Братья по оружию

Николай Асламов

Зачем снимают фильмы о Второй мировой войне? Чтобы сохранить память о важном историческом событии? Чтобы не повторились ужасы нацизма? Да, для этого, но речь идет о сотнях фильмов. Одной памятью столько потраченных средств не оправдаешь. Должно быть, в обращениях к сюжетам Второй мировой есть что-то еще.

В воздухе витает ощущение, что мир сейчас находится в преддверии новой глобальной войны. Есть те, кто говорят, что она уже началась, но мы будем оптимистами – мир, конечно, занес ногу, но пока еще не полетел в тартарары. И потому обращение к образу Второй мировой войны именно сейчас становится особенно активным. Банально, но факт: этот конфликт стал поворотным пунктом истории XX века; мир после него стал совершенно не таким, каким был до. Вполне естественно, что Америка, Европа и Россия проецируют ситуацию прошлой войны на войну нынешнюю и грядущую, обосновывая собственные политические устремления в глазах широких зрительских масс.

Тяжелее всех ситуация у англичан. Хоть они формально и оказались в числе победителей, на деле Вторую мировую войну они проиграли – США и СССР стали вершителями судеб мировой политики. Фильм 2014 года «Игра в имитацию» – решительная попытка опровергнуть такой взгляд на вещи.

К участию в съемках были призваны британские звезды телесериалов, которые хорошо известны широкой, в том числе отечественной публике. Здесь вам и новый «Шерлок» Бенедикт Камбербетч, и «Тайвин Ланнистер» Чарльз Дэнс. Не обошлось и без Киры Найтли, которая хоть и повзрослела со времен «Пиратов Карибского моря», но не перестает играть отчаянных сорвиголов, ни на дюйм не уступающих мужикам. В общем, молодой продвинутый зритель уже прикован к экрану.

А на этом самом экране нам медленно, но неуклонно внушают мысль, что Вторую мировую войну выиграли не солдаты, а английские математики под руководством знаменитого Алана Тьюринга. Причем усилия умнейших людей не увенчались бы успехом, не будь Тьюринг голубым. Именно благодаря гомосексуализму была разгромлена нацистская военная машина и спасен мир во всем мире. Более того, вся современная компьютерная цивилизация оказалась возможной только потому, что в школе Алан Тьюринг влюбился в мальчика-математика, разум которого непрестанно стремился воссоздать в думающем вычислительном устройстве. Идея подана ярко, драматично и с полным знанием дела: под финальными кадрами, где говорится об извинениях, которые английская королева принесла Тьюрингу, покончившему с собой в результате юридической травли его гомосексуальных увлечений, готов подписаться даже самый воинствующий пуританин.

В любом художественном произведении важно не только то, что говорится, но и то, о чем умалчивают. Так вот, в этот раз умолчали об участии в войне США. Им отведена скромная роль поставщика продовольствия в осажденную Англию. Это Советский Союз, напрягая все силы, воевал с нацистской Германией, в то время как британцы, оказывается, умело дирижировали этим процессом при помощи собственных спецслужб, подкидывающих русским необходимую информацию. Вроде как жать на гашетку – это для простаков, а умные люди на войне, как и в политике, в шахматы играют. Если спроецировать такое положение дел на нынешнюю политическую ситуацию, претензии англичан выглядят прозрачно: в конфликте вокруг Украины они хотят играть роль серого кардинала.

Любопытно, что американцы сперва выкупили сценарий, но потом милостиво вернули авторам, благословив англичан на съемки. Пусть, мол, ребята порезвятся, порадуются…

На английский либеральный пафос США ответили решительной танковой атакой. В конце осени 2014 года на экраны вышел фильм «Ярость». Фильм, прямо скажем, не проходной.

Тут вам не фриковатые гейропейцы, которые, спрятавшись на радиозаводе, втихаря взламывают код шифровальной машины! В самом пекле войны оказывается суровый танковый экипаж – группа американских качков во главе с Брэдом Питтом, которые хотя и залиты кровью и грязью до самых ушей, непрестанно думают о Боге. На моей памяти еще не было в голливудском фильме о войне такого активного обращения к христианской символике и цитатам из Священного Писания – тут вам и «конь бледный», и разговоры о призвании пророка Исайи, и, конечно, распятие в финальном кадре.

Все это с весьма несимпатичными декорациями: утопающие в жидкой грязи трупы; мозги и куски лица, которыми забрызгано сидение в танке; конечности, намотанные на гусеницы – это, безусловно, суровые реалии войны (а также сильный кинематографический прием), и пребывание в кошмаре может помочь обрести веру в Бога, но как именно это произошло с героями фильма, для зрителя остается загадкой.

Еще больше недоумения в этой связи вызывает нехристианское поведение танкистов по отношению к мирному немецкому населению. С женщинами надо поступать по законам воинского братства – попользовался сам, дай попользоваться другу. Даже насквозь правильный персонаж Брэда Питта, наставляя новобранца, позволяет себе фразу вида: «Либо ты сейчас пойдешь с ней в спальню, либо это сделаю я». Подобное животное поведение, конечно, для войны не редкость, но вопрос встает в полный рост: как в головах американских «святых» все это совмещается? Если человек старательно оскотинивался, едва ли он способен на героический поступок, а умирают-то танкисты как раз по-христиански, отдав жизнь «за други своя».

