Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

Что было

Журнал экзистенциального опыта

12.10.2015

В Журнале Московской Патриархии (№ 7, 2015) опубликована беседа Марии Роговой с командой "Наследника". Статья посвящена 10-летию нашего издания!

«Наследнику» исполняется десять лет

Православный молодежный журнал «Наследник» выбрал для своей миссии нестандартный формат. Журналисты издания стремятся укрепить у своих читателей уверенность в завтрашнем дне, осмыслить происходящее вокруг в свете христианского мировоззрения и сориентироваться в мире относительных ценностей. Эта миссия выполняется с самоиронией, юношеским скептицизмом в немного провокационной манере. Легко ли издавать одновременно веселый и серьезный журнал для наследников жизни вечной, мы выяснили у редакционного коллектива.

— Журнал «Наследник» обращается к православной молодежной аудитории. В чем выражается эта специфика журнала?

Николай Асламов, выпускающий редактор: Молодость для нас — это состояние души, а не возрастные рамки. В первую очередь она характеризуется способностью начинать. Старость приходит тогда, когда человек уже не готов делать новые шаги, а живет по накатанной. И пока он ловит в себе ощущение, что хочет и может сделать нечто принципиально новое, он, что называется, молод душой.

Василий Пичугин, заместитель главного редактора: Но формальные рамки тоже есть. Дело в том, что с точки зрения  возрастной  психологии в районе 40 лет человек переживает кризис среднего возраста. Серьезно меняются его интересы, приоритеты, гормональный фон и многое другое. Эти два возраста — 30 и 40 лет — во всех культурах были серьезными рубежами. 30 лет — это возраст  совершеннолетия.   Христос   раньше 30 лет не выходил на проповедь, это запрещалось иудейскими законами. А с точки зрения современной психологии к этому моменту человек должен решить для себя две важнейшие проблемы — это семейная жизнь и профессиональное самоопределение. И если это состоится, то период 30–40 лет становится периодом «бури и натиска», то есть возрастом, когда человек способен решить максимально сложные задачи.

— Правильно ли я понимаю, что ваша аудитория — люди, находящиеся в процессе становления?

Максим ПервозванскийПротоиерей Максим Первозванский, главный редактор: Да. И это очень важное утверждение. Мы пишем для людей, у которых есть проблемы, серьезные вопросы к тому, что делать и как жить дальше. Поэтому эпиграфом к нашему журналу служат слова из Евангелия: Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?(Лк. 18, 18)

— Чем ваше издание отличается от других?

Протоиерей Максим: Мы не пишем о Церкви напрямую. В большинстве православных СМИ и в православной литературе так или иначе речь идет именно о церковной жизни в узком смысле, то есть о храме, о тех проблемах и вопросах, которые возникают у человека, который переступает его порог. Главное для таких СМИ — открыть перед человеком мир веры, таинств и духовных подвигов.

Но жизнь человека не ограничивается храмом. Мы задумали этот журнал, чтобы рассказывать о том, как человеку вообще идти по жизни.

У большинства людей, которые не удалились от мира, возникает масса вопросов. Не на все из них есть готовые ответы, поэтому человек вынужден их искать самостоятельно. И здесь журнал может попытаться дать евангельские ориентиры.

Что касается оформления «Наследника», то на его обложке и страницах читатель не найдет ни куполов, ни крестов, ни непосредственных рассказов о церковных таинствах — на это жесткий мораторий. Даже жития святых у нас своеобразно подаются.

— То есть как?

Василий Пичугин: Когда-то жития были  у  русского  народа  самым  популярным чтением. Но, к сожалению, в настоящее время это совсем не так.

Почему? Потому что жития написаны тем языком, который прекрасно понимал русский народ много-много лет назад. Но русский язык-то изменился. Мало того, жизнь народа стала очень динамичной и многообразной.

Поэтому, чтобы до каждого человека донести этот уникальный житийный материал, мы должны всё время экспериментировать с формой.

Сложился определенный нарративный канон: когда родился святой, как он жил, как преставился ко Господу, какие совершаются посмертные чудеса. Но мы живем в информационном мире. Любой журналист подтвердит, что от того, как написан начальный абзац текста, на 60% зависит то, будет кто-то читать этот текст или нет.

Поэтому громадное количество прекрасных православных текстов никто не читает. Столкнувшись с этой проблемой, мы и начали экспериментировать с формой. Иногда редактор меняет последовательность изложения материала. Кроме того, мы верим, что житие настолько живой материал, что вполне возможно определенные моменты воссоздавать художественно: вырастить реальные живые образы на каркасе канонического изложения, благодаря чему житие сразу становится более доступным. Редакторы всё время экспериментируют. Иногда это может быть текст, как в случае с житием Феофана Затворника. Мы рассказываем уникальную, динамичную и парадоксальную жизнь человека, не называя его имени. И только в самом конце наш читатель узнает, о ком мы рассказали. Иногда берем один какой-то момент из жизни святого и пытаемся по этому моменту показать святость этого человека.

— Есть ли обратная связь с читателем?

— Да. Люди пишут, звонят, приходят. Иногда благодарят, иногда возмущаются. Хотя нельзя сказать, что эта связь очень активная.

Журналу «Наследник» предшествовала православная газета. Почему ее сменил журнал? Тесно стало в рамках газеты?

Протоиерей Максим: Действительно, редакция возникла не десять лет назад, когда вышел первый номер журнала. Вообще наша редакция родилась еще в 1998 году на сборах православной учащейся молодежи, которые назывались «Град Китеж». Тогда была создана Православная юношеская газета. Лозунгом этих сборов был вопрос: «Что значит быть православным?» И мы уже тогда поняли, что этот вопрос далеко не толь- ко о том, как правильно креститься и поститься. Мы начали эти поиски в газете, они продолжаются и сейчас.

Журнал Наследник

—  Можно ли сказать, что тогда была совсем другая историческая эпоха?

Артем Ермаков, заместитель главного редактора: Десять лет назад все доступные церковные средства массовой информации, образовательные учреждения и другие каналы решали две задачи: это воцерковление современной культуры настолько, насколько это возможно, и, соответственно, проявление в более глубоких слоях культуры старых христианских смыслов, которые были забыты в течение ХХ века. Соответственно, основной задачей журнала «Наследник» было участие в этом процессе продвижения православной культуры в широкие слои российского населения. Сейчас мы встретили некую линию фронта, на которой возникло активное сопротивление. Теперь современная культура и ее яркие представители утверждают, что могут вполне обойтись без христианства, что могут сами, без Церкви, разобраться, что им нужно от этой религии. То есть в своем продвижении мы встретили группу российских граждан, которые не же- лают быть христианами, не желают, чтобы культура вокруг них и общество тоже были христианскими. Соответственно, завязывается диалог, а где-то он переходит в юридическое противостояние, как, например, в истории с оперой «Тангейзер» в  Новосибирске. В этом смысле, конечно, пришла другая эпоха.

А с другой стороны, поставлена новая задача: воцерковление социальной жизни народа. То, чего десять лет назад вообще не было. Христианизация должна проходить не только на уровне смыслов и образов, но  и на уровне повседневной жизни, ее социальных форм. Но и образы тоже должны появиться. Правда, они уже и сейчас присутствуют. Например, образ православного воина. Это один из первых бастионов. Но у нас толком еще не сложился и православный врач. Очевидно, что сейчас эти образы присутствуют в виде отдельных очагов. Вот и получается дилемма: человек ведет себя как православный человек на приходе, в семье, а когда он приходит на работу, то должен либо прятать эту свою идентичность, либо просто о ней забывать.

В частности, такие культурные проекты, как «Левиафан», нам бросают вызов, когда говорят, что православная социальная жизнь — это полная иллюзия, если не лицемерие. На них необходимо ответить такими же развернутыми, но не культурными, а реальными проектами.

Николай Асламов: Если редакция задумывается об оппозиции православного и неправославного, то можно идти четырьмя различными путями. Можно говорить неправо- славно о неправославном, и это точно не наш формат. Можно говорить православно о православном, но это тоже не наше — таких СМИ очень много. Остается две  опции.  Либо мы говорим православно о неправославном, что означает, что в среде, которая принципиально другая по отношению к нам, мы ищем что-то свое. Факты обычной человеческой жизни могут быть интерпретированы в рамках православного мировоззрения. Отсюда на страницах журнала возникает богословие физической культуры и всякие другие штуки. Либо надо говорить неправославно о православном. Тогда мы открываем себя людям, которые еще не вошли в церковную ограду, мы переводим наши ценности на понятный им язык. «Наследник» работает в двух последних вариантах, поэтому у нас есть очень четкие ощущения границы.

— Кстати, нет ли искусственности в самой постановке вопроса о «богословии физической культуры»? Или это просто журналистская провокация?

— А в чем, собственно, искусственность? Разве что в формулировке... Вопрос о статусе тела в христианской антропологии — богословский или нет? В отличие от гностиков с их презрением к телу, ортодоксальное христианство тело не отрицает, а воспитывает. А в чем суть этого воспитания? Не на уровне конкретного человека, а концептуально? Вот и получается, что без богословия физической культуры христианство не обладает полнотой знаний о человеке.

— Статьи в каждом номере обыгрывают какие-то базовые понятия — красота, мужество, страх, но  очень  своеобразно:  говорится,  к примеру, о «плохом» страхе, а рядом о «хорошем». Получается, что вы сознательно это делаете?

Протоиерей Максим: Да, мы всегда стараемся в рамках конкретной темы противопоставить мужское женскому, прошлое будущему, вечное временному. На таких противопоставлениях держится номер.

Василий Пичугин: Инициатором этой идеи был покойный архиепископ Алексий (Фролов). Именно он благословил наше начинание, принял нас в Новоспасском монастыре, обеспечил помещением и финансированием. Мы работали при его непосредственном творческом участии. Он хотел создать, условно говоря, энциклопедию или словарь понятий, которые в современном мире размыты и извращены. Какая женщина красивая? Которая красиво нарядилась? Какой мужчина сильный? Который ведет себя по-пацански? Или как? Многие преподаватели, которые работают с молодежью, наш журнал собирают, потому что совокупно он составляет библиотечку. Мы ведь не информационное издание, которое прочел и выбросил.

Николай Асламов: Но в этой диалектичности есть и опасность: редкий читатель поглощает всё целиком.

Вы имеете в виду разноплановость материалов?

Протоиерей Максим: Изначально мы ставили перед собой цель, чтобы всё было значимо, от корки до корки. Чтобы ни одного «пустого» материала не было. Даже если мы этого добиваемся, всё равно остается специфика читателя: понятно, есть юноши, есть девушки, возраст разный, разные интеллектуальные запросы у людей. В итоге всегда кто-то что-то не читает…

Как за прошедшее время менялись рубрики? От чего и почему пришлось, например, отказаться?

Николай Асламов: Мы всегда шли не от внутренней структуры журнала, которую надо во что бы то ни стало сохранить, а от людей, готовых что-то делать. «Технологии русского будущего» когда-то были журналом в журнале, и вел его специальный редактор Филипп Якубчук. Он ушел, и теперь это просто рядовая рубрика. Мы нашли для нее новый формат: пишем на грани серьезности и шутки. Открытия и технологии, о которых рассказываем, вполне реальны, а картина их широкого внедрения выглядит фантастически. Например, клонирование и разведение мамонтов в Сибири, о чем президент недавно говорил.

Новые рубрики возникают?

Николай Асламов: Конечно. Недавно мы сделали рубрику «Ctrl-F»,  в которой берем интервью у мудрых людей прошлого — Достоевского, Канта, святителя Иоанна Златоуста. Их аутентичные слова оказываются вполне современными, если вопросы правильные задавать.

Если говорить о теме номера, она проходит по всем рубрикам?

Василий Пичугин: Да. Традиционно тема номера — это около одной пятой общего объема. Мы от этого отказались. Получается, конечно, не все 100%, а где-то 85%, потому что всегда бывают актуальные материалы, которые к теме прямого отношения, может, и не имеют, но чем-то очень важны именно сейчас.

—  На задней обложке вы публикуете темы ближайших номеров. Как они формируются? Что влияет на ваш выбор?

Протоиерей Максим: Темы планируем на год в режиме мозгового штурма. При этом их в два раза больше, чем требуется с нашей периодичностью. Мы выходим раз в два месяца. А дальше, в процессе работы, мы понимаем, готовы ли мы сейчас дать именно такую тему, потянем или нет. Некоторые темы годами откладываются.

Журнал Наследник

У вас ведь есть и сторонние авторы. Как складывается сотрудничество с ними?

Василий Пичугин: Да. Традиционно тема номера — это около одной пятой общего объема. Мы от этого отказались. Получается, конечно, не все 100%, а где-то 85%, потому что всегда бывают актуальные материалы, которые к теме прямого отношения, может, и не имеют, но чем-то очень важны именно сейчас.

—        На задней обложке вы публикуете темы ближайших номеров. Как они формируются? Что влияет на ваш выбор?

Протоиерей Максим: У нас довольно специфический журнал.  Не  в том смысле, что у нас какие-то особенно высокие требования к литературным или к интеллектуальным качествам текста. Есть определенный формат, и в него надо попадать. Самое главное — умение следовать за святым Иустином Философом в его утверждении, что всё хорошее, что есть на свете, оно собственно христианское, оно наше. Еще надо быть умеренно циничным, то есть должна быть как бы здоровая доля и самоиронии, и какого-то юношеского скептицизма, и в чем-то неуверенности. И это не всегда просто объяснить человеку, который приходит и хочет нам что-то написать. Поэтому желающих много, а сотрудничество складывается редко.

Николай Асламов: Добавлю, все наши статьи  экзистенциальные.  Мы — журнал экзистенциального толка. Материалы не просто ярко написаны, они прожиты, выстраданы.

Вы ощущаете себя востребованными?

Протоиерей Максим: Во-первых, мы никогда не гнались за сиюминутными яркими сюжетами, и в этом смысле с нами многим не по дороге. Мы понимаем, что сейчас люди в значительной степени уходят от бумажных СМИ и читают больше Интернет как раз из-за его оперативности и яркости. Во-вторых, мы все-таки высокоинтеллектуальный журнал, требующий усилий души и сердца. А сейчас люди гораздо меньше слушают классику и читают сложные книжки, потому что это утомляет. В результате наша аудитория сильно обрезана с двух сторон.

А сами в Интернет уходить не планируете?

Протоиерей Максим: У нас есть сайт с полным архивом номеров. Там все наши материалы, в том числе и те, которые не были опубликованы на бумаге. Мы сейчас в редакции много говорим о переформатировании, подумываем об интернет-канале, вообще о телевидении. В ближайшее время сделаем версию нашего журнала для планшетов, но «бумагу» сворачивать тоже не будем. Печатное слово — это печатное слово.

Отец Максим, последний вопрос — лично вам. Что вам как священнику дает работа в редакции журнала?

— Повседневный труд священника подразумевает душевное соучастие, сопереживание  людям   и   молитву. И,   конечно,   проповедь.   Работа    же в журнале, равно как и публичные выступления в различных аудиториях или СМИ, заставляет думать и постоянно оттачивать аргументацию. Поскольку мы уже говорили, что наш журнал подразумевает прожитость и выстраданность того, о чем мы пишем, то работа в нем невозможна без постоянных самокопаний, без глубокой рефлексии. А это для меня очень важно.

Беседовала Мария Рогова

вернуться

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru