Путешествуем вместе

Край земли!

Завершив пешие вылазки, утром, несмотря на сильное волнение, отправи­лись на катере к скалистым островам, на одном из которых находится мыс Горн — край земли! Они встретили нас оглушительным гвалтом. Тысячи птиц сновали за рыбой в море и обратно, без умолку галдя и шурша крыльями. Це­лый день бедные так курсируют, чтобы прокормить своих прожорливых, быст­ро растущих птенцов, сидящих в гнёздах среди камней. На террасах смешно топтались подле своих малышей десятки тысяч черно-белых бакланов, издали очень похожих на пингвинов. Над ними закладывали немыслимые виражи ост­рокрылые буревестники, альбатросы, мельтешили парами стремительные утки.

Огромное лежбище морских львов на столообразном острове с отвесными берегами встретило нас раскатистым рёвом (оооуррр... ооууррр) и нестерпи­мой вонью. Могучие, как гранитные утёсы, хозяева гаремов полулежали, высо­ко подняв непропорционально маленькие головы, и бдительно обозревали под­ступы к своим “дамам”. Если кто-то из самцов пытался приблизиться к ним, гневно мычали и смотрели с такой испепеляющей злобой, что самонадеянный наглец тут же отступал. Львицы же, распластавшись на угловатых глыбах в са­мых немыслимых позах, в большинстве спали. Издали они походили на элас­тичные, светло-коричневые мешки, точно повторяющие изгибы камней.

Мы с восхищением наблюдали за тем, с какой ловкостью карабкаются по почти отвесной стене к своему лежбищу вынырнувшие из воды самки. Выст­раиваясь перед “лестницей” в очередь, они, быстро-быстро работая ластами, каким-то образом умудряются взлетать наверх, а, оказавшись среди подруг, умиротворённо разлечься рядышком.

Следующий остров был оккупирован облачёнными в длиннополые фраки пингвинами. Прибрежная полоса временами буквально вскипала от прыгаю­щих в воду и выпрыгивающих столбиками из воды этих коротконогих птиц. Вода здесь прозрачная, и, когда пингвин “пролетал”, слегка помахивая кры­льями, рядом с катером, казалось, что это летит остроконечная пуля.

По земле же эти милые и потешные крепыши ходят неуклюже, вразвалку. Наблюдать за ними было забавно, поскольку их поведение очень напоминало наше. Те, кто утолили голод, собирались в кружок на “митинг”. Деловито об­мениваясь новостями, они одобрительно похлопывали друг друга крыльями- плавниками, целовались, галдели, улыбались. Пообщавшись, разбредались по двое-трое и опять “митинговали” уже у “крылечка” перед своими земляны­ми норами, в которых живут годами. Наконец раскланивались и исчезали в них для отдыха. Набравшись сил, выходили и вновь шлёпали на “рыбалку”.

Детёныши размером уже с родителей, только облачены не в чёрно-белые костюмы, а в бежево-серые шубки. Кричат тоже будь здоров, пронзительно, как вороны, разве что протяжней и помягче. Людей пингвины не боятся, на­против, если приближаешься, сердятся: запрокидывают голову, выпячивают грудь и, широко раскрыв клюв, издают несоответствующий их добродушной внешности злобный визг-свист.

Ветер тем временем усиливался. В нём всё явственней ощущалось холод­ное дыхание Антарктиды. Доплыв до маяка, установленного на крохотном скалистом островке, повернули обратно. Отсюда оставалось несколько часов до изъеденного ветрами и пропитанного солью мыса Горн. Там, на высоком базальтовом пятачке, тоже стоит маяк, рядом небольшая, длиной не более пяти метров, деревянная часовня и прилепившийся к ней дом смотрителя.

Мыс Горн одно из знаковых, овеянное многими легендами, место на Зем­ле: кроме того, что это самая южная точка шести континентов (Антарктида седьмой), здесь встречаются волны двух океанов и заканчивается обитаемая земля. Отсюда на север тянутся десятки тысяч пройденных нами километров горных цепей Анд и Кордильер, упирающихся в начало нашего маршрута — мыс Принца Уэльского.

Все путешественники и моряки сходятся во мнении, что мыс Горн — са­мое дикое, самое непредсказуемое и беспокойное место на планете: здесь почти круглый год туманы, дожди, а ветер достигает скорости 70 метров в се­кунду. До 1914 года, когда Атлантический и Тихий океан соединил Панамский канал, маяк на мысе Горн играл важную роль для безопасности мореплава­ния. Сейчас, в связи с низкой интенсивностью судоходства через пролив Дрейка, он утратил прежнее значение.

Перед вылетом на Родину мы решили после холодной Огненной Земли по­греться на пляжах популярного аргентинского курорта Мар-дель-Плата. Но он нас разочаровал: оказывается, вовсе это не курорт в нашем понимании, а боль­шой город с отелями и песчаным пляжем, вытянувшимся стометровой полосой на многие десятки километров. Второе, к сожалению, ещё более неприятное разочарование — вода здесь была такая же мутная, как в Буэнос-Айресе.

На пляже валялись десятки тысяч людей, но... никто не плавал. Стояли по колено или по пояс в воде и поджидали пенистый вал. Когда он накатывал, одни с визгом выбегали на песок, другие ныряли под волну. Её гребень у бе­рега закручивался и, “заглотив” воздух, становился ослепительно белым. Пенные буруны торопливо окатывали песок и возвращались в океан, перети­рая остатки гальки.

Наблюдая за этим безостановочным, длящимся сотни миллионов лет про­цессом, невольно испытываешь сожаление от того, какая колоссальная мощь расходуется не на созидание, а на разрушение. Когда же учёные изобретут экономичный и простой преобразователь этой неистощимой энергии в элект­ричество? Ведь тогда отпала бы угроза энергетического кризиса!

 

 

Из очерка Камиля Зиганшина «Через Огненный пояс»

Источник: журнал «Наш современник»

Начало очерка

 

← Вернуться к списку