православный молодежный журнал |
Культура«Интернет и Книга» и другие басниХудожник А. Гончарова Сергей Луценко Окольные пути Чиновник о чиновнике чиновника просил. «Войди, – он говорил, – в его ты положенье! Он рвётся из последних сил, Но нет бедняге уваженья: То снизу мало принесут, То сверху больно нахлобучат… Зачем его так сильно мучат И отдают под суд?! Всегда хитрец выкручивался ловко: Ведь прежняя судья, проныра и плутовка, Его старинная кума, Была от кума без ума… Другой судья пришел – он зол и неподкупен И лести бубен Противен, говорят, ему…». «Постой! – Друг важно отвечал. – Брось разговор пустой. Бессилен я, увы! Но у судьи есть дядя, Наведайся к нему ты на ночь глядя. Вчера мы пили с ним; уже из-под стола Пожаловался он, что крыша потекла. Он ищет мастера, который сменит крышу, Ему поможешь ты, я вижу…». Порой гора, подобная святоше, Так грозно высится, что страх берёт. Но сбоку к ней зайдёшь, примеришься – и вот Уже вершину мнёшь и хлопаешь в ладоши. Интернет и книга «Я всюду! – возвестил, напыжась, Интернет. – Я мир оплёл, непобедим и вечен, Любимец миллионов женщин! И для мужчин меня желанней нет! Пленяя всех неутомимо, Я всех соединяю зримо, Лишь только стоит щёлкнуть – please!.. Эротоманы, стихоплёты, Прислушайтесь, вот мой девиз: «Освобождаю от заботы». К чему теперь библиотек громады И с письмами грузовики? Я есть, я буду – высшая отрада! Прощайте же, бумажные мозги. Освобождаю от ума! Кому он, заскорузлый, нужен ныне? Ему давно пора покоиться в Корзине, Оплакивая пыльные тома. Я Книги все сглотну в один присест – И выложу ремейки перед вами. Пускай всегда кишу, как труп, червями, – И всё ж меня вовек никто не съест!» «Да, ты могуч, но задаёшься слишком. А Книга благородная права: Меня казнили, но бессмертные слова Я всё храню; а ты, родясь едва, Везде бряцаешь жиденьким умишком…». «Вот это да! У Книжки голос есть! Захлопни допотопные скрижали! Растрёпа, эй, тебя все заплевали, А вот меня вовек никто не съест!». Услышав те слова, разгневалась Турбина: «Сбавь обороты, милый! Погоди! Хоть ты сидишь и у меня в груди, Ты всё же следствие, а не причина… Ах, не сдаёшься? Получай же!» – Щёлк – И не возьмут компьютерщики в толк, Что происходит. Щёлк – молчит другая. Молчат Турбины – учат шутника, И говорун молчит, изнемогая, И паутинка, тоньше волоска, Дрожит у Вельзевулова виска. Пока Нечистый в панике кружится, Вперяя в мониторы взгляд косой, – Порхают всюду добрые страницы И мир одет светящейся пыльцой… Нисколько Интернет не умаляя, Я для тебя старался, Человек: Лишь от избытка сила крепнет злая. Умеренность есть лучший друг для всех. Лодка и Бревно Качалось на воде трухлявое Бревно – И, в Лодку ткнувшись, вдруг заговорило: «Несчастная! У берега давно Ты прозябаешь в толще ила! Всё для тебя предрешено, Что завтра, что вчера – тебе едино: Бессмысленно лежи себе, дремли И обрастай тоской и тиной… Я ж одолело полземли! Вот, погляди, коль есть охота: Я от второго поворота Сюда неслось! Я повидало мир! Заливы ярче малахита И заводи, где плещется сапфир – Всё для меня открыто. Я вдаль плыву по прихоти своей, Здесь подремлю, а где-то бег ускорю. С тобой поговорю – и дальше, ей-же-ей, Отправлюсь к Морю! Ах, милая! Оно меня давно В свои владенья зазывало Потанцевать, попить вино…», – Так, не смутясь нимало, Пред Лодкой хвасталось Бревно, И продолжало: «Ему, великому, ответ твой передать Мне как-то совестно, сестрица… Ах, не держи! Мне в даль пора стремиться!» – Лишь только молвило, и, глядь, – Рыбак спускается с пригорка. Напыжилось Бревно, как будто крокодил: «Вот молодец! Ну, право, угодил! Скорее ставь сюда ведёрко И удочку свою клади…». «Нет, Брёвнышко, минутку погоди», – Сказала кротко Лодка. Рыбак не мешкая шагнул, От берега он Лодку оттолкнул: «Ну, в добрый путь. Поехали, красотка!», – Сел поудобней – и давай грести. Куда! Не тут-то было! Как будто Лодку пригвоздило – Нет ей пути! «Что за беда, – кряхтит. – Кто б