Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

История и мы

Почему началась Вторая мировая война. Часть 2


 

Братья по оси

 

На “подвиги” Гитлера воодушевляли политика и конкретные действия его сподвижников по будущей оси Рим — Берлин — Токио. В 1927 году правительственный кабинет в Японии возглавил воинственный генерал Танако. Он тут же вручил императору секретный меморандум, в котором изложил свою программу по укреплению могущества Японии, названную историками программой “крови и железа”. Предусматривалось завоевание Маньчжурии и Монголии, Китая, СССР. Не исключалось и столкновение с США, дабы показать янкам, кто хозяин в Азии.

Взрыв 18 сентября 1931 года железнодорожного полотна в Лютяогу, севернее Мукдена, сначала не привлек внимания мировой общественности. Но именно он послужил сигналом к осуществлению планов Танако к началу войны с Китаем, которая продлилась 15 лет. В оправдание своих агрессивных действий японское правительство заявило, будто они вызваны необходимостью “защиты Азии от коммунизма”. Захват Маньчжурии и образование марионеточного государства Манчжоу-Го изображалось как создание плацдарма для обороны “цивилизации”. На самом же деле это была часть плана “Оцу”, которым предусматривался захват советского Дальнего Востока: первый удар по Владивостоку, второй — через Монголию в район Читы.

3 октября 1935 года Муссолини без объявления войны вторгся в Эфиопию. Достаточно было перекрыть Суэцкий канал или ввести эмбарго на поставки нефти, чтобы тут же пресечь агрессию, сделать небоеспособной технически оснащенную итальянскую экспедиционную армию, но внутренние противоречия Европы представили Муссолини почти неограниченную свободу маневра. Тем не менее к концу года эфиопы приостановили наступление итальянцев, сражаясь чуть ли не копьями, тогда агрессор применил отравляющие газы и запрещенные международной конвенцией разрывные пули.

Гитлер на первых порах придерживался нейтралитета в этой войне, поначалу у него не складывались отношения с дуче, но затем занял сторону Италии. Главным для него здесь было другое — он, словно ястреб, следил за реакцией стран Антанты и США на действия Муссолини и, когда увидел нерешительность западных держав, а также полный паралич Лиги Наций, тут же сам кинулся за добычей: 7 марта 1936 года немецкие войска заняли Рейнскую область, которая являлась демилитаризованной зоной. Поводом для этого послужил факт ратификации мирного договора между Францией и СССР. Он осознавал большой риск этого шага и как потом признался, первые двое суток были самым волнующим моментом его жизни, и больше такого груза он не хотел бы брать на свои плечи в ближайшие лет десять.

Ему было чего волноваться. Ведь строительство вермахта только начиналось, в случае серьезной схватки он мог выставить лишь горсточку дивизий против почти двухсот дивизий Франции и ее союзников. “Если бы французы вошли тогда в Рейнскую область, — заявил Гитлер чуть позже, — нам пришлось бы с позором и бранью отходить”... Но он не встретил сопротивления, используя лишь три батальона. Речь в рейхстаге, которой оправдывал акцию, была шедевром демагогической игры на противоречиях западных стран, их страхе перед большевизмом, характерных и для Германии, и для Европы.

Как только волнения из-за этой акции чуть-чуть улеглись, его взор повернулся на Восток. Опять-таки движущей силой этого поворота служило усиливающееся осознание коммунистической угрозы. Одобренная в 1935 году Коминтерном новая тактика действий народных фронтов привела к впечатляющим успехам: в феврале 1936 года левые победили на выборах в Испании. 4 июня было сформировано правительство Народного фронта во Франции. Шестью неделями позже, 17 июля, военный мятеж в Марокко положил начало гражданской войне в Испании.

