Созависимость. Заложники любви

Что делать, если отношения стали нездоровыми и разрушительными, и вы в них запутались, как в паутине? Как быть, если сближение приносит только боль и уныние, а представить разрыв немыслимо? Реально ли что-то изменить, если жизнь близкого человека рушится у вас на глазах? Эти и другие вопросы мы задали психологу Екатерине Савиной.

Визитка: Екатерина Алексеевна Савина, директор реабилитационного благотворительного фонда «Зебра и К», специалист по психологическому консультированию наркоманов, алкоголиков и их семей. Училась психологическому консультированию в России и в США. Сертифицированный консультант по химической зависимости (Всемирная федерация терапевтических сообществ). Также закончила Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Член Православного общества психологов.

– Екатерина Алексеевна, что такое созависимость?

– Если в семье есть зависимый человек – алкоголик или наркоман, например, то он живет криво. Его не удается любить, потому что он отталкивает любую попытку контакта. И тогда, чтобы этот контакт все-таки состоялся, близкий человек начинает жить так же криво, как и он. Ну, например, когда тот попадает в милицию за пьяный дебош, его начинают оттуда вызволять. Когда у него нет денег на наркотики, ему начинают их давать. И если у него возникают проблемы, их начинают решать: звонить его начальству и объяснять, почему его нет на работе…

В общем, человек входит в контакт с зависимым неправильным способом. И его жизнь тоже становится кривой, зеркально отражающей жизнь алкоголика или наркомана. Как говорят – в чужом пиру похмелье. И для того, чтобы улучшить ситуацию в семье, родственнику надо сначала самому начать выздоравливать, рискнув ограничить контакт с зависимым и вернуться в свою жизнь, в свое здоровое состояние. И тут, скорее всего, посыплются упреки: ты меня не любишь, ты мне не помогаешь… Но только тогда у самого алкоголика возникает возможность начать исправлять свою жизнь, и только тогда могут возникнуть подлинный контакт и настоящая любовь.

– Бывают ли созависимые отношения между людьми, жизнь которых не отравлена ни алкоголем, ни наркоманией, ни другими зависимостями?

– В более обширном смысле созависимость – это болезненный способ жизни с другим человеком, когда один человек проживает жизнь вместо другого. То есть, скажем, мама горюет большую часть своей жизни и ей нужно, чтобы дочь ее тоже горевала, мучилась, и тогда маме будет легче. Или ее нужно обязательно вытаскивать из этого состояния, спасать, потому что сама она выходить из него не хочет. Созависимость – это то, что заменяет собой любовь, паразитирует на отношениях вместо любви и убивает любовь. И ее конечно, надо лечить.

– Нам в редакцию пришло письмо об отношениях дочери с матерью, которые никак не удается наполнить осмысленностью и любовью… И мама все время не просит, а требует внимания, выматывая дочь, у которой маленькие дети и она в ожидании малыша.

– По этому письму видно, что отношения уже нездоровые. И вряд ли мама сама сможет их правильно выстроить. Я думаю, что маме можно помочь только быть чуть менее несчастной: любить ее и какими-то доступными способами эту любовь проявлять. А чтобы стать чуть более счастливой, вторую половину работы должна сделать мама. И если мама не делает свою половину, то сколько бы мы ни пытались утешить ее, это не даст результата. Устроить мамину жизнь, избавить от одиночества, найти новые смыслы в ее жизни – не дочкина задача. Эти вопросы человек решает сам.

– То есть не надо ставить себе задачу исправить жизнь близкого человека?

– Ни в коем случае. Это всегда насилие над человеком, всегда вторжение. Накормить человека насильно невозможно.

Что касается требований матери к дочке. Давайте проведем аналогию. Всем родителям нужна наша материальная помощь. Не всем хватает пенсии, и дети должны помогать. И вот наш случай: у дочери семья, несколько детей и еще один в животе. Сколько денег она должна отдать маме? Столько, сколько может отдать из своей семьи. Конечно, она в чем-то ограничит своих детей, мужа, саму себя, разумеется. Не купит детям фрукты, а даст на лекарство маме. Понятно. Лекарство – это важно. Но она не должна обездолить семью – сделать так, что детям будет нечего есть, а мама купит себе не слишком нужную обновку. С деньгами, как видите, все достаточно просто. А внимание – это тоже своего рода валюта. Нужно понять: какую часть я могу отдать, а какая принадлежит уже другим. И то, что маме не хватает того внимания, которое я ей даю, не означает, что я должна ей отдать больше. Внимания всегда не хватает. Всегда. Но сколько я отдаю – решаю я. А в созависимых отношениях это решает мама. И вот она требует, а я мучаюсь, что не могу ей отдать полторы своих жизни.

