 1942 г. Это создало у Гопкинса представление, что Красная Армия имеет свою собственную достаточно крепкую базу и что вообще СССР — солидный партнер, с которым САШ стоит иметь дело.      

26 августа

Разговор с Иденом.

Иден спросил о настроениях в СССР. Ответил от собственного имени (не от правительства). Среди широких советских масс растет недоумение и разочарование поведением Англии. 10 недель мы ведем тягчайшую борьбу против самой могущественной военной машины в истории. Одни! Народ и армия храбро сражаются, но большие потери: 700 тысяч человек, 5 1/5 тысяч танков, 4 1/2 тысяч самолетов, 1 1/5 тысяч орудий, территории, часть из них ценные и важные.

А что делала в это время Англия? Наше предложение — 2-й фронт на Западе — в июле отвергнуто. Не хочу говорить о причинах. Снабжение? Казалось бы, легче, если Англия не воюет... Перебросить на активные участки фронта... Спасибо за 200 танков, но что это по сравнению с нашими потерями?.. Просили крупных бомб, министерство авиации после долгих разговоров согласилось и дало... 6 бомб!.. Неудивительны чувства разочарования и недоумения у советского человека.

У Англии появился могущественный сухопутный союзник на востоке. Как отразилась перемена на английской генеральной стратегии? Отразилась ли вообще? Как думает Англия теперь победить Германию?.. Разъясните.

Путаные и слабые ответы Идена (Ливия, Турция, помощь СССР в будущем авиацией в районе Черного моря и пр.). Иден обещал поговорить с Черчиллем по всему комплексу. Общее впечатление: у Идена нет генеральной стратегии. Есть ли у Черчилля? Сомневаюсь.

30 августа

Моя инициатива попала в точку. Разговор с Иденом 26-го произвел впечатление в Москве. От Д. И. (очевидно, от Сталина) пришел отклик, который начинался словами: “Ваша беседа с Иденом о стратегии полностью отражает настроения советских людей. Я рад, что вы так хорошо уловили эти настроения”. Дальше следовали соображения политического характера: цель Гитлера — бить своих противников поодиночке, сегодня русских, завтра — англичан. Понимают ли это англичане? Конечно, понимают. Чего же они в таком случае хотят? Видимо, нашего ослабления. Если это так, то нам надо быть с ними очень осторожными.

Д. И. сообщал кое-что и о положении на фронте: немцы перебросили с запада последние 30 дивизий. Сейчас вместе с 20 финскими и 22 румынскими дивизиями против нас стоит до 300 дивизий. Опасность на западе немцы считают блефом и потому спокойно снимают оттуда все сколько-нибудь приличные части.

Заканчивал Д.И. совсем угрюмо: если в ближайшие 3—4 недели не будет создан в Европе 2-й фронт, мы и наши союзники могут проиграть дело. Это печально, но это может стать фактом.

Получив такое сообщение, я долго ходил по своему кабинету и думал. Конечно, Д. И. лучше знать положение, но мне все-таки не верилось, что мы можем потерпеть поражение. С самого начала войны я был твердо убежден в нашей конечной победе. Для меня неясна была только цена, которую нам придется заплатить за эту победу. По моим впечатлениям обстановка в правительственных кругах (не в массах) для создания 2-го фронта в данный момент мало благоприятна. В основе таких настроений лежит сложный переплет мотивов: гипноз германской непобедимости на суше, рост успокоенности в связи с силой нашего сопротивления (многие говорят: русские дерутся хорошо, мы можем выжидать и спокойно реализовать свои планы для решающего наступления в 1942 или 1943 гг.), желание ослабить СССР (несомненно, имеющееся у значительного крыла консерваторов), малая подготовленность англичан к крупным десантным операциям, боязнь нового Дюнкерка (что могло бы подорвать положение правительства внутри и ударить по его престижу в САШ). Таков анализ указанных настроений, но не их оправдание. Исходя из данной обстановки, мне кажется, что больше шансов мы имеем “расшевелить” англичан в области снабжения.

Тем не менее ввиду угрожающего положения СССР можно еще раз поставить пред британским правительством вопрос о 2-м фронте. Черчилль и др. должны же, в конце концов, понимать, что, если СССР выйдет из игры, Британская империя кончена. Конечно, при этом надо учесть и обратную сторону: если англичане все-таки 2-го фронта не создадут, а мы откроем пред ними критичность нашего положения, это может неблагоприятно отразиться на вопросах снабжения. Англичане могут решить: русским все равно не поможешь, так лучше придержать для себя наличные танки и самолеты. Все плюсы и минусы предлагаемого мной демарша надо взвесить: 1) личное послание Сталина Черчиллю, 2) мой развернутый разговор с Черчиллем по создавшемуся положению. На мой взгляд, первая форма лучше и эффективнее.

4 сентября 1941 г.