мне ответил?» – И вдруг Бревно заметил: «Постой, треклятый сук! Подумаешь, игрушки! Попомнишь, как мешать!» – И хвать Его по самой по макушке. Рассыпалось трухлявое Бревно, Пошло оно На дно, Где заправляют тина да ракушки. Здесь всё представлено условно, И всё ж поймет читатель мой рассказ: Нередко в жизни, среди нас, Встречаются такие брёвна. Человек и Леший Однажды Человек и Леший, Чтоб в одиночку не тужить, Решили в дружбе жить. Пришла зима. Поднялся ветер свежий И снег пошёл. Тогда они вдвоём Валежника набрали; Ударил Человек по кремню, но с огнём Не совладали руки, и в печали, Дабы скорей чувствительность вернуть, На пальцы принялся он дуть. «Что делаешь ты, друг?» – осведомился Леший. И Человек с ухмылкой: «Вот вопрос! Отогреваю пальцы, что мороз Окостенил среди лесных безбрежий». Пар от дыханья на суставы лёг – И отступила вскоре злая стылость И гибкость в пальцы возвратилась; Мох задымился, припасённый впрок, И разгорелся ладный костерок. Забулькала похлёбка, закипела, Подтаскивает Леший бурелом, А Человек колдует над котлом, Помешивает ложкой то и дело. И смотрит Леший, округлив глаза: Вот Человек снимает пробу робко, И тихо дует, ложку поднеся, На жаркую похлёбку. «Что делаешь ты, друг? – опять он держит речь. – И так огромно пищи полыханье. К чему, скажи, теперь твоё дыханье?». «Еду чтоб остудить и губы не обжечь. Вот-вот поспеет! Подходи к котлу, Друг Леший, да бери поглубже ложку». «Я ем один, прости, и понемножку», – Ответил Леший, глядя на золу, И отступил в лесную мглу. И целый день, осиливая голод, Он шёл по чаще, бормоча: «Нельзя Себе записывать в друзья Тех, у кого из уст идёт и жар, и холод. Уж лучше путь, пустынный и привычный, Чем друг вблизи, невнятный и двуличный…». Орешник у дороги рос Орешник у дороги рос, И всяк идущий мимо, Чтобы орехов раздобыть, всерьёз Швырял в него каменья. Нестерпимой Бедой измучен, к Богу возопил Истерзанный Орешник: «Наказан я страшней, чем самый лютый грешник! В моих ветвях нет больше сил! Они изранены, избиты! К чему такая жизнь, когда Вовек не выносить плода?» – И отозвался Бог сердито: «О, глупый, все свои сужденья взвесь! Я, не теряющий ни крохи, Не зря тебя поставил здесь: Всяк у своей стоит дороги. Умерь своё пустое голошенье! Поверь, плоды свои даря, Воспринимаешь ты не зря От человека боль и поношенье. Да, человек нетерпелив и зол, И алчен, и коварен: В слезах, в крови лежит среди развалин Путь, по которому он шёл. Но пусть твоя развеется кручина! – Пойми: от вести, самой небольшой, Вдруг просветлеет он душой – И ты, не кто иной, тому причина. Ты призван не бесплодно жить, Но, созидая, путь земной вершить». Умолк Господь – и в облаке сокрылся, Орешник же, вздохнув и просветлев, Под ветерка пленительный напев К земле склонился… Ласка и Пила Такому довелось ещё случиться диву: Нашла однажды Ласка хитрый лаз – И в мастерскую забралась, Надеясь на богатую поживу; И вдруг в углу Заметила Пилу! Приблизилась, привстала, поглядела – Пилы понравился ей вид: Стройна, и зубками приветливо блестит… «Ну, что ж, разведаю! Заманчивое дело! – Подумала, ещё придвинулась на пядь. – Ах, милая, позволь тебя поцеловать!» – И ласково Пила ей прозвенела… Немного Ласка осмелела, И думает: «Дай только доберусь, А там и горлышко попробую на вкус…» Лизнула раз Пилу, другой – И кровь тут хлынула струёй! Злодейка в раж вошла: беду не видит и не слышит И кровью мнит насытиться чужой, – Знай острую Пилу целует, лижет. И так играла, зла и весела, Пока от ран сама не истекла… Терпенье, друг! Окончу басню разом. Пробравшись в чьё-то время хитрым лазом, Себя ты с Лаской ставишь наравне: Теряя кровь свою – теряя разум, Ты гибнешь в праздной болтовне. Другие басни Сергея Луценко читайте в журнале МОЛОКО Опубликовано: 24.01.2023 ← Вернуться к спискуОставить комментарий
|
115172, Москва, Крестьянская площадь, 10. Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru Телефон редакции: (495) 676-69-21 |