Путешествуем вместе

Парадоксы Аляски

В общей сложности 20 часов мы провели в воздухе, добираясь с пересад­ками в Атланте и Солт-Лейк-сити до Анкориджа на Аляске — конечной точке перелёта, и Анкоридж порадовал нас звёздным небом и привычным для рос­сиян двадцатиградусным морозом, согретым теплом дружеских объятий со­отечественников — Виктора Семёнова и Василия Данилюка. Они помогли за­грузить багаж в машину и повезли сквозь чернильную тьму безлунной ночи в гостиницу.

С утра отправились в турне по магазинам закупать провиант, снегоходы и недостающее снаряжение. Анкоридж представляет собой одно-двухэтажный блин, широко размазанный по пойме реки Матануска, с несколькими торча­щими небоскрёбами из стекла и бетона посерёдке. Его с трёх сторон подпи­рают пилообразные отроги гор, а с четвёртой (с запада) ограничивает залив Кука. Численность населения — 300 тысяч человек, но пешеходов на улицах почти нет — все на колёсах. Как правило, на грузопассажирских внедорожни­ках “Форд”, “Шевроле”, “Тойота” немыслимых размеров и с полуметровым дорожным просветом. На некоторых установлены подвесные ножи для очист­ки пути от снега. Получается вездеход в квадрате! Легковых машин средней величины мало, а малогабаритные — вообще в диковинку. Не любят амери­канцы их.

Дороги и тротуары в Анкоридже, несмотря на обилие снега, чисто вы­скоблены. Ходить и ездить по ним одно удовольствие. Удивило то, что для пе­шеходов зелёный горит всего 6-8 секунд. Но, надо отдать должное водите­лям, ни один из них не тронется, пока пешеход не освободит проезд.

Поразило, что местные жители, невзирая на мороз, одеваются довольно легкомысленно: трикотажная курточка, непокрытая голова. Одна крупногаба­ритная тётя прошествовала мимо нас в тоненькой кофточке, в короткой юбке и со штиблетами на босу ногу. Нос посинел, а она улыбается, — похоже, ей хорошо. Наша команда, облачённая в пуховики, рассчитанные на пятидеся­тиградусный мороз, вызывала у местных снисходительные улыбки.

Русских здесь довольно много. Жизнь у них складывается по-разному. Кто-то вписался в американскую систему и счастлив. Кто-то только и думает, как бы поднакопить деньжат и вернуться на родину.

Порт в Анкоридже занимает огромную территорию. Разделённые проез­дами площадки заставлены тысячами ярко окрашенных контейнеров. Мимо них то и дело проползают длиннющие эшелоны с сырой нефтью. Тянут их от побережья Северного Ледовитого океана, сотрясая окрестности чудовищны­ми гудками, сразу четыре жёлтых локомотива: иначе им не одолеть многочис­ленные горные перевалы.

А вот продукты в Америке отвратительные — нужных нам тушёнки, суха­рей, круп и т п. в магазинах не было. Всё какие-то суррогаты в красивой упа­ковке. А привезти с собой провиант мы не могли — на американской таможне всё съестное конфискуют. Неприятно удивил хлеб — он тут вообще никакой: ни запаха, ни вкуса. Жуёшь какую-то пресную, вязкую, по вкусу похожую на бумагу, массу.

23 февраля, перед утренней пробежкой, Костя поздравил нас с Днём Со­ветской армии и Военно-морского флота. По этому случаю распили четверть яблочного сока (кстати, это один из немногих американских продуктов, не вызвавший нареканий). Наш ежедневный тренировочный маршрут охваты­вает периметр порта с выходом на смотровую площадку возле устья реки Ма- тануска. Поскольку уровень воды в заливе за зиму упал метра на два, припай вдоль берега обвалился, образовав непроходимые, смёрзшиеся валы. Мимо них с шорохом ползли непрерывной лентой льдины. Стало понятно, отчего у причалов нет судов, — залив плотно забит этим подвижным крошевом. От­крытые окна воды просматриваются лишь на выходе из залива Кука, киломе­трах в пяти от порта. Проплывающий лёд довольно грязный. Видимо, из-за городских стоков.

На севере проступает нечёткая громада Аляскинского хребта. Перед ним тянутся кряжи пониже. Их заснеженные пики, тронутые первыми лучами солн­ца, на глазах разгорались нежным пурпуром.

...Чем больше общаемся с сопровождающими нас русскими, тем откро­венней они становятся в своих высказываниях об американском образе жиз­ни. И к нам постепенно приходит понимание, что не всё тут так радужно, как показалось вначале. Из их слов следовало, что, да, здесь красиво, удобно, но вся система настроена на то, чтобы человек непрерывно вертелся, рабо­тал на пределе, лишь только расслабился — эта система выбрасывает его на обочину. В последние годы многие разорились, особенно те, кто набрал кре­диты. А уж если заболел, то это катастрофа для семейного бюджета.