Когда человек перестает сам выбирать, сколько кому отдать, перестает быть свободным в своих решениях, его поступками начинает управлять мама, или дети, или муж, а она сидит и говорит: «Ой, я такая несчастная, меня все заставляют, я не могу отказать…» Или: «Я не могу дать достаточно, и поэтому я виновата…» Вот это уже созависимость. Это болезненный способ выстраивания отношений между людьми. В первую очередь потому, что там обычно бывает такая манипуляция – мама говорит: «Ты плохая дочь, потому что мало уделяешь мне внимания». И вот для того, чтобы стать хорошей дочерью, ей нужно отнять у детей и отдать маме. И стать плохой матерью. И дети ее потом будут укорять, что она плохая мать. Но она ведь свободное существо. Это Богом данная свобода – выбирать. И когда женщина отдает право решать за нее маме или детям – она делегирует им свою ответственность и свободу (причем отдает сама, добровольно) и, как правило, потом их же в этом и обвиняет. Но ей так удобно: не брать на себя ответственность.

– Созависимые отношения лечатся? Возможно ли, выбрав правильную тактику поведения со своей стороны, их через какое-то время выправить и знать, что пусть спустя годы, но мама изменит и свое поведение тоже? Или на это не стоит рассчитывать?

– Тут надо отвечать за себя и лечить свою сторону. Мама может пожизненно считать, что я плохая дочь, но это не значит, что я должна изменить свою тактику. Я могу помогать ей, уговаривать, какие-то доводы приводить. Но, в конечном счете, я не могу управлять чувствами и оценками других людей. А вот когда я пытаюсь стать хорошей для всех, я совершенно точно проигрываю. Помните старинную песенку, где ослик, мальчик и дедушка друг на друге ехали верхом? Закончилось тем, что дедушка вез на себе и внука, и ослика. «Где это видано, где это слыхано – старый осел молодого везет». Угодить всем можно только абсолютно уродливым образом – обманув кого-то, манипулируя другими людьми. Каждый отвечает перед собой за себя. И, в конечном счете, перед Богом. Я давала мало внимания маме. Если оно у меня было, а я его не давала: на диване валялась, в ванне нежилась или три часа обсуждала шопинг с подружкой вместо того, чтобы с мамой поговорить, вот за это я буду отвечать. Но если его у меня не было, потому что оно было отдано моим детям или мужу или пациентам и так далее, и я не могла им распорядиться, потому что оно не мне принадлежит, и этим людям тоже совершенно необходимо, значит, я не буду за это отвечать перед Богом. И не буду отвечать перед мамой.

– Но как уйти от этого чувства вины, которое гложет человека, мешает жить?

– Это очень важная тема. Есть чувство вины, а есть сожаление. О том, что больше я дать не могу. Вот к примеру. Я водитель. Еду на машине, и вдруг под колеса мне вылетает какая-то кошка. И я ее переехала. Я очень люблю животных. Я буду очень мучиться оттого, что это произошло. Я сожалею об этом очень. Я буду хоронить ее и оплакивать. Но это не моя вина. Я не могла остановить ее. И затормозить не могла. И здесь похожая ситуация. Вина здесь неадекватна. Адекватно сожаление. Внимания всегда мало. Как Окуджава пел: «И пряников, кстати, всегда не хватает на всех». Не хватает любви, времени, здоровья. Это правда. Но то, что есть, я должна поделить между теми, кого я люблю. И я отвечаю за эту дележку.

– Вот еще одно письмо – про подругу. У многих из нас в окружении есть довольно близкие люди, которые непрерывно унывают и это свое безнадежное ощущение от жизни регулярно пытаются разделить с нами. Это родственники или подруги, и нельзя просто уйти от этого тягостного общения и забыть об этом. Но оно изо дня в день забирает силы. И, главное, никому не приносит пользы.

– Конечно, тут придется пострадать. Потому что как врач работает с больными людьми, так и мы, доморощенные врачи и психологи, стараемся помочь близким и потому имеем дело с грязью и с гноем, и с неприятным запахом.

Но и чужое уныние не надо кормить. Потому что чем больше мы причитаем, соглашаемся или обвиняем, тем больше человек унывает. Ему надо сказать: если тебе нужна помощь, давай ты что-то начнешь делать, а я тебе в этом буду помогать. А если ты хочешь просто плакать мне в уши, то тут я тебе ничем помочь не могу, и ты меня, пожалуйста, в этих целях не используй. Бог каждому из нас дал ответственность за свою жизнь, чтобы он с ней справлялся, и никто другой ни в коем случае не должен нашу жизнь покрывать собою, спасая нас от всех бед.  Допустим, вам звонит подруга и говорит: «Меня вчера уволили, и сегодня мне нечего есть». Вы в ответ: «Если ты приедешь ко мне, я тебя накормлю и попробую вместе с тобой найти тебе работу». Она: «Нет, меня все равно никто не возьмет. Мне придется умереть от голода! Я хочу есть», – и плачет в трубку. Что вы будете делать? Плакать вместе с ней? Нет, потому что и ей, и вам будет очень плохо. Потому что это увеличивает уныние, если человек рыдает день ото дня вам в жилетку и ничего не делает. И быть жилеткой – это не ваше место в жизни близкого человека. Ваше место – это помощь.