Мое предложение принято. Сегодня утром я получил текст личного послания Сталина премьеру. Твердый, ясный, беспощадный язык. Никаких иллюзий, никакой розовой водицы. Факты, как они есть. Опасности, как они угрожают. Замечательный документ.

Около 4 часов дня я был y A. Кадогана (зам. министра иностранных дел). Сообщил ему, что имею передать Черчиллю послание Сталина, и просил устроить мне свидание с премьером по возможности сегодня же вечером или завтра утром.

...Меня ввели в кабинет премьера, или, точнее, в комнату заседаний правительства. Черчилль в вечернем смокинге с неизменной сигарой в зубах сидел в середине длинного стола под зеленым сукном с длинным рядом пустых стульев. Около премьера был Иден в легком темно-сером костюме. Черчилль исподлобья посмотрел на меня, пыхнул сигарой и по-бульдожьи буркнул:

— Приносите хорошие новости?

— Боюсь, что нет, — ответил я, подавая премьеру пакет с посланием Сталина.

Он вынул послание и, надев очки, стал его внимательно читать. Каждый прочитанный лист Черчилль передавал Идену. Я сидел на стуле рядом с премьером, молчал и следил за выражением его лица. Когда Черчилль кончил, видно было, что послание Сталина произвело на него сильное впечатление.

Я заговорил:

— Итак, теперь, мистер Черчилль, вы и британское правительство знаете истинное положение вещей. На нашем фронте немцы сконцентрировали до 300 дивизий. Никто нам не помогает в этой борьбе. Ситуация создалась трудная и угрожающая. Еще не поздно ее выправить. Но для этого необходимо быстро и решительно сделать то, о чем пишет Сталин.

— Я не сомневаюсь, — воскликнул Черчилль, — что Гитлер и сейчас хочет проводить свою старую политику, бить своих врагов поодиночке... Я готов был бы пожертвовать 50 тыс. английских жизней, если бы этой ценой я мог бы отвлечь с вашего фронта хоть 20 германских дивизий!

К сожалению, Англия сейчас не может, не в силах создать второго фронта во Франции. Пролив, который мешает Германии перепрыгнуть в Англию, — добавил премьер, — мешает также и Англии перепрыгнуть в оккупированную Францию.

Второй фронт на Балканах Черчилль считает сейчас невозможным. Для этого у англичан не хватит ни войск, ни авиации, ни тоннажа.

— Нет, нет! Ни во Франции, ни на Балканах мы не можем идти на верное поражение!

Я ответил:

— Иногда поражение бывает не менее важно, чем победа. Вспомните прошлую войну. Когда генерал Самсонов вступил в Восточную Пруссию, он тоже не был еще готов для такой операции. Он тоже рисковал поражением. Больше того, он действительно понес поражение и покончил жизнь самоубийством. Но это поражение спасло Париж. Это поражение спасло войну для союзников.

Мое замечание произвело сильное впечатление на Черчилля. Видно было, что мысленно он запнулся от моего напоминания. Однако быстро оправился и продолжал отстаивать свою прежнюю точку зрения. Как бы ища оправдания, он предложил мне встретиться завтра с начальниками штабов и в беседе с ними убедиться в невозможности создания второго фронта.

— Мы, англичане, плохие союзники на суше, — откровенно сознался Черчилль. — Да и разве может быть иначе? Мы сильны на море, мы не плохи в воздухе, но на суше... У нас нет ни традиций, ни опыта, ни вкуса. Наша армия пока еще слаба и недостаточно обучена. Ей нужны опыт и время. Вот через 4—5 лет она сможет стать серьезной силой!

Видя, что продолжать полемику по вопросу о втором фронте бесполезно, я отступил на “вторую линию” и сделал особый упор на вопросах военного снабжения. Здесь премьер, как я и предполагал, оказался гораздо податливее.

— Только не ждите от нас слишком много! — предостерег Черчилль. — У нас самих не хватает оружия. Свыше миллиона английских солдат еще невооружены.

И Черчилль с искоркой в глазах, точно мальчишка, который хвастается, что ловко надул одноклассника, рассказал, как на свидании в Атлантике ему удалось выцарапать у Рузвельта 150 тыс. винтовок. 150 тыс.! Вот о каких цифрах пока приходится говорить. Что касается танков, то о 500 танках в месяц не может быть и речи. Все танковое производство Англии не достигает этой цифры!

— Я не хочу вводить вас в заблуждение, — подвел итог Черчилль. — Я буду откровенен. До зимы мы не сможем оказать вам никакой существенной помощи ни созданием второго фронта, ни слишком обильным снабжением. Мне горько это говорить, но истина прежде всего. В будущем иное дело. В 1942 г. ситуация изменится.

И Черчилль закончил с полуусмешкой в голосе:

— В течение ближайших 6—7 недель вам может помочь только Бог, в которого вы не верите.