Ответ создатели фильма дают через цитату из первого соборного послания апостола Иоанна: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1 Ин, 2:15–17). Предложенное истолкование этой цитаты – в духе гностических сект: реальный мир со всей своей грязью и похотью никак не сопрягается с жизнью души, которая столь сильно устремляется к Богу, что порывает с телом и более не может от него запятнаться. Именно сектантский христианский гностицизм примиряет на экране католиков и протестантов.

Если в английском фильме не воевали США, в американском кино начисто отсутствуют советские войска. Наличие второго (а с учетом хронологии и концентрации сил первого) фронта даже вскользь не упомянуто. Американцы не покладая рук борются с нацизмом в Африке, в Бельгии, в Германии – везде и всюду, но в гордом и несгибаемом одиночестве. Флаг борьбы за свободу и демократические выборы США по-прежнему намерены нести в одиночку и другим не дадут даже прикоснуться к его древку.

Немцы показаны тоже характерно. «Игра в имитацию» обезличила нацизм, используя кадры кинохроники: мы видим самолеты, корабли, подлодки, машину «Энигма», но не людей (только Гитлера). Создатели «Ярости» решили сыграть на контрасте. Подчас складывается ощущение, что орков из Средиземья Питера Джексона переодели в немецкую униформу и, на бегу сняв с них пирсинг, отправили в кадр. Даже офицеры СС нисколько не похожи на истинных арийцев: сутулые додики, изображающие силы тьмы, и в подметки не годятся мускулистым американским рыцарям света. Очевидно, создатели фильма активно искали духовное измерение у Второй мировой, но в итоге пошли самым простым путем – демонизировали образ немецких военных.

Вообще, последние голливудские фильмы все больше и больше склоняют к мысли о том, что Америка уже перешагнула этап либеральной истерии вокруг прав всяческих меньшинств, с которыми столь трепетно носится современная Европа. Умные люди в Штатах прекрасно понимают, что на таком сомнительном основании национальную идею не построишь, особенно в кризисные времена. Нужно обращение к подлинным вечным ценностям, но обязательно надрелигиозным, надконфессиональным и наднациональным, которые, собственно, позволяют строить и удерживать империи.

Это как раз то, чего никак не может понять отечественный кинематограф. Наши режиссеры все еще живут пафосом отыскания мировоззренчески нейтральной человечности в суровом горниле войны. То в михалковской «Цитадели» комдив Котов взлетает и падает, страдает и торжествует, прощает и жертвует собой на фоне фарса, не имеющего отношения к Великой Отечественной. То в бондарчуковском «Сталинграде» отряд героев из дома Павлова превращается в кучку самцов, отчаянно борющихся за право уединиться с Катей. Так зарылись в эту человечность, что про саму войну уже забывать начали.

Свежий фильм «Оборона Севастополя», рассказывающий о судьбе легендарной женщины-снайпера Людмилы Павличенко, в этом отношении чрезвычайно показателен.

Съемочная группа старательно собрала все возможные штампы российских фильмов о войне. Сволочные чекисты и пустозвоны-политруки выглядят еще более мерзко на фоне простых боевых офицеров, «отцов солдатам». Командование по-прежнему глупости вытворяет, поэтому спасаемся только личным героизмом, сноровкой и смекалкой простого солдата. Не обошлось и без сбегающих от опасности партийных работников.

Ну и, конечно, любовь, куда ж без нее. Только выдуманная. Реальная Людмила Павличенко еще до войны была замужем, родила сына. Все эти лирические метания от одного мужика к другому, конечно, заостряют гендерную проблему женского восприятия войны, но саму Великую Отечественную опять-таки сводят к поискам попыток уединиться в кустах и потерять девственность. Хорошо хоть здесь без голых задниц обошлось. Большая редкость для новейших российских фильмов.

Справедливости ради отметим, что главный образ был выбран на редкость удачно. Если поставить рядом английского чудака-математика, пышущего тестостероном американского танкиста и малорослую русскую снайпершу, то глубина нашего образа станет еще более очевидной. Конечно, Людмила Павличенко – это Россия в целом. Талантливая, умная, красивая. Мирная, конечно, но вынужденная защищаться и делающая это очень хорошо. Ищущая себя, вызывающая удивление, восхищение, сочувствие… А то, что героиня – из Киева, придает всему этому особую глубину и актуальный политический смысл. Видимо, этим самым указанием на историческое единство, отысканием общих культурных героев, призывами к общечеловеческим ценностям мы хотим сражаться с нынешним мракобесием «великих укров».

Политическая подоплека фильма понятна: за Крым будем стоять насмерть. Но, глядя на то, какими средствами и на каком основании хотим стоять, начинаю сомневаться: а сдюжим ли? Американцы уже поняли, что пора думать о Боге, а не только о человеке. А мы хоть когда-нибудь сообразим?