Не надо прерывать отношения. Особенно с близким человеком. Их надо выстраивать. Но если помогать не получается, а человек не видит в своей жизни для вас места кроме как в качестве такой жилетки и сам прерывает с вами отношения – это его выбор.

– Я поняла: чужую жизнь невозможно исправить. Но разве не правильны попытки близких исправить жизнь алкоголика или наркомана?

– Нет. Чем больше мы пытаемся влезть в их жизнь и насильно их сделать счастливыми, тем хуже получается. В последнее время, например, развилась такая практика: приезжает команда добрых медиков, забирает наркомана или алкоголика в реабилитационный центр, там его насильно удерживают несколько месяцев и пытаются лечить. Но из этого лечения ничего не получается. Потому что выздоровление наркомана или алкоголика связано с покаянием. А насильно заставить человека покаяться невозможно.

– Если человек все-таки решил лечиться, сколько времени уйдет на полное выздоровление?

– Если человек выздоравливает в нашем реабилитационном центре, то три месяца длится базовый курс, потом еще девять месяцев – поддерживающий. Бывает и дольше. Сначала консультации, потом – групповые занятия, которые более эффективны.

– С наркоманами, наверное, сложнее?

– Не могу сказать. И то и другое очень страшно. Все пациенты у меня трудные. И занимаются они вместе. Алкоголики, как правило, старше, и жизненный опыт у них больше. А у наркоманов больше молодой энергии, которой так мало у алкоголиков. Они хорошо помогают друг другу. И когда выздоравливают – такие замечательные люди! А выздоравливают многие.

– Что могут сделать родственники до того или для того, чтобы страдающий зависимостью человек решил изменить свою жизнь?

– Лучшее, что могут сделать родственники, – позволить зависимому принять последствия своего поведения в полноте. Ну, например. Сын пьет. Не работает. Лежит на диване или безобразничает. И тут отец должен сказать: «Знаешь, в нашей семье так нельзя. Надо работать и нельзя пить. Вот сейчас бы в наш дом вломился пьяный громила и начал бы все крушить. Что бы я сделал? Я, как гарант безопасности нашей семьи, взял бы его за шиворот и вышвырнул. И вызвал бы милицию, если у самого не хватает сил. А сейчас вот этот громила – мой собственный сын. Поэтому я тебе говорю: ты не с завтрашнего, а с сегодняшнего дня перестаешь пить, а завтра идешь на работу. Если ты не можешь бросить пить и так болеешь, что не можешь работать, поезжай в больницу, в реабилитационный центр, я тебе помогу. Но в нашем доме ты точно больше пить не будешь. И если ты завтра придешь домой пьяным, я тебя на порог не пущу. Иди куда хочешь».

– Это идеальная ситуация, когда в доме есть отец, причем здравомыслящий. Чаще, мне кажется, наедине с сыном-алкоголиком оказывается одинокая мать. Или жена с далеко не волевым характером.

– Что мешает жене или матери алкоголика прийти в группу к таким же матерям, выяснить у них, как это можно сказать и как сохранить отношения с мужем или сыном, чтобы не отторгнуть его? Как помогать ему, ждать его, молиться за него, когда он гуляет, и все-таки это сказать. А металлическая дверь и новый замок – это в ее руках. И тогда человек, сидя на коврике под дверью собственной квартиры, понимает: оказывается, то, как я живу, – это удел бомжей: они пьют, не работают и не живут дома. Но, в отличие от тех бомжей, что на Курском вокзале, у меня есть жена или мама, которая рада будет привезти мне кефир и тапки в наркологическую больницу, которая рада будет оплатить мой реабилитационный центр и участвовать в моем процессе выздоровления. И рада будет потом принять меня домой. И если я не хочу жить, как бомж, я знаю, что мне делать. Понимаете, очень важно, чтобы человек понял, где он действительно находится. Потому что если он лежит дома на диване, пьет и смотрит телевизор, а мама сокрушенно вздыхает: «Что же это он не выздоравливает?» – ну да, тогда она будет долго еще вздыхать.

Конечно, это – не единственный способ обращения с алкоголиками и наркоманами. И не универсальный. Есть разные люди, в том числе и тяжелобольные – с ВИЧ или туберкулезом, – которых нельзя оставить за дверью. Но на то и есть психологи и консультанты, и группы самопомощи, чтобы находить приемлемый для каждой семьи фарватер. Он всегда есть. Есть методы семейных советов, мотивационное интервью, есть группы специалистов, которые могут приехать на дом и помочь промотивировать человека, а не забирать его насильно. И если она – жена или мать – имеет достаточно мужества, чтобы сказать: «Все, в нашем доме больше этого не будет!» – то как этого достичь, можно придумать.

Беседовала Наталья Зырнова

Приложение. Письма-вопросы