Наследник - Православный молодежный журнал
православный молодежный журнал
Контакты | Карта сайта

«Не спать, и шагать, и страдать, и радоваться..»

№ 8, тема Труд, рубрика История

Любое великое деяние рождается из повседневности, хотя на расстоянии лет кажется начисто оторванным от нее. 

Евгений Богат, «Нет радостнее вещи»

 Ставлю в газовую духовку пирожки. Чиркаю спичкой. Из махоньких дырочек на изогнутой трубке выскакивают голубые язычки. Так привычно… Подумаешь – газ. Это сорок лет назад газовая плита всей стране казалась сказкой. И газопровод «Бухара – Урал», который вот-вот должны были пустить.

Тогда о нем писали не иначе как о чуде:

«Ярко сияют газлинские буровые вышки в степи. Они в огнях от самых макушек до оснований. Их здесь десятки, сотни: целый город конструкций, моторов, газосборочных сооружений и очистительных установок. Буры уходят в глубь земли, к залежам газа. На действующих скважинах космическим звоном поют трубы. Верхолазы и электросварщики, облепив высотную конструкцию, молнируют в темный зев пустыни ослепительными всполохами. Завершаются последние сварочные работы на головных сооружениях газопровода».

Наблюдать строительство самой грандиозной в мире газовой магистрали могли только его строители, спецкоры газет и студенты некоторых вузов. В знойных степях с их песчаными бурями и отсутствием привычной цивилизации особой романтики не обнаруживалось. Но тех, кто строил газопровод, вдохновлял призыв собственными руками творить историю страны. Без него стройка вряд ли бы стала ударной. Что, если не это, помогало студентам во время практики по двенадцать часов без перерыва таскать к котлам тяжеленные мешки с сырьем для мастики, которой пеленали трубы? Без устали рыть траншеи, заливать фундамент под турбины?

 ***

— Весной 1963 года нам выдали дипломы. Декан факультета трубопроводного транспорта Уфимского нефтяного института, где мы учились, построил наш курс и сказал: «Вы едете на великую стройку. Вы нужны Родине. Она вас зовет!» Без пафоса сказал, он знал, на какую огневую работу мы поедем – почти половина выпуска, сорок человек. Вот-вот должны были пустить газопровод, срочно нужны были эксплуатационники, и выбор пал на наш выпуск. Нам предстояло следить за сложными системами газоперекачивающих станций, чутко ухаживать за многокилометровой «трубой», ликвидировать последствия взрывов и аварий, бороться с пожарами, – вспоминали на своей встрече выпускники Уфимского нефтяного института в марте 2003 года.

Как же им не терпелось накануне выпуска поскорее оказаться на трассе, на любой из компрессорных станций…

— Мы с друзьями даже жребий судьбы сами разыграли, как в фанты, – рассказывает Валентин Мандрин. – Анвар Мухаметшин встал спиной к карте газопровода. Павка Прытков и Саша Дойбан показывали на ней точку, а он говорил, кому из нас туда ехать. Мы были по-настоящему счастливы попасть на магистраль. Нам хотелось подвига, а разве не подвиг – труд, который служит сразу всем соотечественникам?! Только представьте, ради чего мы уезжали в пески. Мы знали, что газ придет к людям в дом и облегчит им жизнь. Знали, с каким нетерпением ждали газ на крупных металлургических комбинатах, машиностроительных, цементных, трубных заводах. Что он станет сырьем для получения многих полезных веществ: каучука, спирта, полиэтилена, сажи, которая нужна для изготовления типографской краски, резины, красителей. Что он сделает эти продукты дешевле в несколько раз…

Выпуск нефтемеханического факультета 1963 года был одним из лучших: половина студентов училась на «отлично». И еще среди выпускников того года не было ни одной девушки – провидение «угадало», куда им придется отправляться.

То же провидение намекало на предстоящие трудности, когда ребята только поступили учиться. Тогда, в 1958 году, еще не было построено пятиэтажное кирпичное общежитие.  И студенты жили в саманных бараках бывшего третьего концентрационного лагеря, уфимского ГУЛАГа, которые после его ликвидации достались Уфимскому нефтяному институту.

Бараки делились пополам длинным коридором, в промозглых комнатах жили по шесть человек. Зимой температура редко поднималась выше 10 градусов. Темно, удобств –никаких. Почти так спустя пять лет им выпало жить в Средней Азии, в вагончиках-времянках.

***

«Зачем нужен ад, если есть Кунград?» – эта молодецки шутливая надпись красовалась когда-то на плакате возле компрессорной станции №6, одной из самых знойных на магистрали «Бухара – Урал».

