Точка зрения

За особо тяжкие преступления

Министр внутренних дел Владимир Колокольцев поднял одну из самых благодатных тем для спора и обсуждений — тему смертной казни. Об этом он заговорил в передаче «Итоговая программа» на канале НТВ. К рассуждениям о смертной казни Колокольцева подтолкнули жестокие убийства детей в Шелехове Иркутской области и Набережных Челнах. Министр заявил, что не видит ничего предосудительного в смертной казни как наказании за особо тяжкие преступления. Колокольцев при этом подчеркнул, что, опасаясь «навлечь на себя гнев противников смертной казни», выражает в первую очередь частное мнение, а не делает заявление от лица министра силового ведомства. Министр также добавил, что считает смертную казнь нормальной реакцией общества на свершившийся факт. Комментариев из МВД по поводу высказываний Колокольцева пока не поступало.

Реакция общественности на слова Колокольцева, «обычного человека, выразившего частное мнение», показала, что слова человека его положения не могут остаться простым сотрясанием воздуха. СМИ, депутаты, общественные деятели, блогеры в очередной раз задались вопросом «Казнить нельзя помиловать». В Госдуме мнения разошлись. ЛДПР традиционно выступает за введение смертной казни, КПРФ в этом поддерживает либерал-демократов. В ЛДПР предлагают казнить, как выразился депутат Сергей Иванов, «за изнасилование несовершеннолетних и подобные вещи». Коммунисты готовы лишать человека жизни за убийства, преступления, связанные с детьми, теракты, разбойные нападения, а также за коррупцию в особо крупных размерах. В «Справедливой России» не считают целесообразной отмену запрета на смертную казнь, мотивируя это тем, что сегодня в плане борьбы с преступностью важна не мера, а неотвратимость наказания.

Единороссы ничего определенного касательно смертной казни сказать не могут, они лишь признают, что внутри партии идет дискуссия по этому вопросу. По словам Владимира Плигина, главы думского комитета по конституционному законодательству, желание вернуть смертную казнь можно понять с эмоциональной точки зрения, но в России сейчас нет «достаточного механизма, чтобы исключить возможность судебной ошибки».

А вот член Совета Федерации, глава комитета по обороне и безопасности Виктор Озеров, разделил «гражданскую позицию» Колокольцева. С этим мнением полностью согласился и глава комитета по конституционному законодательству Евгений Тарло. Оба выразили мнение, что большинство граждан России поддержит возвращение смертной казни за особо тяжкие преступления.

Глава Совета по правам человека при Президенте Михаил Федотов пояснил, что для этого нужно будет принять новую Конституцию, так как мораторий на смертную казнь был введен постановлением Конституционного суда РФ, а решения этого органа имеют высшую юридическую силу. Глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева заявила, что треть всех заключенных в России — невиновные люди. Она добавила, что введение смертной казни будет означать международную изоляцию России, в частности выход из Совета Европы, а такое развитие событий губительно не только для экономики, но и вообще для самого существования страны в современном глобальном мире. Публицист Максим Соколов после слов Колокольцева пустился в рассуждения о том, может ли вообще глава МВД высказываться за или против смертной казни. Соколов пришел к выводу, что Колокольцев поступил по принципу «Как человек, я против, но как служитель закона — смиряюсь». Требовать же от чиновников, чтобы они не вправе были иметь личное мнение, публицист назвал «проявлением коммунистической партийности или западной политкорректности».

Если бегло взглянуть на историю смертной казни в России, то становится понятно, что «роман с плахой» у нашей страны длился веками. В Древней Руси человеческая жизнь стоила мало и казнили, грубо говоря, за что попало: за разбой, кражу, святотатство, клевету. При Иване Грозном смертная казнь стала самым распространенным видом наказания, причем делилась на простую — виселица — и квалифицированную — сожжение, отрубание головы, четвертование. При Петре I смертных казней стало существенно меньше, жизни лишали лишь за мятеж, убийство и государственную измену. После Февральской революции 1917 года смертная казнь была на короткий срок отменена, но вскоре по распоряжению Временного правительства на фронте стали казнить за воинские преступления, государственную измену, убийство и разбой. В период становления советской власти смертная казнь пару раз отменялась, чтобы потом быть разрешенной вновь.

Данный вид наказания был прописан в Конституции России 1993 года, в которой говорилось о необходимости «исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей». В 1996 году Россия вошла в Совет Европы и подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека, предполагающую мораторий на смертную казнь. В 2009 году Конституционный суд России вынес решение, согласно которому российским судам запрещалось выносить смертные приговоры.

Спорам о допустимости или недопустимости смертной казни тоже не одна сотня лет. Он начался после трактата «О преступлениях и наказаниях» авторства знаменитого итальянского мыслителя Чезаре Беккариа. По сей день в разных странах мира кто-то жаждет расправы над лютыми преступниками и возмущается тому, что Брейвик в тюрьме жалуется на недостаток конфет в рационе, а кто-то говорит о том, что человек не вправе лишать жизни другого человека и вспоминает, как до ареста маньяка Чикатило по ошибке расстреляли двух человек. Доводы и тех и других понять можно.

Протоиерей Максим Первозванский, главный редактор журнала «Наследник», в беседе с корреспондентом «Руси» заявил, что смертную казнь надо восстановить в виде наказания за особо тяжкие преступления, подчеркнув, что это его личная точка зрения:

– Никогда христианская Церковь не утверждала такой позиции, как непротивление злу насилием. Более того, мы благословляем, например, наших воинов на защиту Отечества, понимая, что жизнь, здоровье, а также другие ценности, религиозные и национальные, должны быть ограждены от посягательств. Мы понимаем, что в целом ряде случаев если не проявить определенной жесткости, то мы получим еще большее количество зла, еще большее количество смертей и трагедий. Исходя из того, что мы призваны уменьшить количество зла в мире, в особо тяжких случаях, когда это действительно имеет значение не как месть, а как ограждение, упреждение, то, что может остановить руку убийцы или маньяка, надо проявлять строгость и жесткость.

Важно понимать, что в Православной церкви, в отличие от католицизма, никогда не было своей «службы безопасности» типа инквизиции или чего-то в таком духе. Оградить жизнь, здоровье и безопасность своих граждан — это задача государства. Церковь не одобряет или благословляет смертную казнь, но иногда призывает государство проявить строгость.

 

По материалам Владимира Лактанова, интернет-платформа «Русь»

← Вернуться к списку