Премьер предостерег меня, однако, от излишних надежд на САШ. Они вечно подводят. Вечно отстают от своих обещаний. Англичане до сих пор еще полностью не получили оружия, заказанного ими в Америке в начале войны на наличные. А по ленд-лизу пока не получено ничего. Серьезного потока вооружений из Америки можно ждать лишь во второй половине 1942 г.

Тут я перешел к другому вопросу, который уже давно лежал камнем у меня на сердце:

— СССР и Англия, — заметил я, — союзники, они ведут общую войну против общего врага. Казалось бы, это предполагает наличие общего стратегического плана войны (хотя бы в основных очертаниях). А есть ли у них такой план? Нет, его нет. Мы не знаем, как англичане собираются разгромить Гитлера, англичане не знают, как мы это себе представляем. Никаких военных переговоров между штабами нет. Нет даже намека на серьезную военную кооперацию. Это ненормально. Нельзя ли расширить рамки предстоящей московской конференции и обсудить на ней не только вопросы снабжения, но также и вопросы общей стратегии?

Черчилль в принципе согласился со мной, хотя и без особого энтузиазма. Он заявил, что готов совместно с нами разработать общий стратегический план.

В конечном счете у Черчилля выходило, что 1942 г. должен быть еще “подготовительным” годом. Никаких крупных десантных операций. Никаких попыток привести войну к решению. Решающим годом может быть 1943-й, когда с помощью САШ Англия доведет число своих танков до 20 тыс. Однако и 1943 г. еще только гипотеза. Не исключено, что развязку придется отложить до 1944 г.

12 октября 1941 г.

Самым плохим днем был четверг 9 октября. Газеты вышли с паническими аншлагами. Весь советский фронт, казалось, обвалился, как карточный домик. По городу поползли слухи… о том, что “Россия” фактически вышла из войны и что между Берлином и Москвой начались переговоры о перемирии. Многие находили только одно — довольно сомнительное — утешение:

— Как хорошо, что дьявольская машина гитлеризма, всю мощь которой мы только сейчас видим воочию, обрушилась не на нас, а на Россию!

Все “русское” сейчас в большой моде — русские песни, русская музыка, русские фильмы, русские книги, книги об СССР. Издательство “Коутс” выпустило брошюру — речи Сталина и Молотова о войне, — она мгновенно разошлась в 75 тыс. экземпляров... Появление Сталина на экране всегда вызывает шумные аплодисменты.

И наряду с этими симпатиями и сочувствием в широких массах все громче и громче раздается тревожный вопрос:

— Все ли Англия сделала для помощи СССР?

Хуже всего, однако, что сам Черчилль против второго фронта в Европе. Почему? Он излагал свои мотивы уже не раз и мне, и в личных посланиях т. Сталину. Все ли в этом? Пожалуй, не все. Мне кажется, что Черчилль попросту боится мощи германской военной машины и еще слишком слушает своих “военных советников”, особенно адмирала Паунда.

Сможет ли давление снизу изменить линию правительства? Не знаю. Пока на это не похоже.

16 ноября 1941 г.

Чувствуется, что наше сопротивление по всему фронту становится более уверенным, прочным, эффективным. Красная Армия многому научилась в течение этих месяцев войны, приобрела опыт, нашла и продолжает находить все более удачные методы борьбы с “панцирными дивизиями” и другими нововведениями германской военной техники. Наоборот, у немцев чувствуется все большее истощение ресурсов и стратегии. Кроме того, мораль их должна степенно падать — на фронте и дома, ибо война явно становится бесконечной. У Гитлера есть победы — много побед, крупных побед, — но нет победы — той единственной решающей победы, которая приводит к счастливому концу войны. В этом его трагедия. В этом залог его разгрома и нашего торжества.

Далее пробел: с 7 по 30 декабря И. Майский сопровождал А. Идена в ходе поездки британского министра иностранных дел в СССР и участвовал в Московских переговорах. Разгром немцев под Москвой по этой причине не отражен в дневниках. Но есть запись в следующем году о сражении под Москвой.

15 февраля 1942 г.

Какова реакция Англии на военные успехи СССР в течение последних 10 недель?

Вообще все довольны. Особенно на фоне неудач в Ливии, Малайе и пр. Так приятно иметь хорошие вести, хоть с одного фронта — фронта фронтов!

Все больше понимается: на нашем фронте решается судьба войны, придет спасение. Рост престижа Красной Армии. Восторги. Разбита легенда германской “непобедимости”. Скоро поломаем ребра германской армии. Полушутя, полусерьезно вопросом: “Нельзя ли получить в долг парочку ваших генералов?” — Криппс поднял престиж советских “молодых” генералов. Благодарность населения за отсутствие налетов 9 месяцев. Вторжение — побледнело. СССР очень популярен. Как бы меня не задушили дружеские объятия.

 

← Вернуться к списку