До сих пор в Кунграде разъяренное солнце обугливает все живое уже при сорока градусах. Зимние бураны носятся по степи, размахивая ледяными розгами. Поздняя осень угрюмо шуршит подсушенным ковылем. Песчаные ветродуи не перестают неделями: мир блекнет, теряет в песчаной завесе и без того неяркие краски. От тумана из песка болит голова, волосы встают дыбом, электризуясь.

Недалеко от Кунграда находится плато Устюрт, где в шестидесятых годах вместе с газопроводом  родился город Комсомольск-на-Устюрте.

Вот что в 1966 году писал об Устюрте журнал «Уральская новь»: «Мало, наверное, найдется на земле таких унылых мест, как северная часть Устюрта. Пустыня по сравнению с ней просто красавица: небо синее, песок желтый, кое-где какие-нибудь саксаулы встретишь… А здесь все серое от пухляка – тончайшей пыли. Механизмы машин изнашиваются за полгода. Тут мы узнали, как могут болеть глаза от монохромности – отсутствия цветовой гаммы. Спасались, глядя на врученные на какой-то из компрессорных станций пионерские галстуки… Между прочим, годовой перепад температур здесь восемьдесят градусов».

Самая южная точка газопровода – соседний с Бухарой город газовиков Газли.

— Цветущая Бухара от Газли всего-то в ста километрах. Там базары, заваленные дынями и арбузами. Деревья растут – оазис, экзотика Средней Азии. А в Газли – уже ни кусточка, одна пустыня, посреди которой стоят вагончики. Резкий контраст, – вспоминает о приезде на компрессорную станцию выпускник Уфимского нефтяного института Павел Прытков. – В самые первые месяцы после приезда в Газли было особенно тяжело. Питьевая вода – только в цистерне. В металлическом вагончике днем, как в духовке, – настолько стены раскалялись. И на улице не легче.

Не было ни хлеба, ни картошки, ни овощей, ни фруктов, ни консервов. Только мясо.

Вокруг барханы, вараны, змеи – и больше ничего.

В вагончиках, первом жилье эксплуатационников, стояли двухъярусные кровати и печурки, которые затапливали с вечера. Когда начинался буран, вагончики полностью заносило песком или снегом, в зависимости от времени года. Чтобы откопать дверь, приходилось вылезать в форточку. Каждое утро дежурный водитель проезжал на вездеходе мимо вагончиков и проверял, не надо ли кого доставать из-под заносов.

В вагончиках и работали, и спали, и отдыхали. Читали, готовились к экзаменам, к дипломным работам.  Растили детей.

— Панцирные сетки кроватей, провисая, задевали пол. До потолка рукой достать можно. Зимой поутру так холодно, что, бывало, и одеяло от стены не оторвешь. То волосы к подушке примерзли, то сосульки с потолка свисают, – вспоминает выпускник Уфимского нефтяного института Лев Бронштейн. – Люди, бывало, гибли. Как Саша Дойбан. Как-то на трассе всплыла из песка труба, и он отправился на место аварии. Жить пришлось в промозглом вагончике, где однажды ночью у него примерз бок к стенке, застудились почки. Он заболел, и первого октября 1967 года оборвалась его жизнь.

***

После пуска газопровода на компрессорных станциях не знали, что такое восьмичасовой рабочий день. Работали не по графику, а по надобности и по совести, и без сверхурочных. Порой из цеха не выходили месяцами.

— На нашей КС в кабинете молодого начальника турбинного цеха Юры Забродина стояли раскладушки. Когда у кого-нибудь из ребят кончались силы, он отправлялся прилечь, а к турбинам шли другие, – рассказывает Павел Прытков.

— Работа была очень жаркая: в камерах сгорания температура доходила до семисот градусов по Цельсию, а в турбинном цехе, где нам по долгу службы приходилось часто бывать, до семидесяти. На изоляции турбин спокойно пекли картошку, она была готова уже через шесть минут, – говорит Лев Бронштейн.

Не только жарко на компрессорной станции, но и опасно.

«В Новотроицке на ГРС в домике оператора – взрыв, – пишет в одном из писем другу Валя Зимина. – Парень обгорел. Мы боролись за него. Сдали кровь, готовы были к сдаче крови еще и кожи. Но ему не помогли ни кровь, ни профессора из Ленинграда, Оренбурга и Москвы. Умер парень...»

А если случалась авария и разрывалась труба, над землей вспыхивала огненная свеча, которую было видно за десятки километров. В ста метрах от эпицентра в мгновение ока сгорал дом. Куски разорвавшейся трубы разлетались далеко вокруг. За тридцать километров чувствовалось, как гудит земля. Были случаи, когда люди полностью обгорали за считанные секунды.

Но, несмотря на все трудности, не так часто уезжали с газопровода его эксплуатационники. Только в крайнем случае – если сильно портилось здоровье или у жены окончательно сдавали нервы.

Из письма электрика Альберта Смирнова, представителя штаба комсомольской стройки «Бухара–Урал»:

«Ургенч. У меня, если судить по газетным статьям, все 24 часа в сутки свободны, т. к. здесь работы, согласно сообщениям “наших спецкоров”, давно завершены, и мы играем, наверное, в солдатики и пьем кок-чай. К сожалению, действительность всегда отстает от газеты. Сейчас мы только закончили свои и чужие грехи, скромно именуемые недоделками, и сегодня начинаем испытания газопровода от 426 километра до Кунграда.

Ко мне приехала семья: жена с сыном. Сразу же заявили решительный протест против жары, пыли и прочих прелестей солнечного Узбекистана и предъявили ультиматум: или переезжать домой, т. е. в Куйбышев, и работать на одном месте, как все нормальные люди, или сказать ясно, нужна ли мне семья, и т. д. Хуже, чем перейти Рубикон. Я пока убеждаю всеми методами, но они очень неохотно сдают свои позиции».

 ***

«Все, чем мы занимаемся не по обязанности, не из корысти, а по душевному влечению, с радостью и безоглядно, все, в чем видим общественную пользу и нравственный свой долг, все, в чем хотим выразить доброе отношение к людям: выращенное ли яблоко, кирпич ли, уложенный в стену дома, выточенная на станке деталь, эскиз, появившийся на мольберте, вылеченный человек, написанная строка, – все заслуживает того, чтобы из-за этого не спать, и шагать, и страдать, и радоваться, и печалиться, и добиваться, и умирать»…  Это написал публицист Александр Левиков в своей книге «Ищи себя, пока не встретишь».

То, что это и есть истинный смысл труда, доказали своей жизнью герои газопровода «Бухара–Урал», его первые эксплуатационники. Свое счастье они связывают с особыми человеческими отношениями на больших стройках, когда людей сплачивают именно такой труд и трудности. Когда самоотдача в пользу Родины, в ущерб собственным амбициям становится нормой.

— Пока в стране есть газ и нефть, спрос на трубопроводчиков, проектировщиков и транспортников всегда будет. Потребность в них всегда превышает количество наших выпускников и выпускников других вузов, – говорит декан факультета трубопроводного транспорта Уфимского нефтяного университета Раис Жданов. – Хотелось бы только, чтобы больше ребят шло на факультет по влечению сердца, как когда-то шли сюда мы. К сожалению, приходится замечать, что современный молодой человек часто не знает, зачем он идет учиться.

— А было ли у вас тогда, в юности, желание комфорта? Хотелось, наверное, иметь машину, дачу и так далее? – поинтересовались мы у выпускников-трубопроводчиков 1963 года на их встрече в Уфимском нефтяном университете.

— Ну… я, например, на велосипед впервые сел, когда учился на первом курсе техникума. И то выпросил у соседа. Это велосипед! А вы говорите – иметь машину, – ответил Валентин Мандрин.

— Тогда романтика была на первом месте, – добавил Лев Бронштейн.— Песни какие были: «А я еду, а я еду за туманом...» Некоторые выпускники, которые были нас поумнее, пошли после института работать на нефтебазы. Там зарплата была немного ниже, чем у нас, но зато сразу давали «Волги», дачи.  Только я ни от одного из них не слышал, чтобы он был счастлив на своей работе. Весь смысл был в том, чтобы где-то что-то урвать. А мы жили полноценной жизнью, чувствовали, что нужны людям.

Каждое мгновение жизни они умели воспринимать как счастье. И всегда были готовы по первому зову броситься спасать трубу и товарищей. Услышать о трудностях соседа и поделиться с ним последним куском хлеба, участливым словом. До сих пор они умеют быть сопричастными всякому человеку, которого встречают на своем пути. И носят в сердце удивительное знамение полноты бытия – знание о том, что все в этом мире приходятся тебе братьями и сестрами.

Жизнь свою они строили и по влечению сердца, и в лад со страной, которой были на деле преданы.

 

 Подготовила Лада Панишева

 

  

Рейтинг статьи: 0


вернуться Версия для печати

115172, Москва, Крестьянская площадь, 10.
Новоспасский монастырь, редакция журнала «Наследник».

«Наследник» в ЖЖ
Яндекс.Метрика

Сообщить об ошибках на сайте: admin@naslednick.ru

Телефон редакции: (495) 676-69-21
Эл. почта редакции: naslednick@naslednick.ru