На обращение испанского правительства за помощью к Франции и СССР вождь мятежников генерал Франко ответил аналогичной просьбой к Германии и Италии. Гитлер тут же направил в распоряжение Франко легион “Кондор”: летчиков, танкистов, артиллеристов и механиков численностью около 14 тысяч человек. С помощью немецкой авиации Франко смог перебросить свои подразделения через море, создать плацдарм в континентальной части Испании, а также бомбить Мадрид. В ходе этого инцидента фашистские державы, державшиеся ранее порознь, и их лидеры, придирчиво присматривающиеся друг к другу, сплотились и создали провозглашенную в конце октября 1936 года “ось Берлин — Рим”. 25 ноября того же 1936 года Берлину удалось завершить “ухаживание” за Японией подписанием Антикоминтерновского пакта. В секретном протоколе констатировалось, что обе державы обязуются проводить согласованную политику по отношению к СССР. Год спустя к Антикоминтерновскому пакту присоединилась Италия, окончательно оформив треугольник “Рим — Берлин — Токио”, обрисовав контуры и расстановку сил перед Второй мировой войной.

 

“Пятерка” по поведению

 

Историки приходят к выводу, что в те роковые 1936 — 1937 годы у Гитлера окончательно созрел и план будущих захватов, определились конкретная схема агрессии, очередность ударов. Этому способствовал и один сравнительно малоизвестный, но очень важный факт — встреча министра иностранных дел Великобритании лорда Галифакса и Гитлера в ноябре 1937-го. В ходе беседы Галифакс подчеркнул желательность и важность соглашения между Германией и Англией для всей европейской цивилизации и выразил уверенность, что “существующие ныне недоразумения вполне могут быть улажены”, тем более что английское правительство осознает: “Фюрер осуществил великое дело не только для Германии, благодаря уничтожению большевизма в собственной стране он преградил ему дорогу в Западную Европу, вследствие чего Германия по праву может считаться бастионом Запада в борьбе против большевизма...” Как видим, Гитлер получил у британцев “пятерку” по поведению, ему дали ясно понять, что Англия не станет вмешиваться в его действия, если они будут направлены на развязывание войны против СССР.

В том же ноябре 1937 года дал возможность своим приближенным заглянуть в планы на будущее. На секретном совещании в присутствии военного министра Бломберга, главнокомандующего сухопутными силами Фрича, командующего авиацией Геринга, министра иностранных дел Нейрата и полковника Хосбаха, исполнявшего обязанности секретаря, Гитлер заявил: с Версалем и большевизмом покончено и лет через 6—7 он приступит к осуществлению программы “расширения жизненного пространства”. Возможно, сделает это и раньше, при условии если будет нейтрализована Франция. Тут же и определил первые жертвы — Чехословакию и Австрию.

Фрич, Бломберг и Нейрат возразили, не потому что были не согласны, а потому что знали — Германия еще не готова к войне. Гитлер, не церемонясь, сменил их. Всего же в затеянной Гитлером “чистке” на пенсию было отправлено 16 пожилых и нелояльных к нему генералов, 44 других просто смещены. Одним махом, без малейших признаков сопротивления военных, Гитлер устранил сдерживающий барьер в армии. И не ограничился перетряской вермахта. Пост министра иностранных дел занял Риббентроп, а министра экономики — Вальтер Функ.

 

Поблажка за поблажкой

 

В марте 1938 года двести тысяч немецких войск вошли в Австрию. 13 марта сам Гитлер под колокольный звон пересек австрийскую границу и прибыл в родной город Баунау. С балкона ратуши произнес речь о своей особой миссии.

 

Западные державы, правда, изъявили некое вялое беспокойство в связи с действиями Гитлера. Но и только. У каждой из стран были свои заботы. Франция глубоко погрязла во внутренних проблемах. Да и Англию Австрия не волновала. Она отклонила советское предложение провести конференцию по недопущению дальнейших захватов территорий Германией. Не состоялась даже сессия Лиги наций — обескураженный мир отказался теперь от символических жестов возмущения. Его совесть, как писал с горечью Стефан Цвейг, “слегка поворчав, забывала и прощала”.

Легкость, с которой Гитлер реализовал задачу первого важного этапа своей политики, побуждала его тут же перейти к следующему шагу. Спустя две недели после аншлюса Австрии, в ходе встречи с руководителем судетских немцев Конрадом Генлейном, который жаловался на притеснение немцев в Чехословакии, он выразил решимость разрешить этот вопрос. Проблема Судетской области, где проживало свыше 3 млн немцев, использовалась им лишь как предлог для нападения. Выбирая момент вторжения, Гитлер разжигал страсти внутри Чехословакии. 12 сентября 1938 года на партийном съезде в Нюрнберге он официально заявляет: “Я ни при каких обстоятельствах не стану с бесконечным терпением взирать на дальнейшее угнетение наших братьев в Чехословакии... Немцы в Чехословакии не беззащитны, и они не брошены на произвол судьбы...”

Мир понял: вот-вот грянет война. И тут неожиданный ход делает Чемберлен — решает провести переговоры с Гитлером. Фюрер, по его словам, был “полностью ошеломлен таким шагом”. Но был и польщен — 70-летний Чемберлен был готов впервые в своей жизни сесть в самолет ради встречи с канцлером. Очевидно, у Гитлера была и надежда поговорить с английским лидером о его давней идее — разделе мира. Согласно ей, Англия, как доминирующая морская держава, должна была владеть морями и заморскими территориями, а Германия, как неоспоримая континентальная держава, — огромным евразийским континентом. Но до обсуждения этих планов дело не дошло.

В ходе беседы фюрер без обиняков потребовал присоединения Судетской области к рейху, а когда британский визитер прервал его вопросом, будет ли он довольствоваться этим или же захочет разгромить Чехословакию полностью, в ответ услышал, что сейчас не время обсуждать будущие его действия. И хотя в своем отчете перед собственным кабинетом министров британский премьер объявил своего собеседника “самой ординарнейшей шавкой, которую ему когда-либо довелось встречать”, очередной ход Чемберлена снова удивил Гитлера. 22 сентября тот сообщил Гитлеру: как Англия с Францией, так и Чехословакия согласны на отделение Судетской области. Более того, Чемберлен предложил аннулировать договоры о союзе между Францией, СССР и Чехословакией.

Уступчивость Чемберлена лишала Гитлера повода начать войну. Получая поблажку за поблажкой, фюрер закусил удила: “Очень сожалею, господин Чемберлен, но с этими вещами я теперь согласиться не могу”...

Переговоры на этом не закончились, но обе стороны параллельно с ними начали военные приготовления. Прага призвала под ружье один миллион человек и могла вместе с Францией выставить армию почти в три раза больше немецкой. О своей готовности выполнять договор о помощи Чехословакии заявил СССР. Это несколько отрезвило Гитлера. Он продиктовал Чемберлену письмо, в котором, перейдя на примирительный тон, предложил автономию судет и гарантии существования Чехословакии.

 

Подарок на золотом блюдечке

 

29 сентября в Мюнхене собрались главы правительств Англии, Франции, Италии и Германии. После недолгого обмена мнениями Муссолини представил проект соглашения, который был составлен накануне вечером нацистами. Этот документ с несущественными поправками и был подписан. Он предписывал Чехословакии передать Германии в десятидневный срок около одной пятой своей территории. Она теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границах, новая линия которых уперлась в предместья Праги.  Гитлер вырвал у превосходившей его по мощи коалиции обширную экономически крепкую область, улучшил свои стратегические позиции, получил крупные военные заводы, аэродромы и новые отрасли промышленности.

Когда американский обвинитель в Нюрнберге напомнил одному из приближенных Гитлера — Шахту о его участии в разграблении Чехословакии, в частности, о том, что он выгреб весь золотой запас страны, тот парировал: “Но, простите, пожалуйста, Гитлер же не взял эту страну силой. Союзники подарили ему эту страну... Имел место не захват, а подарок”. До заключения Мюнхенского пакта Гитлер не осмеливался даже мечтать о включении Судетской области в империю. Единственное, о чем он думал, это об автономии Судет. А затем эти глупцы, Даладье и Чемберлен, все преподнесли ему на золотом блюдечке...”

Говоря о мюнхенском сговоре уже сидя в камере, Геринг рассказывал тюремному психиатру Джильберту, что при подписании соглашения “...никакого возражения против чего бы то не было. В конце концов, они ведь знали, что заводы Шкода и другие военные заводы находились в Судетской области. Более того, когда Гитлер потребовал, чтобы некоторые военные заводы, находящиеся за границами Судетской области, были переведены на Судетскую территорию, как только она к ним отойдет, я ожидал взрыва негодования, но не последовало и писка. Мы получили все, что хотели”. Провожая Чемберлена и Даладье после подписания соглашения, Гитлер с чувством брезгливости бросил Риббентропу: “Ужасно, какие это ничтожества”. Из Чехословакии в Германию было вывезено 1582 самолета, 469 танков, 2175 пушек, 43 876 пулеметов. Это дало возможность Гитлеру развернуть 51-ю дивизию и одну бригаду. На случай войны предусматривалось быстрое развертывание еще 52 дивизий. В целом в конце 1938-го германская армия насчитывала 1,4 млн человек.

Тем не менее Гитлер остался не совсем доволен Мюнхеном. “Этот Чемберлен не дал мне войти в Прагу”, — жаловался он Шахту.

Советский Союз, резко осудивший аншлюс Австрии, готов был прийти на помощь Чехословакии, с которой у него был договор о взаимопомощи, и даже двинул к границам свои войска, обратился к Польше с просьбой пропустить их через свою территорию, поскольку не имел общей границы, но получил отказ. Западные державы, как и Польша,  во всем потакали Гитлеру.

Еще не высохли чернила на мюнхенском соглашении, как “Нью-Йорк геральд трибюн” 1 октября взахлеб призывала: “Дайте Гитлеру возможность воевать против России!”, “Германия должна создать великую империю... в просторах России”.

...3 октября Гитлер пересек границу Чехословакии, а 21 октября дал указание о военной ликвидации остальной части Чехии, а также об овладении литовской Мемельской областью. И снова все это сошло ему с рук.

 

Жертвы собственных интриг

 

Теперь на его горизонте замаячила Польша. Не долго думая, Гитлер потребовал возвращения Данцига, который был изъят у Германии по условиям Версальского договора, и высказал намерение провести автостраду и железную дорогу в Восточную Пруссию через польский коридор. Польша категорически отвергла немецкие предложения. Ее поддержали Англия, Франция и США.

Привыкший к потаканиям, Гитлер не ждал такого поворота. По воспоминаниям адмирала Канариса, он воскликнул: “Я заварю им такое сатанинское зелье, что у них глаза на лоб полезут”. На следующий день объявил о расторжении германо-английского морского договора, соглашения о ненападении с Польшей и одновременно заключил военный союз с Италией (“Стальной пакт”). Но не от этого полезли глаза на лоб у западных лидеров. Гитлер резко меняет внешнеполитический курс и идет на сближение с СССР. Тут впору заметить, что наше правительство, резко осуждавшее агрессивные действия Германии, все же не прочь было мирно сотрудничать, как во времена Веймарской республики. Как утверждает И. Фест, Советский Союз неоднократно обращался к правительству рейха с предложением об урегулировании отношений, заменил даже министра иностранных дел Литвинова, человека западной ориентации, который в национал-социалистической пропаганде фигурировал не иначе как “еврей Финкельштейн”,  на Молотова, но это никак не повлияло на улучшение отношений Германии и СССР.

Гитлер опасался Сталина. Лишь обида на Англию, а также возможность избежать войны на несколько фронтов толкнули его в объятия Сталина. Как заявил он, “...это пакт с сатаной, чтобы изгнать дьявола”. Тем не менее он заранее знал, что этот пакт недолговечен. 11 августа, за несколько дней до поездки Риббентропа в Москву, он сказал: “Все, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп, чтобы понять это, я буду вынужден добиться соглашения с Россией, разбить Запад, а затем, после его поражения, собрав все силы, двинуться на Россию”.

Заваривая “сатанинское зелье”, Гитлер не мог и представить, что сам отравится им, и действовал стремительно. 5 мая заместитель заведующего отделом печати МИДа Германии Штумм повел зондирующий разговор с поверенным в делах СССР в Берлине Г. Астаховым. 6 мая Гитлер, как отмечал в своих мемуарах советник германского посольства в Москве Г. Хильгер, потребовал информацию о предполагаемой позиции СССР в случае предложения с германской стороны коренного улучшения советско-германских отношений. 20 мая посол Шуленбург встречается с Молотовым и ставит вопрос о переговорах и заключении торгового соглашения между двумя странами. Советская сторона выразила сомнения по поводу переговоров в связи с тогдашним состоянием советско-германских отношений. 28 июня Шуленбург сообщает Молотову, что Германия предлагает не только нормализовать отношения с СССР, но и решительно улучшить их. 3 августа посол снова говорит об этом. 14 августа Риббентроп уполномочивает своего посла в Москве начать переговоры о его встрече с советским руководством. 15 августа Шуленбург на встрече с Молотовым просит принять Риббентропа. Снова ставит вопрос об этом 17 августа. 19 августа заключается германо-советское торговое соглашение с предоставлением СССР кредита в 200 млн марок.

Но Сталин не спешит на встречу с Риббентропом и просит уточнить цель визита в СССР главы немецкого МИДа.

Как видим, инициатива Пакта о ненападении исходила от Гитлера. Сталин к этой инициативе относился настороженно. У него были другие планы — заключить общее соглашение с западными державами, но Англия и Франция противились этому. Переговоры военных делегаций СССР, США и Англии длились несколько месяцев и зашли в тупик. 7 августа был отозван из Москвы глава миссии Великобритании Стрэнг, а французы бойкотировали любые предложения. Тем не менее Сталин ждал сигнала из Лондона до последней минуты, дождался лишь туманного сообщения от МИДа о готовности подписания некой военной конвенции. В этих условиях Сталин согласился на приезд Риббентропа. Это было сделано в ответ на очередную телеграмму из Берлина от 21 августа и на полученное сообщение о том, что на 23 августа согласован прилет в Англию Геринга для “урегулирования разногласий”. В последний час Гитлер отменил полет Геринга, и ночью 24 августа был подписан советско-германский договор о ненападении, знаменитый пакт Молотова — Риббентропа. Западные державы стали жертвами собственных интриг: ставка на то, чтобы стравить Гитлера со Сталиным, а самим остаться над схваткой, оказалась в данный момент битой. Заключение мирного договора между СССР и Германией стало мировой сенсацией. Наиболее болезненно его восприняли Англия, Франция и Япония.

Характеризуя политику Англии в период летнего кризиса 1939 года, один из ближайших сподвижников Рузвельта Гарольд Икес отмечал: “Англия давно могла договориться с Россией, но она продолжала обманывать себя иллюзией, что ей удастся столкнуть Россию с Германией и таким образом самой выйти сухой из воды... Мне трудно порицать Россию (за заключение Пакта о ненападении с Германией. — Авт.). Как мне представляется, один Чемберлен виновен в этом”.

Сегодня заключение договора СССР с Германией толкуется по-разному, демократы критикуют за это Сталина, особенно напирая на секретный протокол о присоединении Прибалтики к СССР. Но даже Черчилль одобрил данный шаг Кремля. Выступая по  радио 1 октября 1939 года и говоря о выдвижении вперед советских границ в результате пакта Молотова — Риббентропа, он заметил: “То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан Восточный фронт”. Тот же Черчилль в секретном послании Сталину 21 июля 1941 года писал: “Я вполне понимаю военное преимущество, которое вам удалось приобрести тем, что вы вынудили врага развернуть силы и вступить в боевые действия на выдвинутых вперед западных границах, чем была частично ослаблена сила его первоначального удара”.

 

Необъявленная Вторая мировая

 

...Вечером 31 августа 1939-го команда штурмбанфюрера СС Альфреда Науйокса инсценировала нападение поляков на немецкую радиостанцию в Гляйвице, передала в эфир короткое заявление, произвела несколько выстрелов в воздух и оставила на месте акции несколько трупов отобранных для этого заключенных. Немногими часами позже, когда забрезжило утро 1 сентября, поступило донесение польского коменданта форта Вастерплятте майора Сухорского: “В 4.45 броненосец “Шлезвиг-Гольштейн” открыл со всех своих стволов огонь по Вастерплятте”. Одновременно перешли в наступление с исходных позиций войсковые соединения, сосредоточившиеся вдоль германо-польской границы. И хотя объявления войны не было, в Европе заполыхала Вторая мировая. Между тем 31 августа, выступая с речью в здании оперы Кролля, Гитлер клялся в своем миролюбии и “бесконечном долготерпении”, заверяя в дружбе с Советским Союзом.

Польша отчаянно ждала военной помощи или хотя бы облегчения своего положения от Англии и Франции и слишком поздно поняла, что осталась без реальной поддержки. Между тем, по условиям франко-польского соглашения 1939 года, Франция обязана была на третий день после объявления всеобщей мобилизации начать военные действия против Германии, а на 15-й день перейти в наступление главными силами. На деле же на третий день она решилась лишь на объявление войны, а на 15-й — занялась разработкой оборонительной линии Мажино. И англичане действовали пассивно, хотя 25 августа тоже подписали договор с Польшей. К 15 октября, когда военные действия уже были закончены, Великобритания направила на континент вначале 4 дивизии. Боевое же соприкосновение с немцами произошло лишь 9 декабря — в этот день во время разведывательной операции погиб первый английский солдат.

Война с Польшей продолжалась 18 дней. Немцы без особого труда заняли Брест-Литовск и остановились. Сталин однако медлил с вступлением в Западную Белоруссию. Гитлер озаботился этим, Риббентроп уполномочивает посла в Москве Шуленбурга  напомнить СССР о договоре Молотова — Риббентропа. 17 сентября советские войска перешли границу. Белорусы встречали их цветами.

6 октября Гитлер прибыл в Варшаву, чтобы отметить первую из своих блицпобед. Приняв там парад войск, в кругу приближенных заявил, что намеревается истребить большую часть населения, а остальных поляков сделать рабами. Первоначально он отторгнул от Польши обширные земли на западе и присоединил их к рейху, остальные получили название “генерал-губернаторств”, но 2 августа 1940 года объявил, что вся Польша является составной частью германской империи.

На Нюрнбергском процессе немецкие генералы единодушно утверждали, что германский блицкриг в Польше можно объяснить лишь бездеятельностью западных держав. Так, Йодль, в частности, говорил: “Если мы не потерпели крах еще в 1939 году, то объясняется это лишь тем, что во время польского похода примерно 100 французских и английских дивизий, дислоцированных на Западе, пребывали в полном бездействии, хотя им противостояли всего лишь 23 немецкие дивизии”.

Вскоре после захвата Польши Гитлер созвал военачальников и держал перед ними трехчасовую речь, резко критикуя тех, кто выступал против агрессии. То и дело он заявлял: “Ни военный, ни штатский человек не могут заменить меня. Я убежден в силе своего интеллекта и решительности... Никто не достигнет того, чего достиг я. Я веду немецкий народ к огромным высотам... Я не остановлюсь ни перед чем, я уничтожу любого, кто будет мне препятствовать...”

Генералы, словно нашкодившие школьники, молчали, хорошо зная, что так оно и будет. Перед их глазами стоял военный министр Бломберг, которого фюрер убрал, использовав в качестве предлога его женитьбу на женщине, которую гестапо объявило бывшей проституткой, хотя сам Гитлер одобрил выбор Бломберга и был у того на свадьбе; снял главнокомандующего сухопутными войсками Фриче по шумному обвинению в гомосексуализме, отправил в отставку других “умников”, а опорой своей сделал бесцветного, льстивого генерала Вильгельма Кейтеля, чья привычка соглашаться со всем, что говорят начальники, дала ему прозвище “кивающая задница”.

 

Странная война

 

Многомесячное “противостояние”, а по существу, бездействие войск Франции, Англии и Германии в первый год Второй мировой войны получило наименование “странной войны”, хотя странного тут ничего не было. Англия и Франция ждали, что Гитлер не остановится на Польше, а пойдет дальше на Восток. Но они ошиблись. 10 октября 1939 года Гитлер подписал так называемый приказ № 6 о подготовке военной операции против ненавистной ему Франции. Наступление предполагалось вести через Бельгию и Голландию.

Утверждения А. Громыко, посла СССР в США в годы войны, затем министра иностранных дел СССР:  “В речах и мемуарах западных политиков, их исторической науке всячески подчеркивается, что США якобы выполнили свой долг тем, что осуждали накануне Второй мировой войны экспансионистские устремления германского фашизма и его союзников.

Но и до сих пор не сделано серьезных попыток ни со стороны политиков, бывших и настоящих, ни со стороны историков в странах Запада осмыслить, какой оборот приняло бы развитие событий, если бы США выступили совместно с государствами, стоявшими на позициях мира, прежде всего СССР, и заявили о своей решимости участвовать в создании могучей объединенной силы, противостоящей агрессии...

О вероломстве Гитлера говорит такой факт. 10 октября он подписывает план вторжения во Францию, хотя 4 днями раньше на весь мир протрубил о том, что готов созвать мирную конференцию и заключить мирный договор с Францией и Англией. Пока мировое сообщество “переваривало” этот миролюбивый шаг фюрера, он “прибрал к рукам” 9 апреля 1940 года Данию, затем Норвегию, а 10 мая 1940 года начал поход против Франции, которая 22 июня капитулировала. Гитлер лично прибыл в Компьен, чтобы присутствовать при подписании капитуляции. Выбрал Компьен конечно же не случайно. Именно там, в лесу, 11 ноября 1917 года главнокомандующий союзными войсками маршал Фош в салон-вагоне специального поезда принял капитуляцию кайзеровской Германии. В задачу автора не входит анализ всех причин, которые привели к поражению Франции. Главную из них назвал Черчилль: Франция была побеждена еще до начала военных действий против нее. И с ним нельзя не согласиться. Французы-мюнхенцы воевать против Гитлера никогда не собирались. Еще 1 сентября 1939 года, в день нападения на Польшу, во французском парламенте прозвучало: “Главный враг Франции не Гитлер, а СССР и коммунисты!”

В Компьене Гитлер был наверху блаженства. Еще бы! Он осуществил две свои главные цели: “Позор Версаля смыт!”, “Честь Германии восстановлена!”. Но упоение фюрера победой над Францией и Европой, правда, омрачил тот факт, что 23 июня, то есть всего через день после капитуляции Франции, новый глава британского правительства Уинстон Черчилль заявил о решимости продолжать войну с Германией до победы. Позиция же Гитлера по отношению к Англии для большинства исследователей остается и до сих пор загадочной. Фюрер мог разгромить крупные силы британцев под Дюнкерком, наступая на Париж, но, видимо, вспомнив свою “Майн кампф”, остановил танки всего лишь в 20 километрах от города, дав возможность почти четырехсоттысячному английскому корпусу эвакуироваться. После взятия Парижа отдал приказ срочно подготовить операцию “Морской лев” по сокрушению Англии прыжком через Ла-Манш, но затем отказался от этого шага, перейдя к воздушной битве, и активно взялся за план “Барбаросса”, но перед этим захватил еще Югославию, Грецию, Крит.

21 июня 1941 года, в очередной раз плюнув на мирный договор, без объявления войны Гитлер начал осуществление главной своей задачи — расширение жизненного пространства на Восток, то бишь осуществление “дранг нах Остен”. “В этой связи, — подчеркивает авторитетный немецкий историк Г. Якобсен, — необходимо разрушить одну все еще распространенную легенду: германское нападение на Советский Союз в 1941 году (как об этом свидетельствуют результаты изучения документальных источников) не явилось превентивной войной. Решение Гитлера осуществить его было порождено отнюдь не глубокой тревогой перед грозящим Германии предстоящим советским нападением, а явилось конечным выражением той его агрессивной политики, которая с 1938 года становилась все более неприкрытой”.

Исчерпывающий вывод. Жаль только, что некоторые наши демократы, все время ориентирующиеся на Запад, не знают или не хотят ведать этого.

...Америка долго находилась как бы на распутье. Выжидала и колебалась. Ее правящие круги, казалось, все еще не вполне отдавали себе отчет в том, какие истинные цели преследуют фашистские захватчики, какие беды они несут Европе и миру в целом. По существу, курс этих кругов... мало отличался от политики руководящих кругов Англии и Франции, которые были вовсе не против того, чтобы фашистская Германия канализировала свою агрессию на Восток, чтобы она обрушилась на СССР.

Перелом в настроениях Вашингтона обозначился лишь тогда, когда обжигающее дыхание войны стало доходить и до США. После нападения Германии на СССР перед каждым американцем встал во всем суровом виде вопрос: “Какая страна будет очередным объектом гитлеровской агрессии?”

Да, Второй мировой могло не быть. Но очень уж многие политики не только желали, но и делали все для того, чтобы она свершилась.

           

 

Александр ЧЕРНЯК

 

Начало здесь

 

← Вернуться к списку

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru