И тогда я отказалась

Я проработала специалистом по PR два года в одной из крупнейших клинических больниц. Специального образования я не имела (только училась на ту пору на третьем курсе института), но работа как-то заладилась, меня стали ценить, поощрять, и в конце концов на свою зарплату я прекрасно отдохнула – и физически и духовно – на Святой земле.

В мои обязанности входило обновлять сайт нашей больницы, модерировать несколько разделов медфорума и время от времени составлять тексты рекламных буклетов по разным врачам-специалистам.

График был свободный, главное – успеть сдать все к назначенному сроку. Приходя на работу, я чувствовала себя звездой. На моем личном столе около компьютера лежали листочки с напоминаниями от начальницы. «Алена, привезли новый аппарат МРТ, нужна срочно информация на сайт»

«В. Л. просила еще добавить в физиотерапию пиявки. Специалист по пиявкам – Качунина, телефон…»

И я набирала нужный номер телефона и говорила строгим голосом кодовую фразу «Из PR-отдела беспокоят. Алена». И люди на другом конце провода становились добрыми и приветливыми: «Да-да, что вы хотели? Ну, давайте, как вам удобно! Ага, конечно…» Моя начальница построила всех: еще бы, реклама – дело нешуточное, ка-а-ак раскрутим нашу больницу, ка-а-а-ак повалят к нам люди валом! И ка-а-ак взлетит зарплата наших врачей! Так что работать было одно удовольствие: все предупредительны, вежливы и добры… Все для меня. К тому же и самой было интересно – я узнавала много нового. Например, специалист по пиявкам называется «гирудотерапевт», не как-нибудь. При удобном случае я щеголяла своими знаниями, исправляла, подсказывала, как правильно, и, соответственно, росла в глазах своей начальницы.

Такая беззаботная жизнь закончилась совершенно внезапно: меня попросили подготовить буклет по малой операционной, в которой кроме всего прочего делали аборты. Ее недавно отремонтировали, установили новую аппаратуру – и вот требовалось это все описать…

Я прекрасно понимала, что о ТАКОМ я не напишу никогда. Никогда и ни за что.

И вот я стою в кабинете начальницы, взволнованная, красная, и объясняю, что на этот раз текст не напишу, потому что я – противница абортов, я, как человек верующий да и просто хотя бы образованный, понимаю, что это убийство.

– Хорошо-хорошо, я тебя вполне поддерживаю. У меня самой двое и абортов я не делала. Но, согласись, – женщина сама решает. Тут мы ей не указ, – устало вздохнула начальница. – Мы ничего не рекламируем, мы просто констатируем факт: да, есть такие услуги в нашей больнице. Ты думаешь, если мы таких услуг не предоставим, она аборт делать не пойдет? Да в первую же частную медицинскую забегаловку побежит!

– Ну и пусть. Но рекламировать… Я считаю это в принципе неприемлемым. Я не буду. Простите.

Начальница выглядела замотанной, махнула рукой мне, типа «ладно, иди», и я вышла, со страхом думая, что будет дальше.

Через два дня заведующая гинекологическим отделением положила мне на стол текст, написанной ею об абортарии. От меня требовалось только его исправить. Я категорически отказалась – хотя уже предчувствовала, что начнутся проблемы. Не знаю, ЧТО бы пришлось поломать внутри себя, если бы я решилась только отредактировать текст, в котором безболезненно и быстро предлагали разделаться с сыном или дочкой какой-нибудь женщины…

– Знаешь, твои принципы… Я это считаю обычным упрямством, капризом. Вбила себе в голову, православная нашлась! Ты свою веру делами доказывай, а на работе работать надо! – горячилась начальница.

Я повторила, что править ничего не буду.

– Знаешь, Ален…вот что я хочу тебе сказать: незаменимых людей нет. Будешь кочевряжиться – до свидания. Что я тебя, как маленькую, упрашиваю, в конце концов?! – воскликнула наконец моя начальница.

Я этой фразы словно ждала – сразу стало легко, и страх куда-то исчез. Все кончено.

Итак, через два дня я забрала из отдела кадров свою трудовую книжку.

Об этой истории с буклетом знали очень многие. И почти все удивлялись: «Ну и чего ты? Ну да ладно…Ну прям из мухи слона сделала, правда! Уж и исправить не смогла!»

И только наш пожилой бухгалтер, прощаясь со мной, сказал, улыбнувшись: «Уважаю. Значит, все не так плохо… в России».

Итак, я потеряла высокооплачиваемую хорошую работу. Но было почему-то радостно. Все-таки я боялась сдаться. Был такой риск – а вдруг рука сама поднялась бы исправить текст, ну не я ж его написала, в конце концов!

Никакой материальной поддержки не было – у мамы маленькая зарплата плюс пенсия за умершего отца…

Я молилась и думала, что ВСЕ, что ни делается, – к лучшему.

Так оно и вышло. Работу я нашла через месяц. Гораздо менее престижную – но зато именно на ней я встретила будущего мужа.

Алена, 22 года.