Прощая долги, мы находим друзей

– Джо, одолжи сто долларов!

– Извини, Билл! Ста нету, есть только пятьдесят...

– Ну, давай пятьдесят, а еще пятьдесят будешь должен!

(Анекдот)

 

Автор Котельников Виктор, жж-юзер podsnezhnik

 

Чувство долга является мерой мужества и взросления человека. Когда ребенок объясняет мотив своего поступка тем, что он должен так сделать, а не тем, что он так хочет, или тем, что этого кто-то от него требует, такое самоопределение свидетельствует о нем как о состоявшейся самостоятельной личности. Мотивация, основанная на долге, в отличие от мотивации, основанной на собственных интересах, возможна лишь тогда, когда человек, обладая свободой самоопределения, самостоятельно ограничивает эту свободу так, как это подсказывает ему совесть. Долг – это основной неписаный закон совести или, как сказал Гете, это любовь к тому, что приказываешь сам себе. 

 

Каждый человек, прежде всего, должник перед Богом. Этот долг состоит в том, чтобы осуществить в себе Божий замысел о человеке – будучи Его образом, стать и Его подобием. Долг перед семьей, друзьями, отечеством вне этого главного долга теряет свое основание и в сложной жизненной ситуации легко предается забвению в угоду сиюминутным интересам. Мы не являемся полноправными хозяевами даже собственной жизни, она дана нам Богом в долг, как и все блага земные, как и те таланты из евангельской притчи, которые необходимо приумножить, а не зарыть в землю. 

 

Долг, как известно, платежом красен и им же страшен, он возможен только в случае необходимого уровня доверия у заимодавца по отношению к должнику, веры в порядочность того, кто обязуется долг вернуть. У кельтов эта вера была настолько сильна, что они одалживали деньги на неограниченный срок, рассчитывая получить причитающееся им от должника в загробном мире. Здесь вере в порядочность должника сопутствует не менее сильная вера в продолжение жизни после смерти. Но христианская вера превосходит эту поразительную веру кельтов, поскольку Христос учит прощать своих должников. Вера заимодавца испытывается дважды: сперва когда он дает в долг, рассчитывая получить свое обратно, а потом – когда, поняв, что это или невозможно, или весьма затруднительно, решается долг простить, будто его и не было вовсе. В отличие от кельтов, переносивших обязательства должника по ту сторону смерти, христианин, прощая своего должника, может рассчитывать на возвращение долга если не в сокровищах земных, то в сокровищах небесных уже не от своего должника, но от Источника всех благ земных и небесных – от самого Бога.

 

Как гласит народная мудрость, «Если хочешь врага нажить, дай в долг денег», или «С кем знаться не хочешь, тому дай взаймы», или «Одалживая деньги другу, теряешь и друга, и деньги». Соответственно, прощая долги, мы приобретаем друзей. И сам Христос в притче о неверном управителе, простившем должников своего господина, учит нас приобретать друзей богатством неправедным. Но не только богатство земное является предметом долга, в Евангелии понятие долга значительно шире и распространяется на все многообразие человеческих отношений. Когда мы, памятуя о причиненной нам кем-то обиде, стремимся вернуть должок, то это тоже тот самый долг, который христианин призван прощать. Это как раз тот самый случай, когда шутка о том, как некто облегчил свою совесть, простив всем свои долги, становится уже не шуткой, но стопроцентной правдой. Прощая обиды своих братьев по отношению к себе, христианин уподобляется тем самым Богу, прощающему нам наши грехи, те неоплатные десять тысяч талантов, которые были прощены немилосердному заимодавцу из другой евангельской притчи и не пожелавшему простить сто динариев своему товарищу. Только любовь и память об этом неоплатном долге перед Богом могут подвигнуть человека на прощение долга своему брату, в любой другой логике и, прежде всего, в логике личных интересов и экономической выгоды такое прощение выглядит просто безумием.