...Каждый, кто прожил на Аляске более года, может приобрести лицен­зию на отстрел одного лося и двух оленей-карибу. В ней указано, где и в ка­кие сроки можно охотиться. Кроме того, даётся разрешение (пермит) на лов­лю красной рыбы (здесь её называют сэлман, кинг-сэлман, сэлман-рэд, сэлман-сильвер) — 15 голов на главу семейства и по 10 на каждого члена се­мьи. Нарушения правил охоты редки — штрафы и сроки за незаконный отст­рел или отлов таковы, что на всю жизнь отбивают желание браконьерить. К примеру, за лося год тюрьмы гарантирован.

Для эскимосов, алеутов и индейцев промысловые нормы ещё выше. Бе­лые американцы как бы искупают свою вину за уничтожение большей части коренного населения при захвате самых лучших земель в период колониза­ции. В этом “деле” их англоязычные предки были ненасытны и чрезвычайно жестоки.

Недаром, когда прославленный вождь индейцев Сидящий Бык, выступая в сенате США, заявил: “Белые люди не выполнили ни одного договора, за­ключённого с индейцами”, никто не смог его опровергнуть.

На Аляске любой взрослый может, как и во времена колонизации, разгу­ливать по улицам с кольтом или револьвером на бедре. Не разрешается за­ходить с оружием только в общественные учреждения. Наш знакомый Васи­лий Данилюк как-то открыл свой оружейный сейф — так там оказался целый арсенал нарезных карабинов, пистолетов и боеприпасов к ним. Видно, без этого в Америке не проживёшь!

И болеть в Америке не стоит — цены на медицинские услуги просто умо­помрачительные. Одни сутки в больнице стоят 5500 долларов в Анкоридже. Кого-то выручает страховка, но не все имеют возможность оплачивать её (в месяц надо платить порядка 400 долларов за взрослого и 200 за ребёнка) Понятие декретных денег вообще не существует, как и самого декретного от­пуска — женщина работает до последнего дня и за роды придётся заплатить 15-16 тысяч долларов! Максимум, на что идёт администрация, — предостав­ляет роженице недельный неоплачиваемый отпуск. А через неделю после ро­дов — пожалуйте на работу!.. В то же время поражает трогательное внимание к инвалидам и старикам. Вот такие парадоксы!

Американцы с детства приучены к повиновению закону поистине драко­новскими мерами. Законодательство так устроено, что даже за незначитель­ный проступок можешь угодить за решётку лет на десять. И хотя в тюрьмах условия содержания хорошие, терять свободу никому не хочется. Ещё аме­риканцы приучены информировать полицию о любых нарушениях или подо­зрительных ситуациях. Если, например, к соседу приехали незнакомые люди на крутой тачке, то кто-нибудь обязательно запишет номер, сфотографирует и сообщит дежурному. Это у них один из способов борьбы с нарушением за­конов (в первую очередь с сокрытием доходов). Всё, что говоришь, амери­канцы воспринимают буквально. Если скажете, что мёд в России вырабаты­вают из снега, а по московским улицам ездят сани, запряжённые белыми медведями, то, скорей всего, вам поверят. В общем, шутить с ними опасно, ибо можете оказаться в неприятной ситуации.

Живущие здесь наши соотечественники очень переживают, болеют за Россию и радуются каждой позитивной информации с далёкой родины. Все­го в США проживает около двух миллионов русских. Тут надо пояснить — русскими американцы называют не только этнических русских и жителей России, но и всех, кто приехал из стран бывшего СССР. На Аляске к рус­ским относятся заметно лучше, чем в других штатах (видимо, действует ис­торическая память).

В самом Анкоридже сейчас проживает 10 тысяч россиян. Многие поли­цейские владеют минимальным словарным запасом для общения с ними. Вообще интерес к России на Аляске большой. В двух школах даже изучают русский язык. Меня, почитателя староверов, в особенности порадовало то, что в этом штате здравствует немало староверческих общин. Некоторые су­ществуют ещё со времён царствования Екатерины Великой. Больше всего их на островах.

...Наконец нашли два подходящих, способных выдержать многокиломет­ровую гонку через горы и заваленную снегом тайгу, снегохода “Скидо Арктик” мощностью по 150 л. с. Они хоть и бывшие в употреблении, но заводятся и тя­нут как новые.

Завтра установим на санях дышла, полозья, прикрепим к снегоходам фаркопы, погрузимся, и после обеда в путь! Настроение сразу изменилось. Все повеселели, охвачены предстартовым возбуждением. Так происходит всякий раз, когда собираешься в незнакомый край, а сейчас особенно, пото­му как край этот — волнующая воображение россиянина Аляска. Да, чуть не забыл, — утром Анкоридж очередной раз тряхануло сильное землетрясение. Да так, что стёкла испуганно задребезжали. Огненный пояс не дремлет!

 

Продолжение

Из очерка Камиля Зиганшина «Через Огненный пояс»

Источник: журнал «Наш современник»

← Вернуться к списку