Путешествуем вместе

Цвета

Вот ещё испытание для европейца: избыточность, яркость, назойливость цвета. Недаром павлин является государственным символом Индии: кажется, и вся страна раскрашена, как малярною кистью, именно сочным павлиньим хвостом.

Как с непривычки от шума улицы иногда хочется закрыть уши, от злово­ния — зажать ноздри, так и от яркости цвета, что бьёт по глазам, хочется по­рою зажмуриться. Кажется, именно Индия — место рождения красок. Словно весь их набор, весь их солнечный спектр возник именно здесь — и отсюда, не­избежно при этом тускнея и угасая, краски начали распространяться по миру.

Так что где, как не здесь, любоваться цветами, их чистой, беспримесно­яркою сутью — где, как не в Индии, вспомнить, какими должны быть живые и настоящие краски? Зайдёшь, например, в лавку тканей, где стены от пола до потолка завешаны ярким узорочьем шёлка — ив глазах зарябит от орнамен­тов и немыслимых красочных переливов. Узоры закружатся и поплывут в ог­лушённых такой пестротою глазах — по кругу, быстрей и быстрей, заскользят изумрудные, красные, жёлтые змейки...

И это тебе ещё даже не начинали показывать ткани! Подожди-подожди: если только задержишься, если чуть пошатнёшься — а головокружение здесь неизбежно — то тебе тут же скажут: “Sit down, sir!” — и укажут рукой на ковёр. Опустишься на податливый ворс — и пара служителей без промедленья нач­нёт демонстрацию. Откуда-то из-за спины, жестом фокусников они будут выхватывать штуки свёрнутых тканей — и широким, торжественным взмахом раскатывать их пред тобой. За всю свою жизнь я припомню немного столь же волнующих, странных минут: когда от тебя в нафталиновый сумрак начинают лоснящимся веером — или павлиньим хвостом! — течь волнистые реки живых, переливчатых, нежных цветов, когда ты сидишь в эпицентре бесшумного, но ослепительно-яркого взрыва. Как там восклицал Гоголь: дайте мне, дескать, другое перо?! — но, боюсь, нет таких перьев, что смогли б передать это буйство, безумие, яркость цветов, это чувство того, что ты вдруг оказался си­дящим на крыле тропической бабочки, которая вот-вот взлетит, унося тебя в совершенно другие — с иными законами цвета — пространства...

Такою же дверью в иное порой представляются женщины в сари. Ибо ин­дийская женщина — это, прежде всего, вспышка цвета; всё остальное — ли­цо, формы тела, движения рук или ног — поначалу почти незаметны на фоне того, как горят эти краски на шёлке, как льются и дышат все эти яркие склад­ки — и как, цветовыми рефлексами, озарены лица тех, кто находится рядом. Близ женщины, скажем, в оранжевом сари на лицах лежит апельсиновый отб­леск, рядом с красавицей в изумрудных одеждах лица приобретают цвет бледной листвы, а огненно-красное сари заставляет всех как бы зардеться невольною краской стыда.

Что ни возьмись вспоминать и описывать — лавку ли зеленщика, или юве­лирный, сияющий золотом и самоцветами магазин, или то, как раскрашены в Индии грузовики и автобусы, — будет всегда ощущаться нехватка эпите­тов: наш обиходный язык слишком сдержан и строг в отношении цвета. Но, с другой стороны, цветовой настрой русской души чем-то близок индийской па­литре. Вспомните наши матрёшки и самовары, цветные платки и цветастые юбки, жостовские подносы или огненные шкатулки из Палеха: нельзя не отме­тить созвучия русских цветов и цветов Индостана.

А уж храмовая архитектура — точней сказать, храмовая раскраска далё­кой Индии — имеет в России своего полномочного представителя: кажется, что Василий Блаженный в Москве раскрашен индийскими малярами. Эта гроздь разноцветных затейливых луковок, венчающих храм, кажется сорван­ной в Индии и пересаженной в наши снега — где она чудом выжила и расцве­ла, да ещё стала одним из русских национальных символов. Недаром же Бу­нин, писатель по преимуществу именно цветового восприятия мира, в “Чистом понедельнике” выстроил именно эту — поразительно верную! — цветовую дугу: “Москва, Астрахань, Персия, Индия...”

Но главный красочный взрыв, апофеоз цвета в Индии — конечно же, праздник “холи”. Его ещё называют “карнавал красок”; и не забудем, что он происходит в стране, заурядные будни которой уже представляются нам не­ким праздником цвета.

В главный день праздника Индию охватывает цветовое безумие. Все, от мала и до велика, начинают посыпать друг друга красными, синими, жёлты­ми и зелёными порошками — и обрызгивать крашеною водой. Остаться не­крашеным в этот день невозможно; а уж если ты иностранец, то будь уверен: скоро ты будешь похож на ходячую выставку красок. Да что люди — праздник холи не забывает и о животных! По улицам носятся синие, красные и оранже­вые собаки, а на боках невозмутимо бредущих коров нарисованы разноцвет­ные карты неведомых, сказочных стран — хоть, казалось бы, что может быть сказочней самой Индии, да ещё в праздник холи?

Индусам словно мало того, что их мир и так буйно-красочен, празднично ярок; нет, им хочется сделать его ещё ярче и праздничней — сделать так, что­бы серые будни никогда уже не возвратились. Как дети раскрашивают бледные контурные картинки — размашисто, щедро, не соблюдая порою ни меры, ни правдоподобия, ни границ — так и индусы, похоже, хотят превратить тот контур мира, что нам дан изначально, в насыщенно-яркую, красочную картину.

 

 

Андрей Убогий

 

Из очерка «В стране радости»

 

Впервые опубликовано в журнале «Наш современник»

 

Следующая главка

 

Предыдущая главка

← Вернуться к списку